«За рулем я говорил себе: «Боже, не позволь мне умереть на следующем перекрестке. Позволь мне умереть после матча с Бременом, когда мой «Байер» станет чемпионом»
«Мои колени превратились в пудинг»
Дата 14 апреля 2024 года, когда «Байер», разгромив 5:0 «Вердер», за пять туров до конца впервые в истории завоевал титул чемпиона Германии, для любого болельщика этой команды станет священной навсегда. Она будет для них важнее дня рождения. 14 апреля этих людей нельзя тревожить ничем мирским, приземленным. Все домочадцы болельщиков «аспириновых» должны это выучить раз и навсегда.
А нынешнего 14 апреля было так. Рассказывает болельщик Карстен:
— Еще до выхода на стадион ко мне пришли болельщик «Вердера» и его сын. Тут смешная история. Мы познакомились раньше в этом сезоне, нашли общего друга и остались в контакте. Он сказал, что приедет на игру в Леверкузен с сыном, и добавил: «Может, вы в этот день как раз станете чемпионами». Я все просчитал в голове и рассмеялся: «Ты сумасшедший? Для этого мы должны после матча опередить ближайшего соперника на 16 очков. Это невозможно!» Но ровно так и произошло.
Воскресенье, начало матча — 17.30. Мы пообедали в отличной компании и вышли на стадион. Времени в нашем распоряжении было много, тем более что живу я в нескольких минутах ходьбы от «Бай-Арены» — специально поселился там десять лет назад. Но, когда мы оказались на большой улице Бисмаркштрассе, за которой находится стадион, она уже была забита, как никогда раньше в это время. Да и когда мы еще были дома, мимо балкона уже шли, и шли, и шли...
Я смотрел на это — и удивлялся: откуда они все идут? Но все люди, которые были хоть чуть-чуть связаны с клубом и с футболом, казалось, в этот день были. Даже несмотря на то, что только у 30 тысяч из них оказались билеты или абонементы. Пройти через эту толпу было невозможно. Я на каждом шагу встречал друзей и таких лиц у них не видел никогда.
Все ждали автобус с командой. Когда он подъехал, первый раз на моей памяти полиция заблокировала улицу барьерами. Потому что в противном случае автобус стоял бы там до сих пор, ха-ха! Только так он смог проехать. Зайти на территорию арены было сложно, поскольку все шли туда в одно и то же время. Многие боялись опоздать и пришли на «Бай-Арену» сильно заранее. Но в конце концов все вошли на трибуны без больших приключений и успели к стартовому свистку.
Атмосфера была великолепной, но очень волнительной. Все так нервничали, что на первых минутах даже не могли поддерживать команду как обычно. Но, когда Бонифейс открыл счет с пенальти после решения ВАР (на 25-й минуте), игра прервалась на празднования в первый раз, и с этого момента наступило какое-то минимальное облегчение, и атмосфера стала лучше. К перерыву так и осталось — 1:0. В разговоре с другом я жаловался, что могло быть и полегче, но он успокаивал: «Все по плану! Играем гораздо лучше Бремена!»
В первой половине второго тайма Джака и Виртц забили второй и третий (на 60-й и 68-й минутах), но я по-прежнему боялся. Чего? Я всегда боюсь, что мы можем отдать игру. Но тут Виртц забивает четвертый. Тут я уже был убежден, что мы сделаем это. Однако в ту же секунду много людей выскочило на поле, а это была только 80-я минута. И увидев это, я испугался, что толпа хлынет на газон раньше времени, результат матча аннулируют и нам засчитают поражение 0:3. А дальше — игры в Дортмунде, дома со «Штутгартом», которые тоже можно проиграть и «поплыть»...
Но, к счастью, народ вернулся на трибуны так же быстро, как выскочил на поле. Игра продолжилась. Можно было предполагать, что оставшееся время наши игроки будут катать мяч туда-обратно. Но эта команда была неудержима, она продолжила атаковать. И на 90-й забила пятый. Опять Виртц! И вот теперь уже на поле был весь стадион. Вернуть их назад было уже невозможно. Но игра-то еще не закончилась! И опять я испугался, душа ушла в пятки...
Но потом судья (Харм Осмерс) дал три свистка — два коротких и один длинный. Что означало — все. И прозвучало объявление по стадиону, что это — финальный свисток, и мы — чемпионы Германии. Это был такой момент...
Мой собеседник запнулся. Он заплакал и засмеялся одновременно. Честно скажу — я видел такое впервые в жизни. И больше мне силу его чувств объяснять не надо было. Но он продолжил:
— Видишь, я по-прежнему вынужден бороться со своими эмоциями. Ты спрашивал — когда был лучший момент сезона. Их было много — и во время, и после матчей. Но главный — вот он. Он значил все.
Я выбежал на поле не сразу. Потому что хотел немножко успокоиться, прийти в себя, посмотреть, что происходит. Хотел обнять некоторых людей. Я уже рассказывал тебе, что моя мама была первым человеком, который привел меня на стадион тридцать лет назад. Но чего еще не говорил — все эти тридцать лет у нее тоже был сезонный абонемент. Мы сидели в одном секторе, хотя и не совсем рядом. До того, как идти на поле, я хотел подняться и отпраздновать это с ней. Пошел, обнял, пять-десять минут поболтал об эмоциях.
А потом уже — поле. Мама туда не пошла, осталась на секторе. А я, стоя на газоне и делая фотографии с друзьями, неотрывно смотрел на табло, где было написано: «Wir sind Deutscher Meister» («Мы — чемпионы Германии»). И не мог в это поверить. И до сих пор не могу. Когда говорю об этом, когда пересматриваю видео, всегда чувствую, будто произошло что-то невообразимое. Произнося фразу: «Мы — чемпионы Германии», тут же осекаюсь: «Что ты сказал?!» Нереально. Леверкузен — чемпион Германии. Нереально. Через столько лет неверия в это сложно поверить. И это мы еще не знали, что нас вообще никто не обыграет и мы станем первым непобедимым чемпионом...
А вот не менее страстный рассказ моего второго собеседника, Клауса:
— Я плакал от счастья два раза в жизни. Впервые — когда родилась дочка, мой первый ребенок. А второй — когда понял, что мы действительно будем чемпионами Германии. При 2:0 в матче с Бременом Флориан Виртц нанес изумительный дальний удар. Я закричал: «Гол!» — и тут мой мозг начал соображать, что все это происходит в реальности, и мы действительно будем чемпионами Германии.
В эту секунду мое тело сломалось. Я упал на землю. Мои колени превратились в пудинг. Я лежал и, как мальчишка, плакал, закрыв лицо руками. Потому что мечта, которая, как я думал, никогда не сбудется, на моих глазах сбывалась. Двадцать пять минут до конца игры — но я продолжал плакать, как младенец, и не мог остановиться. А после финального свистка выскочил на поле — и продолжал плакать. После часа слез мой организм перестал работать! Я даже не мог говорить. Просто улыбался и всех обнимал, кого встречал на своем пути.
Все были на одной волне. Леверкузенский «Байер», клуб твоего сердца, на который ты потратил столько лет жизни, эмоций, денег, впервые выиграл чемпионат Германии. Помню взрослого мужчину с кучей татуировок. Он стоял на поле и рыдал. И так — тысячи людей. Я видел, как плакал мой папа — большой мужчина, похожий на медведя. Ему шестьдесят три года, он тоже был на стадионе и плакал как ребенок. Я видел маму с маленьким сынишкой на плечах. Она плакала, а мальчик говорил: «Мама, все хорошо!» — «Да, сынок, я знаю!» — отвечала она. И сын терялся, не понимая, почему она плачет. Это было изумительно.
Потом то же самое произошло на финале Кубка Германии, потому что это был еще один трофей, а мы толком не успели прийти в себя после первого. Я никогда не знал, что это такое — выигрывать трофеи. У меня не было такого опыта. А тут — два подряд. И игра с «Кайзерслаутерном» была тяжелой. Это не был «вынос тела», как с «Вердером» в чемпионате. Красная карточка у нас в первом тайме... Но минуте на 87-й, хоть счет и был 1:0, я понял: мы так доминируем — вдесятером! — что выиграем титул. И снова начал плакать. Мои друзья обнимали меня и тоже плакали. Не знаю, можно ли это повторить.
Карстен: — Нельзя. Это... противоположно сексу. Обычно, когда ты теряешь девственность, это происходит как дерьмо. А затем ты учишься, обретаешь опыт и начинаешь получать больше удовольствия. Здесь же первый раз — лучший. И лучше уже быть не может.
И еще один прекрасный фрагмент из разговора уже в машине Клауса.
«Я взял кусок травы с газона после матча с Бременом», — сказал Карстен. На что Клаус ответил: «А я эту траву ел!»
Футбольный бог расплатился за все
Не было в прошлом европейском футбольном сезоне — да только ли в нем одном? — ничего круче, чем история «Байера» и его несчастно-счастливых болельщиков. 120 лет клуб и многие поколения его поклонников ждали первого своего чемпионского титула в Германии. Вернее, уже давно не ждали, после ряда жесточайших обломов смирившись с мыслью, что этого не может быть, потому что не может быть никогда.
И вдруг титул пришел — да как! С первым в истории бундеслиги сезоном какой-либо команды без единого поражения. Ни одной версии «Баварии» такое не удавалось. А к чемпионству «Байер» добавил Кубок Германии — и только в финале Лиги Европы был бит «Аталантой». Но внутри страны — ноль проигрышей за весь сезон. И поставленные на поток победы, и спасения на последних минутах.
Словно футбольный бог, ухмыльнувшись и подмигнув, собрал в безразмерную кучу все беды и разочарования болельщиков клуба из маленького западногерманского города и решил подарить им сезон абсолютной мечты, которым расплатился за все предыдущие разочарования.
— Хорошая метафора! — одобряет эту мысль Карстен, активный болельщик «Байера», который за весь сезон пропустил только выезды в Баку и Гетеборг. На всех остальных матчах, дома и в гостях, он был. Лишь немногим меньше посетил Клаус, не просто поклонник, а обладатель четырех акций леверкузенского клуба. Своим счастьем они готовы делиться со всем миром — и в том числе с обозревателем «СЭ», который на протяжении всего Евро-2024 стремился пообщаться с людьми, которые не в шутку, а по-настоящему с детства за «Байер»; понять и пропитаться тем, через что они прошли.
Вышел на Карстена (Клаус — его друг, и с ним мы познакомились чуть позже) я через Алю Синецкую, главу российского фан-клуба «Байера», мою бывшую студентку, которая годами увлекательно, а порой душераздирающе рассказывала в соцсетях и на разных сайтах, что это такое — болеть за Леверкузен. И конечно, она не могла там не быть 14 апреля, в день, когда «Байер» стал чемпионом. В тот день у Карстена дома был обед, в котором участвовала и она, а потом они двинулись к мечте...
Весь чемпионат Европы мы переписывались с Карстеном, подбирая лучшую дату встречи, и состоялась она в итоге через несколько дней после берлинской победы сборной Испании, в середине июля.
Он ждал меня в середине дня у пустынного выхода с железнодорожной станции Leverkusen Mitte. Вокруг не было ни души. Как не было ни большого вокзала с кучей путей, ни мельтешения людей с чемоданами. Обычная пригородная остановка.
— Так у нас населения — сто шестьдесят пять тысяч, — говорит Карстен. — Смешная история, что финал Лиги Европы, который мы в Дублине играли с «Аталантой», стал финалом еврокубков с двумя самыми маленькими населенными пунктами в истории. Вильярреал еще меньше, но его команда играла с соперником из гораздо более крупного города. А если брать вместе, то у нас с Бергамо — рекорд.
Кстати, что интересно, слово «Байер» за три часа Карстен не произнес ни разу. Только — Леверкузен. Но непохоже, что это принцип: другие команды он тоже в основном называл по городам, а не названиям клубов.
Карстен родился в Леверкузене, но рос в еще более маленьком городке в десяти километрах от него. Стадион «Байера» был ближайшим стадионом Бундеслиги. Босс в компании, где работала его мама, встречался с женщиной, занимавшей один из менеджерских постов в «Кельне». Так в 1991 году мама и получила три билета на матч «Кельн» — «Байер». И как-то так вышло, что на той игре восьмилетний мальчик пропитался симпатией именно к гостям.
Потом были разовые походы теперь уже на «Бай-Арену», опять же с мамой, команда нравилась ему все больше, и в 1994 году 13-летний Карстен попросил абонемент. Чемпионский сезон стал для него тридцатым как для владельца «проходки». С 97-го начал путешествовать на выезды, — и в золотом сезоне пропустил лишь два: матч 1/8 финала Лиги Европы в Баку против «Карабаха» и в Гетеборге с «Хеккеном». Мне стало интересно, как все это сочетается с его работой. Оказалось, что теперь станет сложнее.
— Работаю в школе, помогаю детям-аутистам, — сказал Карстен. — Последние пару лет занимался мальчиком, который мог два-три дня подряд обходиться без меня, и у меня была возможность ездить на все европейские выезды. Но сейчас у меня оказался более маленький мальчик, которому помощь нужна всегда. Так что, уезжая, я должен организовывать замену, и делать это стало сложнее. Мой босс сказал, что я не могу отлучаться с работы слишком часто помимо школьных каникул и праздников. Так что не знаю, на сколько зарубежных выездов посреди недели смогу поехать в новом сезоне.
Трогательная история, с которой связан не случившийся выезд Карстена в Баку, такова.
— Как-то я сидел в одной соцсети, и она посоветовала мне историю Юи и Фредди, двух тринадцатилетних мальчиков из английского Бернли. Юи было десять, когда ему поставили диагноз «лейкемия». Его лучший друг Фредди начал бегать каждый день два километра перед Рождеством в течение пятидесяти дней. Его целью было собрать тысячу фунтов пожертвований на лечение Юи. После этих пятидесяти дней он собрал около 125 тысяч.
— Ого!
— Когда после первой фазы лечения Юи почувствовал себя лучше, они начали бегать вместе. Дважды оббежали девяносто два главных футбольных поля в Англии, чтобы заработать денег для детских больниц страны. После тридцати первых забегов у них было уже около трехсот тысяч фунтов! Соцсеть предложила мне эту историю, и я в комментариях к ней написал: «Молодцы, прекрасная вещь, ребята! Продолжайте, удачи! С наилучшими пожеланиями из Леверкузена».
Последняя фраза стала ключевой. Потому что они ответили: «О, Леверкузен, великолепно! Передайте привет Нейтану Телле, если вы его встретите. Потому что он играл за наш «Бернли» в прошлом сезоне, и мы любим его». Для меня это был вызов. Поскольку Леверкузен — город очень маленький, и за столько лет жизни в нем знаю, как тут можно связаться с кем угодно, я сказал, что хочу раздобыть его футболку с подписью и пожеланием ребятам. Мальчишки прислали мне их совместную с Теллой фотографию, то есть свидетельство знакомства.
Мы назначили встречу с Теллой после домашней игры с Менхенгладбахом. 0:0, одна из самых разочаровывающих игр в сезоне, но это ни на что не повлияло. Я взял у Нейтана подписанную футболку и хотел сам привезти ее в Бернли и вручить Юи. Это было как раз, когда мы играли в Баку в 1/8 финала Лиги Европы. Но из-за забастовки авиакомпаний тот перелет отменили, и в результате я остался и без встречи с Юи, и без футбола.
Майку Карстен в итоге отправил по почте. Но продолжал находиться в контакте с мамой Юи в What's App, и когда Телла забивал за «Байер», мой собеседник получал радостные сообщения из Англии.
А потом они все-таки встретились. Юи чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы приехать на чемпионат Европы, и на матче Англия — Словения в Кельне они наконец-то пересеклись.
— Отлично поговорили, — говорит Карстен. — Это было здорово — пообщаться с четырнадцатилетним мальчиком, который только что победил рак. Это одна из прекрасных и очень памятных для меня параллельных историй этого сезона. Когда Нейтан Телла забивал, я всегда думал о Юи. О том, как он смотрит наши матчи, и теперь у Леверкузена есть два маленьких болельщика «Байера».
Зад слона и фанатские драки в парке
Начинаем путь от железнодорожной станции к стадиону. Вокруг — зеленым-зелено.
— На станцию, от которой мы сейчас идем, обычно приезжают либо болельщики соперников «Байера», либо те из наших, кто не живет в Леверкузене. Местные едут через Купперштег, где не останавливается большинство экспрессов.
От Leverkusen Mitte к стадиону ведет большой городской парк — Штадтпарк с речкой Дюнн. Бредем по нему — и видим изваяние... слона, стоящего к нам задом. Карстен смеется:
— Кто и почему установил именно слона — не знаю. Это было еще во времена Первой мировой. А дальше история развивалась так. С той стороны, где мы сейчас идем, был местный офис нацистской партии. И они были недовольны, что слон показывает им зад. В 1935 году нацисты переставили его так, чтобы он смотрел на них. И только в 2006 или 2007 году его развернули снова.
— А в этом парке фанаты дрались? — спрашиваю. — Очень уж он кажется подходящим местом для подобных массовых заруб из прошлого.
— Да, особенно в 80-х и начале 90-х, — подхватывает мой собеседник. — Сам я хулиганом никогда не был, но все эти истории знаю. Никакая полиция в 80-х тут фанатов не сторожила, и возможностей помахать кулаками было сколько угодно. Раздолье для хулиганов! У нас их всегда было мало, как вообще у Леверкузена мало болельщиков по сравнению с соседними Кельном, Дортмундом, Гельзенкирхеном. Но нас всегда уважали. Наших ультрас было мало, но они никогда не сдавались и были очень сплочены.
— Кто у «Байера» и его болельщиков клубы-друзья, а кто — самые ярые враги?
— Самый ненавистный назову вам сразу — «Кельн». Он очень близко, расстояние от стадиона до стадиона — двадцать два километра, причем между Леверкузеном и Кельном есть прямая граница, мы к северу от него. Вначале мы для них были маленьким клубом из фармацевтической индустрии, на который они смотрели сверху вниз, и мы их не сильно волновали. Они разве что смеялись над нами.
— Как говорят у нас, хорошо смеется тот, кто смеется последним.
— Точно. Мы становились сильнее и сильнее — и в конце концов превзошли их по спортивной части во всех отношениях. У «Кельна» по-прежнему больше болельщиков, это не обсуждается. И они очень любят повторять: «Мы более важный клуб, потому что у нас больше болельщиков». Но было бы безумием, будь их меньше: ведь у них миллион населения, а у нас — сто шестьдесят пять тысяч.
— А еще у нас говорят: «Смотрите на табло!»
— Сейчас мы точно можем это сказать! А большая дружба у нас с болельщиками «Киккерс Оффенбах». Еще один из тех клубов, которые опускаются все ниже и ниже — сейчас они в четвертом дивизионе. Эта дружба длится уже сорок три года. В начале восьмидесятых мы играли во Франкфурте, и местные фанаты хотели атаковать наших. И тут ультрас «Киккерс Оффенбах», для которых хулиганы «Айнтрахта» были главными врагами, пришли нам на помощь в большой драке. С тех пор у нас с ними очень теплые отношения. (Аля Синецкая уточняет: «Там чуть сложнее было — в первом круге во Франкфурте наш Юрген Гельсдорф случайно нанес серьезную травму Бун Кун Ча, который тогда играл за «орлов», корейца даже увезли в больницу. Франкфуртские пообещали отомстить в ответном матче по всем направлениям, и тогда в Леверкузен на помощь нашим приехали оффенбахцы).
We are the Champions на паузе. На 24 года
Отматываем пленку в 2000 год. В один из самых чудовищных дней в истории «Байера», после которого большинство его болельщиков перестало верить в какой-либо хеппи-энд для их кумиров. А еще два года спустя — так и все до единого.
— В конце восьмидесятых папа привез компакт-диск, и там был альбом Queen. Назывался — Radio Ga-Ga. С этого момента я увлекся английской группой, одной из главных песен для меня, конечно, стала We are the Champions — и мы понимаем, что она для всех означала. В 2000 году мы в последнем туре играли с «Унтерхахингом», клубом из крохотного городка под Мюнхеном. Утром поставил We are the Champions на паузу и поехал в Унтерхахинг. План был — ночью поставить песню и под нее счастливым лечь спать.
Мы проиграли. Команде, которая шла в середине таблицы, ей ничего не было надо, и она заняла десятое место. Но она представляла пригород Мюнхена и, конечно, поддерживала «Баварию», которая благодаря той победе стала чемпионом. Мы в том сезоне до «Унтерхахинга» проиграли всего два матча. Нас устраивала ничья. Михаэль Баллак забил в свои ворота, а минут за двадцать до конца мы пропустили второй.
Мне было девятнадцать лет. Я плакал. Это был жуткий день, ночной кошмар. Вместо «Play» я нажал на «Stop» и больше до этой весны ее никогда не включал. Конечно, я ее слышал в других ситуациях, но сам не ставил никогда. Я ждал этого двадцать четыре года. И теперь — включал, и еще, и еще...
Ведь через два года после «Унтерхахинга» было продолжение ужаса. Тогда мы уже после тридцать первого тура, за три до финиша, лидировали с отрывом в пять очков. И проиграли два матча подряд, а Дортмунд дважды подряд выиграл и нас обогнал. Победы обеих команд в последнем туре уже ничего не изменили. А потом в течение недели мы проиграли «Шальке» в финале Кубка Германии и «Реалу» — в финале Лиги чемпионов.
— Когда Зидан забил фантастический победный гол.
— Да, но нам от этого было не легче. Мы вышли в финал Лиги чемпионов, и уже поэтому сезон можно считать фантастическим, но за неделю мы упустили три трофея. Мы назвали это «вице-требл». Даже мерч соответствующий сделали, с надписью: «Гордые требл-вице», попытались превратить несчастье в праздник. Но, конечно, просто пытались себя этим утешить.
— Что было хуже — «Унтерхахинг» или вице-требл?
— Для меня — «Унтерхахинг». Потому что в 2002-м все равно была гордость, хоть и неправильно испытывать ее после трех таких неудач. Но она была. Почему? Потому что были такие победы, как 4:2 над «Ливерпулем» в четвертьфинале ЛЧ. В то время мы все время троллили друг друга с болельщиками «Кельна», они часто над нами издевались. Но после той победы один сказал мне: «Блестящая игра. Больше никаких слов». То есть он признал нас. Помню тот разговор так, будто он был вчера. А в полуфинале мы прошли «МЮ» Алекса Фергюсона. Я тогда был горд быть болельщиком Леверкузена, хотя не люблю это слово — «горд». Нет, «Унтерхахинг» точно был хуже...
Тут я сообщил Карстену, что у московского «Динамо» существует поверье про «проклятье жены Севидова». И, рассказав печальную историю бело-голубых, спросил — может, и леверкузенцев в свое время кто-то проклял?
Он ответил интересно. Каких-то таких проклятий он не припомнил. Но рассудил, что именно решение «праздновать» вице-требл, создание этакого позитива на фоне катастрофы было в корне неправильным. Потому что укрепило в клубе и вокруг него ауру пораженчества.
— Это было ошибкой — праздновать поражения. Тогда в клуб и к болельщикам пришло чувство, что мы никогда ничего не выиграем, тем не менее мы хороши и горды собой. Что, с одной стороны, правда, но, с другой — разрушает голод к победам. С тех пор я всегда говорил: «Не хочу выходить в финал. Не хочу играть в матче за чемпионство». Потому что слишком велик был страх нового разочарования. И теперь я долго твердил: «Не хочу надеяться!» Но все шло так, что не мог проигнорировать надежду. Страннейшая ситуация, раздвоение личности.
Карстен вспоминает фрагменты сезона, и у него вдруг невольно возникают флешбэки:
— Разрыв между Леверкузеном и Мюнхеном все рос, мы играли с берлинским «Унионом» за неделю до матча с Бременом и были на тринадцать очков выше. «Бавария» играла в Хайденхайме, что было девяностопроцентной гарантией ее победы. Мы выиграли — 1:0, снова была упорная игра. А «Бавария» вела 2:0 в УНТЕРХАХИНГЕ.
— Где?!
— Ох ты черт. Ну, ты видишь...
— Вижу. Эта боль никогда до конца не уйдет.
— Я был на матче против «Униона» с моим тринадцатилетним юным другом из Берлина. Мы познакомились на одной из выездных игр, и я по-прежнему общаюсь с ним и с его родителями. Мы остались с ним на секторе после игры, и он вдруг: «Карстен, там 2:2!» Это уже означало — пятнадцать очков отрыва. «Отлично». Через двадцать минут, когда матч там уже почти закончился, он кричит: «Карстен, «Хайденхайм» ведет — 3:2!» — «Что?!» Это уже означало, что разница — шестнадцать очков, и мы можем стать чемпионами дома с Бременом.
Когда там прозвучал финальный свисток, все на нашем секторе это уже знали. Но настоящего празднования еще не было, поскольку никто не был на сто процентов уверен. И только когда по стадиону в Берлине объявили, что «Хайденхайм» обыграл «Баварию» 3:2, выездной сектор Леверкузена сошел с ума. Потому что это означало: нам в шести матчах нужны всего три очка. И это мы уже не можем упустить.
Но я по-прежнему боялся. Странное чувство. Мой мозг говорил: «Сейчас мы уже не можем это отдать». А все внутри меня отвечало: «Ничего заранее не празднуй». И когда толпа в Берлине начала скандировать: «Мы — чемпионы!», я не мог этого сделать. Та неделя от Унтерхахинга до... А-а-а!
— Опять Унтерхахинга!
— От Берлина до матча с Бременом была ужасной. Я думал только об этой игре. О моменте, когда мы выиграем. Но обрывал себя — а если проиграем? Тогда еще ничего не закончилось! Потому что потом мы играем в Дортмунде и дома со Штутгартом. Я трясся: стоит только один раз дрогнуть и проиграть Бремену потому, что у нас случится поганый день — и... Нет ничего невозможного в проигрыше сильной «Боруссии» в гостях. Нет ничего невозможного в проигрыше сильному «Штутгарту». То есть мы проиграем трижды подряд. А до этого не уступали ни разу. Мы не знаем, как эта команда реагирует на поражения... Я делал черт знает что со своим мозгом!
Мы часто читаем о людях, которые погибают в авариях. И, когда в ту неделю я был за рулем, были моменты, говорил себе: «Боже, не позволь мне умереть на следующем перекрестке. Позволь мне умереть уже после игры с Бременом, когда мы выиграем».
— О господи!
— Это, конечно, было не до конца всерьез, но такие мысли были.
— Знаешь кого-то из старых болельщиков «Байера», который умер чуть раньше — по ходу чемпионского сезона, в предыдущем?
— Есть очень печальная история молодого болельщика, которого я лично не знал. Была авария под Бонном, в Нидеркасселе. Там был четырнадцатилетний мальчик, который стоял на остановке и ждал автобуса. Он был фанатом Леверкузена. Водитель потерял управление, и машина врезалась в остановку. Парень погиб сразу. В местной прессе рассказывалась эта история и одной строчкой упоминалось, что он был болельщиком «Байера». Это было в чемпионский сезон, накануне Нового года, 31 декабря...
Билет на «Байер» — «Зенит» — на стене частного музея
Многие считают, что у «Байера» за 120 лет вообще не было никаких титулов, но это не так. Их два — Кубок УЕФА в 1988 году и Кубок Германии в 1993-м. Во втором случае Карстену было 12, и он уже «притапливал» за Леверкузен — но еще не так активно, как годом позже, когда впервые получил сезонный абонемент. И помнит о финале Кубка он лишь то, что родители жаловались на... телевизор, поскольку после игры не было крупных планов игроков и нельзя было разглядеть какие-то интересные детали празднования победы. Следующей пришлось ждать 31 год...
Закончив прогулку по Штадтпарку (и увидев кучу граффити на стене вдоль речки), мы и подходим туда, где это произошло. Но на дворе межсезонье, и хоть команда тренируется, для прохода болельщиков и журналистов «Бай-Арена» закрыта. Тем не менее народ стоит и ждет, когда игроки будут выезжать из гаража, чтобы попытаться взять у них автографы.
Шанса получить матчи недавнего Евро, как и ЧМ в 2006-м, у «Бай-Арены» не было: слишком мала, всего 30 210 зрителей. Чемпионат мира среди женщин там был — и все. Но на мой вопрос о планах строительства нового стадиона и Карстен, и позже Клаус ответили одинаково: «Надеюсь, нет!»
Прошу разъяснить. Оказывается, что за последнее время «Майнц», «Аугсбург», «Падерборн» открыли новые стадионы, но они все — близнецы. На одно лицо и без души. Да еще и построены где-то в полях. Так что 30-тысячник, запущенный в 1958 году и переживший три реконструкции — в 1987/88, 1997 и 2009 годах — любим ими так же, как прежде, и ни на что другое они его менять категорически не хотят. Тем более что тогда идеальное для болельщика место жительства Карстена, в нескольких минутах ходьбы от стадиона, лишится смысла...
— Вот билетная касса для фанатской трибуны, — указывает он. — Здесь люди могут спрашивать билеты по квоте на выездные матчи.
— Какие цены?
— В прошлом сезоне для ультрас — пятнадцать евро. На центральную — от тридцати пяти до пятидесяти пяти в зависимости от соперника. В прошлом году запрос на выездные билеты рванул, как никогда раньше.
— Неудивительно.
— Все, что нам давали на выезды, было распродано до последнего билета, чего не случалось прежде. В Дортмунде нас было восемь с половиной тысяч, в Майнце — пять тысяч. Притом что гостевая квота — всего три. Наши купили две тысячи билетов напрямую у людей в Майнце! Раньше больше двух тысяч туда из Леверкузена не приезжало никогда.
Заходим в фан-шоп. Смотрю на свеженький шарф — с изображением чемпионской салатницы. Спрашиваю: «Что написано?» — «Наша мечта сбылась». А вот еще один за 20 евро — с ликом Хаби Алонсо и надписью «Спасибо» по-испански и по-немецки. Но от фотографирования в нем Карстен уклоняется.
Я к тому времени уже понимаю, что он не обожествляет ни Хаби Алонсо, ни кого-то из игроков. Он болельщик другого типа. Ни в чьей майке он позировать не хочет. А о тренере, при всем уважении, говорит:
— Он провел один очень хороший сезон, привел нас туда, о чем мы всегда мечтали. Но в любом случае это только один сезон. Посмотрим, что будет в следующем.
— Для многих сюрприз, что он у вас остался. Тем более что после ухода Юргена Клоппа из «Ливерпуля» освободилось место, а Хаби Алонсо там играл.
— У него были предложения. Не думаю, что его реально звали в «Баварию», не слышал, чтобы кто-то из двух клубов это утверждал — только пресса. Но даже если бы такое произошло, думаю, было бы слишком рано. Ему сорок два, он даже младше меня. Безумие какое-то, ха-ха! Слишком много было за то, чтобы он остался в Леверкузене. Его семья чувствует себя здесь хорошо, сын ходит в школу и закончит ее в следующем году.
Леверкузен — его первый клуб, первая ступень в профессиональном футболе. Конечно, он все делает правильно, нет ни одной причины жаловаться. Но у него еще не было ни одного кризиса. Давайте посмотрим, как он себя поведет, проиграв четыре матча из пяти. А без такого не бывает ни у одного тренера.
Более чем хладнокровное суждение летом сразу после сверхсезона. Спрашиваю, многие ли фанаты «Байера» думают так же.
— Думаю, половина. Я — фанат клуба. У меня никогда не было ни одной фамилии на футболке. Ни одного игрока! Да, я симпатизирую Алонсо и тому, что он делает в Леверкузене. Считаю его хорошим и правильным человеком для этой команды. Но не хочу никаких икон. Вообще никаких.
Подходим к отелю «Линднер», он прямо на территории стадиона.
— Одна из первых гостиниц, в которой конференц-залы — не жилые номера — выходили на трибуны, чтобы оттуда можно было смотреть футбол. Это сделали в 1996 или 1997 году. Кое-что не рассчитали — болельщики стояли перед окнами и загораживали всю видимость, а люди, находившиеся в этих конференц-залах, платили и за то, чтобы видеть футбол. Как решили этот вопрос — не знаю, но отель по-прежнему работает.
Идем дальше. Карстен объясняет, что скоро будем проходить частный музей «Байера» с большим количеством интересных артефактов, но предупреждает, что вряд ли туда удастся зайти — как и в обе пивные «для своих». Но тут нас ждет приятный сюрприз. Радушный немолодой хозяин Франк, десятки шарфов, футболок, билетов, фотографий, бутс, обклеенные стенами газеты, копия Кубка УЕФА, а на ней — желтая бейсболка с автографами. Перед играми этот музей тоже превращается в бар для своих. И так же сюда нельзя зайти просто так — нужно предварительно оповестить.
Приглядываюсь к одному билету, разглядев знакомое название. Точно — с матча «Зенита» на пути к Кубку УЕФА 2008 года, когда команда Дика Адвоката с феноменальным Андреем Аршавиным в четвертьфинале разгромила «Байер» в Леверкузене 4:1. А вот и шарфы того же «Зенита» и «Спартака». Красно-белые, напомню, обыграли «Байер» 2:0 в Лужниках и уступили 0:1 на выезде в Лиге чемпионов-2000/01, когда в последний на сегодня раз в своей истории вышли из группы.
«Байер» вообще много играл с российскими клубами. Не могу не поинтересоваться, случались ли с ним на выездах в нашу страну какие-то безумные истории.
— Была — в Ростове-на-Дону, — вспоминает Карстен. — Я приехал туда на следующий день после нашей ничьей в Лиге чемпионов в Москве с ЦСКА, чтобы посмотреть еще один матч ЛЧ, — «Ростов» — «Бавария» (эти игры состоялись 22 и 23 ноября 2016 года. — Прим. И.Р.). Зарегистрировался через «Букинг» в каком-то очень дешевом отеле. Приезжаю — и мне говорят, что иностранцев не приветствуют. Собирались уже выгнать меня оттуда, но увидели бронь с «Букинга» и все-таки нехотя разрешили мне въехать. Но в комнате были два местных, которых я не знал. Они вели себя мерзко. Просили денег, еще чего-то. Я отвечал — нет. Потом они написали мне на телефоне через интернет-переводчик: «Мы можем тебя убить». Их вид заставлял задуматься, что это может не быть шуткой. После этого я взял вещи и ушел оттуда. Позвонил другу из Мюнхена, которому повезло с гостиницей больше, и вписался к нему.
Вскоре за квартирой-музеем — гараж с граффити, на которых два героя. Они оказываются самыми популярными людьми в истории «Байера».
— Номер один — однозначно Ульф Кирстен, — говорит Карстен. — Наш лучший бомбардир всех времен, второе место по числу матчей. И он всегда был близок с фанатами, когда играл. Его любили и за то, что в течение тринадцати лет игры за Леверкузен он публично бился со всеми за клуб, спорил, бросал вызов «Кельну» и его болельщикам. Это сделало его очень популярным в городе.
Во время Евро-2004 болельщики «Байера» в Португалии были потрясены, увидев... писающего Кирстена около бензоколонки. Всего четырьмя годами ранее он играл на Евро-2000, а тут, закончив в 2003-м карьеру, поехал вместе с авторитетными фанатами «Байера» на чемпионат Европы, и обычные немецкие болельщики долго не могли поверить, обнаружив его за столь приземленным занятием. Но его репутацию это нисколько не принизило — скорее наоборот. Из-за близости к народу.
Вторым по популярности — и изображенным рядом с Кирстеном на гараже — оказывается вратарь Рюдигер Фолльборн. Единственный футболист, взявший оба трофея «Байера» до прошлого года. Супердраматичной была первая победа — в финале Кубка УЕФА-1988 над «Эспаньолом», когда в гостях «аспириновые» проиграли 0:3, затем дома победили 3:0 и выиграли в серии пенальти. А затем и в финале Кубка Германии 1993 года — там «Байеру» противостояла... вторая, любительская команда берлинской «Герты» из третьего дивизиона. После чего вторым командам запретили участвовать в Кубке. Но в тот день на берлинском «Олимпиаштадионе» за своих яростно болело явное большинство из 76 тысяч зрителей, и они проиграли «Байеру» лишь 0:1. Победный мяч, естественно, забил Кирстен.
Красно-черные шарфы на этих улицах висят почти на каждом дереве. Карстен останавливается у задраенного жалюзи одноэтажного здания:
— А вот смотри — бар, который открыт только в день игр для самых преданных болельщиков. Поэтому сейчас все закрыто. Называется — «Штадион Эк». «Эк» — это «угол» по-немецки. Потому что на углу улицы, на которой расположена «Бай-Арена». У нас есть болельщицкая организация («Северный Вираж 12» — главное объединение болельщиков «Байера». — Прим. И.Р.), которая работает независимо от клуба, но сотрудничает с клубом по многим вещам, но только в хорошем смысле. Она независима от него. А бар принадлежит этой организации, я тоже чуть-чуть ее совладелец. Управляют им ультрас. Меню обычное — пиво, сосиски, жареное мясо.
— Со своим клубом у фанатов «Байера» бывали жесткие контры?
— Так чтобы по-настоящему, без компромиссов — нет. Допустим, когда в 2023 году до прихода Хаби Алонсо дела шли не очень хорошо, были нелицеприятные скандирования, обращенные к игрокам. Но такие вещи кричат все болельщики, когда что-то идет не по плану, а чего-то радикального там не было. «Байер» и его фанаты всегда были близки. С клубом всегда можно говорить. И с точки зрения предматчевых перформансов мы видели от него только помощь.
Знаешь, мы любим говорить о наших страданиях — сто двадцать лет без чемпионства и так далее. Но что такое было наше страдание? Не выигрывать трофей, но большую часть сезонов выходить в еврокубки и никогда не вылетать из первой бундеслиги — как зашли в нее в 1979-м, так в ней и остаемся. Сравни с «Шальке», «Гамбургом», «Кельном», не говоря уже о «Рот-Вайсс» из Эссена, который когда-то был большим клубом, а сейчас в третьем дивизионе — и это успех после двадцати четырех лет в четвертом. Вот эти команды прошли через очень плохие времена. И там проблем между клубами и болельщиками гораздо больше.
— Какие у вас отношения с фанатами соседних городов помимо Кельна? Тут же каждые пятьдесят километров — команда бундеслиги.
— Нейтральные. С Дортмундом, может, немного жестче, потому что их ультрас — друзья с ультрас «Кельна». Иногда это сказывается, хотя и не до драк. Нет никаких проблем с Менхенгладбахом, Дюссельдорфом. Нормальное футбольное соперничество.
— Кто еще у вас самые популярные люди, кроме Кирстена и Фолльборна?
— Да мы много кого любим — менеджера Райнера Кальмунда, создателя той команды конца 1990-х — начала 2000-х, тренеров Кристофа Даума, Юппа Хайнкеса, Клауса Топмеллера. А Руди Феллер? Он неожиданно пришел в Леверкузен в 1994 году, когда мы были еще маленьким клубом без репутации в глазах большинства людей. А Феллер уже давно был одним из лучших нападающих страны, чемпионом мира, одной из самых популярных фигур в немецком футболе. Это перенесло часть его славы на «Байер». И он по-прежнему наш болельщик, даже заняв пост в федерации. Его сердце — у нас. А для меня он особенно важен потому, что я стал болеть за Леверкузен в том же году, в котором Феллер к нам пришел!
Непобедимые
Есть ли у преданного болельщика «Байера» вообще рациональное объяснение аномалии сезона-2023/24? Что это вообще было?
— Мы должны вернуться на некоторое время назад, — загадочно начинает Карстен. — Предыдущий сезон с прежним тренером мы начали очень дерьмово. Шли на семнадцатом месте, когда назначили Алонсо. Первый матч он выиграл 4:0 у «Шальке». Но в то время Гельзенкирхен был так плох, что у него кто угодно выиграл бы 4:0. Дальше пошло чередование побед и поражений. В конце концов мы поднялись, квалифицировались в еврокубки, но они у нас были и по итогам предыдущего сезона.
Помню матч с «Монако» в 1/16 финала Лиги Европы. Дома мы проиграли 2:3. А через неделю приехали на выезд, победили с тем же счетом и выиграли серию пенальти. На мой взгляд, это был очень важный момент для формирования атмосферы в клубе и команде. Да, в полуфинале уступили «Роме» — 0:1, 0:0. Но все равно возникло ощущение правильного пути.
А потом летом к нам пришло несколько классных игроков подряд — Гримальдо, Телла, Хофманн, Джака. И все почувствовали: что-то происходит. Выиграли первые три матча бундеслиги. Сыграли вничью на выезде с «Баварией» с голом на последней минуте. Мы всегда очень плохо играли в Мюнхене, но тут все, кто там был, кто смотрел матч по ТВ, поняли, что у нас есть команда! После восьми туров у нас — ноль поражений, и все говорят: «Они рано или поздно проиграют». После пятнадцати — то же самое.
Затем мы играем в Аугсбурге. 13 января 2024 года, последний матч первого круга, но уже после зимнего перерыва. Обычно считается, что мы всегда сбавляем после паузы. И все страшно боялись, что эта сказочная первая часть сезона закончится и мы, как всегда, упадем. 0:0, на трибуне все ворчат: «Опять дерьмо! Опять все по новой!»
И тут на 94-й минуте Паласиос забивает. Это был момент, когда все совершенно сошли с ума. Только из-за одного гола в Аугсбурге! Это был знак. Через неделю проигрываем «Лейпцигу» 0:1 и 1:2, но побеждаем, забив победный мяч на 91-й. Мюнхен на следующий день проигрывает «Вердеру», и мы опережаем его на четыре очка. А еще через тур встречаемся дома с «Баварией», громим ее 3:0, но наш перевес был таким, что легко могло быть 7:0.
Причина, почему все это случилось в конкретном сезоне, объединяет в себе множество маленьких причин, — заключает Карстен. — Голы на последних минутах. Атмосфера внутри команды. Характер футболистов. Полный стадион и атмосфера, какой на нем не было никогда раньше. Все это сошлось вместе. И подкрепилось удачей. Раньше у нас ее не было никогда, а теперь снизошла вся, какую только можно было представить. Это был просто наш год. Если существует футбольный бог, то он в этом сезоне сделал для нас все. Сшил все нити в один узор.
После этого страстного монолога Карстен останавливается и указывает на закрытое помещение:
— Вот второй фан-клуб, где мы собираемся перед играми. Он тоже только для своих, как и первый.
— Почему?
— В конце концов, туда мог зайти любой, кто кого-то знал. Да даже и сосед. Диалог такой: «Чего ты здесь?» — «Живу за углом». — «Ну ок». Но он не работает как публичный бар. Потому что им нельзя продавать алкоголь — слишком дорого покупать лицензию. Вот они и называются частным клубом и не продают тебе пиво, а дарят, ты же взамен даешь клубу донат.
А теперь пойдем ко мне домой. Как раз пива и выпьем! Или кофе, если ты хочешь.
Нет, мы же в Германии, и я хочу пива. Карстен — тоже.
Садимся на балконе. Он объясняет: «Станция Купперштег, одна из двух ближайших к стадиону, тут как раз за углом». И продолжаем разговор.
— Что сказали себе в тот момент второго круга, когда вы разгромили 3:0 «Баварию»? Опять были сложные чувства и сомнения? Неужели тогда не думали о титуле?
— В тот момент — не думал! Была чистая радость, потому что за неделю до того сыграли 0:0 с Менхенгладбахом, перебив его по ударам, кажется, 32:1. Это было одно из самых больших разочарований сезона. Опережали «Баварию» на два очка, и все говорили, что, даже если проиграем, это еще не конец. Ничья — остается разрыв в два, вообще отлично. А потом мы доминировали девяносто минут — так, что 2:0 в нашу пользу для нас стало разочарованием. Но на пятой добавленной забили третий, когда Нойер пошел вперед, мы побежали в контратаку, и Фримпонг закинул с 35 метров в пустые. Я упал на кого-то на ряд ниже, кто-то со следующего ряда — на меня. Это было какое-то абсолютное счастье.
Ни тогда, ни позже Хаби Алонсо подчеркнуто не произносил слово «чемпионство». А когда на первой неделе апреля произнес — все уже было почти ясно.
5:0 с «Вердером», титул, самые сильные эмоции — все это было уже позади. И в тот момент никто еще не думал о том, что в бундеслиге у «Байера» могут возникнуть новые цели.
— На неделе мы играли в гостях с «Вест Хэмом», в выходные — в Дортмунде. В Лондон полетели в ранге свежих чемпионов Германии, после празднований, да еще и после домашних 2:0 в первом матче. Проигрывали 0:1, все было на грани. И сравняли, как обычно, в конце, на 89-й. Были ли футболисты с похмелья? Думаю, они выпили после чемпионства по несколько пива, как и я, а в понедельник успокоились. Они молодые парни. Это мне сорок три, и с серьезного похмелья мне надо приходить в себя три дня. Им нужно намного меньше. К четвергу они уже были в порядке.
Возвращаемся в Германию, едем в Дортмунд. К концу игры — 0:1. Мы даже не расстраивались, все уже ждали, что наконец-то проиграем — должно же это когда-то произойти. И это не имело никакого значения, поскольку мы — чемпионы. Последний угловой на седьмой добавленной — и забиваем опять (Станишич. — Прим. И.Р.). Гостевой сектор, на котором я был на абсолютно всех матчах этого сезона бундеслиги, снова сходит с ума. А еще невероятнее было то, как команда на поле праздновала этот гол, который не имел никакого турнирного значения. Это происходило так, словно мы... снова выиграли чемпионат. И вот после этого они уже очень сильно захотели пройти его до конца без поражений. Появилась новая цель, и команда отдала ей все.
Еще через неделю дома играли со «Штутгартом», самым сложным соперником в сезоне. Он занял в итоге второе место, в тот момент шел на третьем. И очень хотел выиграть, чтобы обойти «Баварию». «Штутгарт» вел — 2:0. Мы на 61-й один отыграли, но время уходило. В какой-то момент сказали себе: ок, кажется, сегодня все-таки проиграем... 96-я, Андрих, 2:2. И тут же — сообщение от друга из Англии: «Они опять сделали это!»
В этот момент красиво бьют часы на кирхе. Мы делаем маленькую паузу, наслаждаемся звуком, отхлебываем пива и продолжаем.
— Далее — Франкфурт. Громим их в гостях 5:1, притом что проиграли в этом городе шесть предыдущих матчей подряд. Бохум. Этот матч может стать пятидесятым подряд во всех турнирах без поражений. Там, в Бохуме, мы в последний раз и проигрывали — 0:3, в последнем туре прошлого чемпионата.
— И в связи с этим, конечно, был момент сомнений.
— Да. А теперь — 5:0! На выезде! Да, «Бохум» играл дерьмово, и это было легко. Далее — последний тур. «Аугсбург» дома. Команда дает нашим ультрас поднять чемпионскую салатницу.
— Почему не раньше? Не на первом домашнем матче после победы в чемпионате — со «Штутгартом»?
— Футбольный союз сказал, что это нужно сделать в последний день чемпионата. Так — значит, так. Проигрывать в такой день, да еще и в последнем туре, было бы неприятно. С трудом, но побеждаем — 2:1. Тридцать четыре игры без поражений в бундеслиге, пятьдесят одна — всего. Мы — первая в истории команда, которая не проиграла в первенстве ни одного матча.
Но и это еще не все. Дальше — два финала. Лиги Европы и Кубка Германии. Дублин и Берлин. В первом из которых нас ждало первое поражение в сезоне, но не могу сказать, что очень уж сильно ему расстроился. Знаешь, что было хорошо в этих 0:3 от «Аталанты»? То, что это поражение стало слишком явным.
— Что ж в этом хорошего?
— В ясности. Гораздо обиднее проигрывать с пенальти на последней минуте или по решению судьи, с которым ты не согласен, или еще как-то в упорной борьбе. А тут абсолютно все для нас пошло плохо, для Бергамо же — хорошо. Это был их день. Может быть, днем раньше или днем позже мы бы их обыграли — но не в тот. 0:2 уже к перерыву, пусть даже мы переворачивали до того много игр. Но на трибуне все чувствовали: «Не сегодня». И мы просто начали праздновать то, что уже было достигнуто командой ранее. Чемпионство, которое было всего четыре дня назад и от которого мы еще до конца не отошли. Конечно, мы были разочарованы, но не злы. Как можно быть злыми после такого сезона? Так что мы просто перевернули эту страницу и вернулись к празднованиям. Пора было ехать на финал Кубка Германии в Берлин.
Эта игра с «Кайзерслаутерном» вышла упорнее, чем мы надеялись. Только 1:0 с командой второй бундеслиги — и с удалением у нас. Джака забил достаточно рано, потом мы получили красную — первую за весь сезон. Игра стала упорнее, чем должна была быть. Но, по крайней мере, нам не пришлось забивать за пределами девяностой минуты, ха-ха! У соперника приехало много болельщиков, они устроили великолепный перформанс на трибунах (в Германии его называют — «хореография». — Прим. И.Р.), правда, со слишком большим, по мне, количеством пиротехники. Наших там было тридцать тысяч — и все до единого были задействованы. Шестьдесят тысяч рук поднимались одновременно.
Но мы выиграли и сделали дубль. Великий, великий сезон. Финал Лиги Европы не имел большого значения. Мы проиграли явно лучшей команде в тот день. А вот если бы уступили «Кайзерслаутерну»... Сезон бы это не обрушило, но разочарование было бы большое.
— А если бы вам предложили выиграть у «Аталанты», но проиграть в последнем туре чемпионата, то есть иметь три трофея, но потерять вечный рекорд лиги — согласились бы?
— Ох-х-х... Не могу сказать. Потому что в том виде, как все произошло, мы написали историю. И этого уже никогда оттуда не вычеркнешь!
— Кого считаешь ключевым игроком в чемпионском сезоне?
— Не считаю себя специалистом в тактике, но с моей точки зрения обычного болельщика — Гранита Джаку. Он играл на позиции шестого номера, все нити игры были в его руках. И он отлично справлялся. Но ты можешь сколько угодно обвинять меня в банальности, но звездой была команда.
— Больших звезд в этом «Байере» точно не было. Тем все случившееся удивительнее.
— Кажется, у нас больше всех авторов голов в бундеслиге. Больше всех — по-моему, пятнадцать — забил Бонифейс, но у многих одиннадцать, десять, девять... Невозможно было предугадать, кто сделает это сегодня. У нас больше сорока голов забили люди, вышедшие на замену. Каждый раз усиление от Алонсо меняло игру. У него была постоянная ротация. Это ментальная штука, он давал каждому шансы доказать — и каждый чувствовал себя важной частью команды. Поэтому и был готов забить или отдать на последней минуте.
«Мы стали чемпионами, потому что ни разу не проиграли. Первое же поражение привело бы к нашему вечному замкнутому кругу»
Тут с улицы звучит клаксон автомобиля. За нами приехал Клаус, такой же яростный болельщик «Байера» и друг Карстена. Да еще и акционер — в минувшем сезоне, во время выезда в Гетеборг на матч с «Хеккеном» (тот самый, один из двух, который пропустил Карстен), он купил за 120 евро четыре акции «Байера». Не чтобы заработать на родном клубе — а чтобы иметь право голоса.
По ходу дела выясняется, что учредитель клуба, фармацевтическая компания «Байер» (от нее клуб получает 25 миллионов евро в год) после одной неудачной истории находится в далеко не лучшем состоянии. И это болельщиков тревожит, поскольку, если производитель аспирина дойдет до состояния банкротства, то его футбольная команда не сможет просто сменить владельца — форма ее регистрации такова, что ей придется начинать с низших лиг. Но пока до такого, слава богу, далеко.
Куда едем? На матч десятой лиги Германии.
Я не шучу. У моих новых немецких друзей есть специальное приложение, в котором можно найти все футбольные матчи, которые хоть на каком-то уровне проводятся в регионе. Они наугад выбирают — и едут. Вот это и есть настоящая любовь к футболу!
Межсезонье же — и страшный голод до игры. Живой, с запахом подстриженного газона, звуком мяча, клоками травы из-под защитника, который летит в подкате, подсказок вратаря... И пусть даже на трибунах — несколько десятков зрителей, у ряда футболистов — заметные бирбаухи, пивные животики, и играют они, по сути, тоже за пиво, и нет лайнсменов (такая роскошь положена только первым семи дивизионам). Пятнадцать человек для команды в голубой форме с трудом набрали из трех близлежащих деревень. Многие поуезжали в города — работы нет...
— В прошлом сезоне я видел с трибуны сорок пять матчей Леверкузена, — говорит Клаус. — Жена, с которой мы вместе с пятнадцати лет, была разозлена, потому что я путешествовал за командой везде, где только можно, и это оторвало у меня изрядно времени от нее и двоих наших детей. Поэтому я пообещал ей, что дома футбол смотреть не буду, а буду только проводить время с ними. Значит, надо вырываться на живые игры!
Мотивация стала ясна.
Работает Клаус менеджером по логистике, заведует транспортными и складскими процессами в большой немецкой компании с 20 тысячами сотрудников. Работает не на удаленке — в офисе и на складе.
Болеть за «Байер» он стал в семь лет, в 1995-м. Отец, переживавший за команду из Бонна, чьи фанаты дружили с «Кельном», склонял его в пользу «козлов», возил туда на стадион, но однажды сын, сам набегавшись в футбол, пришел домой, и папа сказал ему: «Поехали в Леверкузен! Игра уже идет, у «Байера» на двух игроков меньше, Ульф Кирстен и Бернд Шустер удалены. Давай посмотрим, как «Бохум» их разделает!» И они рванули — благо недалеко.
— Атмосфера в Леверкузене была настолько лучше, чем то, что я видел в Кельне! — восклицает Клаус. — А когда Хайко Шольц забил гол пяткой, я после матча заявил: «Папа, мне не нравится «Кельн». Здесь мне нравится гораздо больше. Давай снова приедем в Леверкузен».
Папа вздохнул: «Ну давай. Если ты решил — так тому и быть». Это развилось в настоящее боление, а несколько лет спустя отец Клауса решил купить на «Байер» сезонные абонементы. И это был тот самый год, который закончился «Унтерхахингом»... С тех пор, как выражается мой собеседник, он дико предан «Байеру».
— А для тебя что было хуже — «Унтерхахинг» или вице-требл 2002-го? — решаю сравнить его ответ с ответом Карстена. И он оказывается другим.
— 2002-й. Его я перенес более болезненно, потому что мне было пятнадцать лет, много друзей в школе болело за Дортмунд, который опередил нас и стал чемпионом. И я подвергся настоящему буллингу. Они праздновали, я плакал. Я был на стадионе, когда мы все проиграли. Даже путешествовал в Бремен и ездил на финал Кубка в Берлин. Все вокруг меня рвалось в клочья.
Когда мы проиграли «Шальке» финал Кубка, я не мог в это поверить. А после поражения от «Реала» в финале Лиги чемпионов впервые подумал, что «Байер» может никогда ничего не выиграть. Зе Роберто и другие ушли тем летом из команды как раз с этими словами.
— Бразилец публично сказал это?
— Да, в интервью после первого матча за «Баварию»: «Рад, что нахожусь здесь, потому что Леверкузен никогда ничего не выиграет». Это была пощечина, но я подумал, что, возможно, он прав.
— Могу представить, как его встретили в следующий приезд на «Бай-Арену».
— Еще как, поверь. И Михаэля Баллака тоже, хотя он перешел, ничего такого не говоря. Высказались только два бразильца — Эмерсон и Зе Роберто. Да, и Лусиу тоже. И у них, и даже у нас не осталось иллюзий. Я прекратил надеяться, что мы когда-то что-то выиграем, а просто шел на футбол, чтобы проводить время с друзьями, испытывать какие-то эмоции.
У нас есть фанатский заряд, что мы никогда не выиграем титул, но нам все равно. Я слышал, как мы пели это в седьмом или восьмом туре чемпионского сезона, притом что шли без поражений. Например, в Вольфсбурге. Открыли счет — и продолжали петь. Эту песню мы больше никогда не споем. Потому что мы — чемпионы!
Карстен: — Споем, но с другими словами.
Клаус: — А с какого-то момента и начали петь: «Однажды мы станем чемпионами», а теперь: «Мы стали чемпионами»! Но до последнего не могли поверить в это. В сезоне-2009/10 у нас уже была беспроигрышная серия со старта — двадцать четыре матча. Но в итоге мы заняли только пятое место, поскольку, один раз проиграв, больше мы не выиграли ничего. И думали, что это произойдет опять.
И в 2020-м была аналогичная ситуация. Мы ничего не проигрывали — а потом на последней минуте пропустили при ничьей от «Баварии». Это сломало команду, и через два месяца уволили главного тренера Петера Боша. И снова только шестое место. Быть фанатом Леверкузена — значит быть уверенным в том, что в какой-то день ты проиграешь и все начнет рушиться. Я до сих пор думаю, что мы сейчас стали чемпионами потому, что ни разу не проиграли. А первое же поражение привело бы нас к вечному замкнутому кругу.
Карстен: — Теперь понимаешь, почему я говорил тебе о сомнениях, как команда отреагирует на первое поражение — если бы оно даже было от «Вердера» в двадцать девятом туре? Это как раз из-за того сезона с беспроигрышной серией в двадцать четыре матча.
Я понимал. И не понимал. Потому что до конца такое понимают только они.
Уважаемый всеми Хаби Алонсо и Томас Тухель — «человек-монстр»
Удивительно, но прессу о «Байере» Карстен принципиально не читает. Ему вполне достаточно походов на матчи и живого общения с людьми — болельщиками, изредка игроками. Настоящий олдскул! Мне это напоминает поклонников одесского «Черноморца» советских времен, которые обменивались новостями на легендарной Соборке — Соборной площади, где разговаривали часами. Там были свои звезды, о которых я слышал и спустя полвека...
Когда я спрашиваю, как в «Байер» назначили Хаби Алонсо, до того не имевшего вообще никакого опыта тренерской работы в топ-лигах, мой собеседник снова подчеркивает, что не читает СМИ. Но предполагает, что инициатива принадлежала исполнительному директору клуба, тоже испанцу, Фернандо Карро. Он, по версии Карстена, убедил спортивного директора Симона Рольфеса — а дальше случилось то, что случилось.
Уже позже интересуюсь у Клауса, есть ли у него объяснение феномена Хаби Алонсо.
— Он был суперумным полузащитником. Частью обороны, когда мяч находился у соперника, и частью атаки, когда мяч был у его команды. Он играл в топ-клубах — «Реале», «Ливерпуле», «Баварии» у Гвардиолы. Он знает и как обороняться, и как атаковать. Большинство футболистов в мире — тупые. Они играют в футбол потому, что у них есть для этого качества — скорость, сила, выносливость, — но не потому, что они умны.
Но у Хаби Алонсо, уверен, очень высокий IQ. И к тому же он дышит футболом. Он всегда был хорош как полузащитник оборонительного плана, потому что читает игру и понимает ее. Это чтение и понимание перенеслось в новую профессию. Думаю, что Алонсо будет лучшим тренером мира, и нам очень повезло, что мы сохранили его еще на сезон. Потом он перейдет в один из лучших клубов мира, и там у него тоже будет успех. Но наше везение — заслуженное. У «Байера» давно есть репутация кузницы талантов. Мы — лучшая ступень, чтобы развить себя перед переходом в топ-клуб.
Карстен добавляет:
— Чем еще хорош Алонсо — он достаточно молод, чтобы понимать футболистов, и достаточно опытен, чтобы они смотрели на него как на образец для подражания. Например, во время тренировок он участвует в упражнениях. Я был на занятии в среду, и он был вместе с игроками, ощущался как часть команды. Он очень аутентичен для них.
Есть и еще одна важная вещь. Помню, когда обыграли 3:0 «Баварию», фанаты кричали ему, чтобы он подошел к трибуне праздновать с ними. И тут он повернулся и позвал вместе с собой весь свой штаб и персонал. Тем самым показав, что уважает работу всех в клубе. Это тоже на многое влияет и показывает, что он — хороший человек. Если бы он увидел рядом в этот момент уборщицу клуба, то, без сомнений, позвал бы и ее.
Клаус:
— Алонсо очень уважают игроки. Он закончил только в 2018-м, и все видели, где и как он играл. Но дело, конечно, не только в этом — это просто точка отсчета, а дальше он развил такое их отношение к себе своей личностью. Он с севера Испании, который считается регионом, где много настоящих джентльменов. Говорит на нескольких языках, помимо испанского — на французском, английском и немецком. Его понимают все.
Вначале он проигрывал много матчей. Когда пришел, мы шли на семнадцатом месте с пятью очками в восьми матчах, и казалось, будем бороться за выживание. После первой победы снова стали много проигрывать и только в четырнадцатом туре одержал вторую победу. И по-настоящему изменил команду только в чемпионском сезоне.
Помню игру в Вольфсбурге, где мы играли вничью, могли вообще проиграть — но одной заменой Алонсо изменил вообще все, и у соперника больше не стало ни шанса. Перестроились со схемы в пять на четыре защитника, Виртца сделали вторым нападающим под Бонифейсом. В центре стало на одного игрока больше, и у «Вольфсбурга» там больше не проходил ни один пас. До того у соперника было чуть ли не семьдесят процентов контроля мяча, а после этого у нас — восемьдесят! В тот момент я понял, какой он гений. Он всегда подстраивал модель под оппонента. С «Мольде» играл с тремя форвардами, с «Баварией» — с одним.
— Был ли Алонсо первой опцией, когда его назначили?
— Похоже, да. Как только убрали предыдущего тренера, сразу было объявлено, что Алонсо будет следующим. Рольфес — умный менеджер и знал, что Алонсо изменит многое. И это был последний шанс для Рольфеса, поскольку испанец стал третьим тренером, которого он назначил. Если бы не сработало, его бы, вероятно, уволили.
И тут вдруг Клаус сделал паузу и воскликнул:
— Но нам повезло еще с одним фактором!
— С каким же?
— Нашей большой удачей стало то, что «Баварию» тренировал Томас Тухель. Это человек-монстр. Он не «читает» игроков. Он эгоцентричен до такой степени, что не сомневается: только его видение футбола может привести к успеху. А если какой-то игрок действует не по плану Тухеля, тот начинает на него прилюдно орать, оскорбляет, ведет себя отвратительно, и это ведет к большому раздражению внутри команды. Почему его в итоге и увольняют.
Я сказал друзьям в начале сезона, когда мы начали выигрывать: если Томас Тухель будет вести себя как Томас Тухель, то у нас будет шанс, и дело будет за тем, чтобы его реализовать. Так и произошло.
Карстен слушает этот пылкий монолог друга и улыбается:
— Не уверен, что Клаус прав, называя Тухеля человеком-монстром, ха-ха! Но одно точно: если мы кого-то и назовем человеком-монстром, то Алонсо — прямая ему противоположность.
Спрашиваю двух счастливых немцев, чего они ждут от нового сезона. Оба сходятся на том, что повторения чемпионства не будет. Карстен теоретизирует о том, что во втором круге чемпионского года оппоненты уже лучше знали, как играть против «Байера», упорных матчей было больше.
— Моя цель, как и сезоном ранее — чтобы мы играли в хороший футбол, — говорит он. — И закончили в топ-5 или топ-6. Если мы это сделаем — буду удовлетворен.
— Надеюсь, защитим титул в Кубке Германии, — добавляет Клаус. — По поводу же чемпионата — «Бавария» так зла, что покупает игроков как в «фифе», ха-ха! Ожидаю, что будем бороться за тройку, и поражения на этот раз будет. Так продолжаться не может.
...Карстен с Клаусом переносят чуть в сторону запасные ворота, и мы садимся смотреть второй тайм любительского матча на скамейку у самого поля. «Ну, это же в сто раз лучше, чем любая игра по телевизору, — восклицают они. — Запах подстриженного газона, тепло, солнце, закат...»
С ними невозможно не согласиться. Особенно когда какой-то удалец выбивает мяч пяткой из пустых ворот. «Удар скорпиона!» — восклицает Клаус. Карстен смеется. И идет еще за пивом в барчик прямо над трибуной из четырех рядов.
Поезд в Бонн из-за очередного повреждения на «Дойче Бан» не шел, и парни вызвались меня подвезти к другу, у которого я на несколько дней остановился.
Мимо нас вдруг проезжает автобус «Кельна», главного врага «Байера» — вот это совпадение! И мои новые немецкие товарищи, взрослые серьезные люди, уже не в первый раз превращаются в абсолютнейших подростков и чуть ли не хором изображают, как рыгают на него.
— Что ты посоветуешь болельщикам «Динамо», которое не выигрывало сорок восемь лет, или «Краснодара», не бравшего трофеев вообще никогда? — спрашиваю Карстена.
— Можно еще проще — что я скажу болельщикам сборной Англии, ха-ха? — подхватывает он. — Потому что все английские фаны, которых я знаю, не застали ЧМ-1966. Будьте терпеливы и преданны своей команде. И ваш день однажды настанет. Может — и скорее всего, — он настанет не в том сезоне, когда вы этого ожидаете. Я абсолютно не ожидал, что «Байер» когда-то что-то выиграет, в момент, когда пришел Алонсо.
Сезон начался с 1:2 в товарищеском предсезонном матче с командой второй бундеслиги «Падерборн». Я был там с мальчиком, которого поддерживаю, и на пути назад с той игры думал: «Возможно, нас опять ждет дерьмовый сезон, но посмотрим». А потом случилось то, что случилось. И однажды это произойдет с московским «Динамо», «Краснодаром» и сборной Англии. Когда они не будут ожидать ничего от сезона — тогда они его и выиграют. Может, им не надо входить в турнир со словами: «Мы хотим выиграть его». Просто входите, чтобы играть!
По автобану долетаем с ветерком. Выхожу из машины — и у меня чувство, как будто знал этих немецких парней всю жизнь, а не знаком с ними какие-то несколько часов. Вот что такое язык и чувства футбола.
Конечно, я никогда не буду болеть за «Байер» так, как они. Но и равнодушно относиться к этой команде не смогу. Пусть даже такого сезона, как пережитый ими совсем недавно, больше у команды из Леверкузена, скорее всего, никогда не повторится.
Любому болельщику любой команды можно пожелать то, что они пережили в прошлом чемпионате. И никому — того, что было у них до.
Но вся соль этой истории в том, что без второго не было бы и первого. Не было бы того катарсиса, той реки из слез счастья, в которую они нырнули 14 апреля в матче с «Вердером».
Проходя через нескончаемые разочарования и насмешки, они оставались верны своему клубу, не бросали футбол и походы на «Бай-Арену», гоняли на выезды и никогда не бросали все со словами: «Да пропади оно пропадом!» Хотя поводов у них для этого было — миллион.
За то и оказались вознаграждены лучшим днем жизни, о котором не забудут.
Верьте в то же и вы.
