НА СЛУХУ

Евгений ДЗИЧКОВСКИЙ

Французская полиция задержала президента "Марселя" Венсана Лябрюна и генерального директора Филиппа Переса. Также были арестованы бывшие президенты клуба Пап Диуф и Жан-Клод Дасье. Причина: расследование выплат агентских комиссионных по трансферу форварда Жиньяка из "Тулузы" в "Марсель" в августе 2010 года. Все четверо в настоящий момент отпущены. Но следствие продолжается.

Узнав о таком, всегда интересно знать: что возбудило активность полиции? Кто подал сигнал? И какова, извиняюсь, механика процессов?

Сидит, допустим, в участке жандарм. Оприходовал дубинкой "обезьянник", покрутил ус. Лепота. Безмятежность. Чу! Стук в дверь. На пороге бдительный буржуа. "Не дадите ли, мусью, листок формата А4, – изложить внезапно поступившую информацию о комиссионных за трансфер Жиньяка?"

Или, к примеру, почтальон, позвонивший, естественно, дважды: "Вам письмо". Вручает конверт. Надушенный. С вензелями. А внутри – вся подноготная каллиграфическим почерком. С адресами, паролями, явками. И подпись: "Доброжелатель".

Так, наверное, французские ажаны и узнали про подозрительный трансфер четырехлетней давности. Затем потянули за нитки, нарыли улики, испросили санкцию прокурора, приняли четверых.

Или не так? А как тогда? В каком виде это у них вообще бывает?

Может, дело завертелось по инициативе владельцев "Марселя"? Представьте возмущение благородной Маргариты Луи Дрейфюсс, в девичестве Богдановой, унаследовавшей клуб от покойного мужа, когда, проверяя счета 4-летней давности, она наткнулась вдруг на неслыханные комиссионные за Жиньяка! Вероятно, мадам Маргарита сочла, что ее надули, и возжелала судебной сатисфакции.

Не исключены и другие сюжеты. Легли, скажем, на стол какого-нибудь Мегрэ в кабинете на набережной Орфевр данные телефонной прослушки главного акционера футбольного клуба "Ним" и его президента. А там – про договорняки. И комиссар, эко диво, не швырнул запись с отвращением в урну. Он, конечно, немного поскрипел потертым седлом, поскольку слушали фигурантов по совсем другому поводу. Но допрашивают обоих сейчас и по этому тоже. Просто потому, что должностное лицо захотело исполнить свои прямые обязанности. А ведь могло, кстати, и не захотеть.

Если у французских жандармов выгорит, самых ретивых ждет премия. Или грамота. Есть на свете правоохранительные органы, в которых и такие поощрения стимулируют к служебному рвению. А мы тут у себя продолжим гадать: отчего же в наши околотки не приходят надушенные письма? Почему цифры иных комиссионных не кажутся российским футбольным акционерам совершенно съехавшими с глузду?

Не исключено, впрочем, что наши бонзы просто не ведают, что почем в футбольном мире. И бонусы в размере 1 750 000 и 1 400 000 евро, выплаченные одним из клубов премьер-лиги представителям двух игроков, ничуть их не смущают. Или же им попросту неловко признаваться в своих подозрениях. Стесняются. И с порозовевшими от смущения лицами подписывают платежки, отъедающие от клубных бюджетов огромные шматы.

Ну а органы-то как же? Отечественные, переаттестованные? Следишь за отдельными громкими процессами, и понимаешь: когда надо, нюх у наших сыщиков, как у собаки, а глаз, как у орла. Прослушку организуют, улики найдут. Кроме того, есть еще такая служба, как Финмониторинг. Вряд ли сегодня кто-то выносит из клуба наличные чемоданами. Вряд ли делит их с шумом, позабыв о Козлевиче и стуча лысиной по паркету. Транши осуществляются, как говорится, в контролируемой финансовой среде. Значит…

Значит, ответственным лицам в полицейских участках и управлениях стоит только захотеть. Почитать публикации в прессе, где приводятся конкретные суммы конкретных вознаграждений. Проконсультироваться с футбольными профессионалами. Прикинуть, не кроется ли в дальнейшей судьбе этих денег причина легкого с ними расставания. И исполнить свои прямые служебные обязанности. За премию. За грамоту.

Но что, если желания нет? Если лениво, и не можется, и не хочется? В таких случаях, как мы знаем из телевизора, помогают определенные таблетки. Их прием можно предписать законодательно. Вменить в служебный рацион на постоянной основе. А что? А вдруг?