Признание чемпионки. Чему учит интервью Загитовой
Олимпийская чемпионка Алина Загитова сходила на подкаст «Произвольная программа» к Максиму Транькову и дала, возможно, одно из самых пространных интервью в своей карьере.
Вдруг оказалось, что олимпийская чемпионка Пхенчхана зря редко общается в формате интервью. Транькову удалось ее раскрыть с положительной стороны, хотя странно было ждать другого от разговора на федеральном телеканале. Главное — что Загитова предстала реально интересной девушкой со своей философией, взглядом на жизнь — по крайней мере на отдельные ее проявления. Героиней, на которую хочется равняться условной 6-летней девочке из Ижевска и которую хочет из нее сделать мама.
Но получается, что это интервью, такое откровенное и хорошее, полностью противоречит всему хорошему в фигурном катании. И буквально кричит — нет, отстаньте от девочки из Ижевска! Дайте ей поучиться, погулять с друзьями и наслаждаться жизнью! Даже если спорт — один из немногих оставшихся в строю социальных лифтов в России. Это, разумеется, не вина и не беда Алины или Максима. Оба провели разговор блестяще.
Что сказала Загитова?
И из него мы узнаем либо лишний раз убеждаемся, что, например:
— Фигурное катание — это страдание. «Вот я смотрю на свое детство — мне вообще не нравилось фигурное катание. Меня привела мама — давай, иди катайся. Прям вот так вот взяла... Я там у бортика просто рыдала: «Забери меня отсюда!» И тут уже она меня заставила. Потом уже у меня начало получаться, и я поняла, что мне это нравится.»
— Продолжаем сеанс буддизма: из страданий можно выйти с помощью животных или подарков. «И за все медали у меня все время мама спрашивала: «Что ты хочешь? Третье место у тебя будет — чего ты хочешь? Сначала хомяк, потом кролик, потом собака, потом кошка. То есть я всегда животных выбирала».
Или: «И были сборы, после каждого дня были линейки. Мы выходили, вставали в ряд, и нам потом давали подарки. Кто-то отличился в этот день, прыгнул, позанимался хорошо — давали презентик маленький. Кому-то часы, кому-то сумки.
А мне давали резинку — я ей так радовалась! Вы просто не представляете. Это значило, что я не пойду после этой линейки бегать вокруг катка 30 кругов, потом 100 пистолетиков на одной ноге, 100 на другой, на скакалке, еще прыжки. Я потом приходила, все уже спали, а я тихонечко проходила и ложилась спать».
— Даже если ты заработаешь первые деньги — спартанцу они не нужны, их заберут:
— Что ты купила на первые заработанные деньги? Или бабушка все забрала?
— Ну скорее так. Бабушка у меня такая. Она мне все время в детстве: что тебе покушать сделать? Давай я тебе слойки сделаю, чай с молоком, с сахаром, вот это все. И потом, когда в Москву переехали... В общем, ее Москва поменяла. Ну я понимала, для чего это делается. Говорила ей спасибо за это.
— Спорт — чаще не про кайф, и даже Олимпиада совсем не праздник. «Сейчас я могу уже рассказать это. У меня были тренировки в восемь утра. То есть в семь четко как штык я приходила на каток, раньше всех. Мама меня будила, я такая: а, что? О'кей, коньки взяла, пошла».
Или: «На Олимпиаде не общалась ни с кем, кроме тренеров. Ни с кем не общалась, никуда не ходила, я жила с Этери Георгиевной. Все девочки говорят: как это? Но это так и было. Это был интересный опыт. Этери Георгиевна жила около входной двери, а я чуть дальше. В деревне был тренажерный зал, я спускалась. Нужно было открыть дверь, а она иу-иу, начинает пищать. И сразу Этери Георгиевна: куда пошла, бургеры есть? И я — нет, я иду в тренажерный зал. Я даже туда не заходила, где вся еда, чтобы никак себя не искушать».
Или:
— Ты смотрела Олимпиаду в Сочи по телевизору?
— Я не смотрела. Я не увлекалась фигурным катанием. Так, мельком какие-то соревновательные моменты смотрела, что-то для себя выделяла.
— То есть мои победы Алина Загитова не видела...
— Я смотрела! Я даже какие-то моменты пересматривала. Вот эти эмоции, которые в конце были... Я хотела именно так же, если буду на Олимпиаде. И я это сделала.
— С большой вероятностью вас будут пинать, даже если вы работаете не в себя. Лучше станьте лошадью. «Когда меня Этери Георгиевна выгнала, она говорит, что я как бы халтурила, что-то недоделывала. Но девочка, которая приехала из Ижевска, там нас не учат, как правильно выкладываться. На тот момент мне казалось, что я так выкладываюсь. Я была без рук, без ног, с гематомами, лежала и так же засыпала — в метро или в автобусе. Реально сил не было. Нужно время, чтобы ты привык к этому темпу работы. Я просто начала заниматься еще в зале, не обращала внимания на какие-то мелочи. Как у лошади есть такие... шоры. У меня так же было. Ни на кого не обращала внимания, бежала быстрее с утра в зал».
— После спорта вам будет сложно перестроиться на что-то другое, возникнет зависимость. «Вечером у меня такое — как будто я ничего не сделала, если не было тренировки в этот день. А если была тренировка, то, даже если в этот день больше ничего не делала, то чувствую себя умиротворенно и с чувством выполненного долга ложусь спать.
— Вы будете бояться опоздания даже на 30 секунд. Вроде бы неплохо, но нужно ли культивировать стыд за такие «косяки»? «Но тут получилось так, что я на минутки две задержалась. А мы все вместе отправлялись в ледовый дворец. Я захожу и... И Максим Леонидович мне хороших люлей вставил. Нельзя опаздывать, то, се... Я бежала со скоростью света по этим ступенькам. Думала: сейчас мне вставят [за опоздание на 30 секунд], надо что-то взять, чтобы смягчить Максима Леонидовича. И я взяла букетик одуванчиков».
— Вам нужно очень много денег для фигурного катания. «Родители брали кредит, чтобы я жила в Москве. На соревнования я все-таки приехала туда, выступила, прямо говоря — не очень. Была за двадцаткой, наверное. Потом у нас был короткий промежуток между выступлением и поездом. И я такая: мам, давай, давай [поедем к Тутберидзе на просмотр]. И она такая: ну ладно. Мама пошла к тренерам, поговорила. Тутберидзе спросила: «Какое место заняли, как вас зовут?» Она посмотрела выступление тут же и такая... Ну там вообще ни о чем было выступление! И говорит: «Вы серьезно думаете?»
Я сейчас вот понимаю, что подходить к такому тренеру с такими результатами, мягко говоря, стыдно. Потому что нужно что-то иметь за плечами. Но тогда я думала: вот я сейчас двадцатая, а что мне делать, вот я так хочу... Очень много мыслей было».
— Известность — это неприятно. «Вот за это мне и нравится Ижевск! Что там все такие простые люди. Даже если узнали — они спокойненько проходят мимо».
Или, например, кусок про хейтеров:
Траньков: — Ты просто делаешь свою работу каждый день. И находится человек, недочеловек, который...
Загитова: — Ну не недочеловек. Это обиженные на что-то люди, возможно. Возможно, чем-то недовольные в себе, какие-то комплексы. Возможно, визуально я не нравлюсь.
Я как человек, любящий покопаться в себе и разобраться, почему человек ведет себя так по отношению ко мне, я хочу все время спросить: почему? Или: подойдите ко мне спросите, и мы с вами поговорим, я открыта и общаюсь. Но почему-то такого пока не было.
— Ты плакала из-за обидных комментариев?
— Хочется сказать нет — как сильная девушка, но да.
Хотя уж кому, как не Максиму Транькову, знать о хейте фанатов Загитовой после фраз «На Олимпиаде все спортсмены, конечно, болели за Медведеву. За Алину никто не болел». Тогда олимпийскому чемпиону угрожали смертью, а он в ответ произнес в первом моем интервью в фигурнокатательной карьере легендарное «фанаты — ...». Алина, кстати, на пресс-конференции после моего вопроса успокаивать своих болельщиков и защищать своего нынешнего коллегу не стала.
Ну и фразы «я спокойно и открыто со всеми общаюсь» или про «недочеловеков» не лишены признаков лукавства.
И как символичное завершение разговора:
«Не люблю это слово [должен]. Никому мы ничего не должны! Вы не должны, вы хотите».
Итог
То есть Загитова, лицо фигурного катания в России, по сути ,честно рассказала, почему фигурное катание — это не так волшебно, как кажется.
И здесь даже не надо присовокуплять, что, мол, Алина снова что-то не так сказала, где-то неправильно выбрала падеж и тому подобное. Говорила она весьма хорошо. Просто вся карьера в фигурном катании и спорте высших достижений — попытка превратить бесконечные «должен» в «хочу». Это приходится делать и на другой работе, в офисе или на вахте. Но они не окружены таким ореолом возвышенности, как спорт.
Об этом надо помнить 6-летней девочке из Ижевска и ее маме, когда они начнут собирать деньги на первую поездку в Москву.
