Репортаж с трибуны: в поисках Виллаш-Боаша
ЧЕМПИОНАТ РОССИИ. ПРЕМЬЕР-ЛИГА. 8-й тур. ЦСКА – "ЗЕНИТ" – 2:2
Юрий ГОЛЫШАК
из Химок
Я сидел на пресс-конференции в первом ряду и гадал: сколько раз сорвался бы от всех этих вопросов Виллаш-Боаш, хмурый и безо всяких подначек?
Питерские корреспонденты сошлись в формулировке: "отыгрались на ровном месте". Предложения их начинались по-разному – а завершались одним, вот этим самым: "На ровном месте"…
Но Боаша в зале не было – а без него фирменная невская издевка теряла смысл. Добрейший Сергей Богданович Семак не раздражался вовсе. Улыбался каждому, завладевшему микрофоном. С врачебной снисходительностью сводил наскоки к темам отвлеченным – начинал вдруг говорить про собственную большую семью, которую надо кормить. Тут же снова выруливал на футбол: вовсе не на ровном месте "Зенит" отыгрался, а по-хорошему должен был выигрывать. Если б случился пенальти на Смольникове. И вообще, судейство оставляло желать…
Семаку верили как Вольфу Мессингу. Все кивали головами: да, семью надо кормить. А Смольников – это голова.
Вот только Леонид Слуцкий, появившийся десятью минутами позднее, понятия не имел, что ЦСКА, оказывается, в этом матче "отскочил".
***
Питерские корреспонденты Боаша не одобряют.
– И ведь не скажешь, что не прав! Но как-то это все…
– Как-то это все хмуро, – продолжаю мысленно я. Глядя на подмосковное небо.
– Вот-вот, – соглашаются коллеги.
…Фанаты "Зенита" и ЦСКА устроили дуэль взглядов – через железные поручни, через полицейские дубины, через лошадиные хвосты. Большой неприязни не чувствовалось – как, впрочем, и любви.
Первыми не выдержали приезжие. Выкрикнули что-то. С противоположной стороны отвечать не стали. Но взгляды стали строже. Больше "Зенит" обстановку не накалял.
Я и сам не понял, как оказался в толпе с сине-бело-голубыми флагами. Как закружил, понес меня этот людской ручей к подъезду номер десять. Казалось, из таких тисков не вырваться. И буду я смотреть футбол из зенитовского сектора. Задание под угрозой. Кое-как выбрался на обочину – и бочком, бочком к другим дверям.
Отметив про себя: пока я размышляю, не стоит ли на следующий матч приходить в ватнике, питерские фанаты продолжают разъезжать по выездам в маечках с коротким рукавом. Прекрасные люди.
***
Когда-то я, вооружившись фотокамерой, отправился смотреть футбол с бровки. Не столько смотреть, сколько слушать. Но вот неожиданность – игра не началась, а фотографов погнали за ворота. Там смотрите, там слушайте. С того матча осталась у меня россыпь фотографий Акинфеева со спины. Сквозь сетку ворот. Вот Акинфеев в прыжке. Вот поправляет одну гетру, вот другую. Вот выбрасывает с руки туда, куда другой с ноги не добьет. Если кому надо – обращайтесь.
…Толпы, большие толпы стекались к "Арене Химки" – вот растерянно силится вырваться из пробки свадебный лимузин. Вот чумазый подмосковный кот выпучил глаза, не зная, куда бежать. Здесь люди, там – собаки лагерных пород.
Я на всякий случай отыскиваю для чахлого своего автомобиля дворик подальше от стадиона. Чуть ближе к городу над вольной Невой. Помню, как рассказывал мне Рашид Рахимов – оставил машину у самых стен австрийского стадиона. На лобовом стекле вымпел: "Рахимов – легенда "Аустрии". Кто обидит такого человека?
Вернулся – а фанаты то ли "Рапида", то ли еще кого расписали автомобиль авторскими пожеланиями. Гвоздями по металлу, чтоб дольше помнились.
***
Встречаю одного из самых известных болельщиков ЦСКА – Андрея Малосолова. По прозвищу Батумский. Такой матч – чудесный повод рассказать о делах фанатских.
– Откуда прозвище?
– Связано с поездкой в город Батуми в 89-м. Доехал я, правда, только до Тулы, там меня высадили. Потому что никакого билета не было. Это был своеобразный кодекс чести – даже если есть деньги, билет не покупать. Я коллекционировал программки, из Батуми мне их привезли. Менял их, продавал. Люди спрашивали: "Тебя же не было в Батуми?" – "Не было" – "А программки есть?" – "Есть" – "Вот и будешь Батумский…"
– Самый живописный выезд в вашей жизни?
– У меня выездов больше ста. Треть – с каким-то экстримом. Случались страшные вещи, немыслимые по современным меркам. Например, выезд в Воронеж в 89-м. С этим городом к тому моменту было года четыре жесткого противостояния. В 84-м году у них возникло движение, которое побило всех москвичей, там особенно здорово получили киевляне. Единственные, кто воронежским "накидал" – это фанаты ЦСКА в Москве, на кубковом матче. В 86-м случился героический выезд – 28 наших ребят отбились в Воронеже от огромной толпы местных. Мы их прозвали "28 панфиловцев". Но выезд 89-го года помнить будут все, кто в нем участвовал.
– Что случилось?
– Нас было 150 человек, это очень много для первой лиги. После матча нас провожали на вокзал тысяч пять местных болельщиков. Нас вела милиция – и каждые сто метров происходила попытка прорыва. То с их стороны, то с нашей. Летели камни, палки, трехлитровые банки… Для обывателя это выглядело страшно – но для нас было прикольно.
На вокзале милиция решила: даже если у кого-то есть билет на поезд – считайте, потеряли.
– Что делать?
– Говорят: "Единственная возможность вам отсюда уехать – электричкой до Мичуринска. Мы с вами доедем, а дальше уж как-нибудь сами". Уместились в два последних вагона, а вся эта воронежская гопота растеклась по остальным. На каждой остановке происходил штурм с двух сторон. Стекла были выбиты все, двери перекошены. Тот редкий случай, когда мы дрались в связке с милицией. Но очень хотелось жить. Выдержали атаки на пяти станциях. Полностью разбитая электричка как в фильмах ужасов на тихом ходу подчалила к Мичуринску, на следующей доехали до Рязани, а там в 6 утра все 150 человек сели в поезд Куйбышев – Москва. Представляете сцену – как мы вваливались в спящий поезд? Без билетов!
Рассказы Малосолова можно было слушать до утра, забыв про футбол. Вернулся в день сегодняшний усилием воли. Есть и во мне что-то героическое.
***
– Состав не вызывает недоумения, – отчитывался перед питерскими радиослушателями коллега. Я взглянул в протокол. Ломбертс, Анюков… Пожал плечами. Не вызывает так не вызывает.
Вижу столик с надписью – "делегат матча". Рядышком – "инспектор матча". Ищу глазами самый главный, где выведено "Виллаш-Боаш матча", но нет. Не нахожу.
Быть может, Боаш на другой стороне. Укрылся от сочувствующих взглядов. Ломбертс, забив гол в собственные ворота, отчаянно жестикулировал, обращаясь именно туда. Прося милости то ли у тайной ложи химкинской арены, то ли у Богородицы.
– Шесть матчей дисквалификации… – задумался я.
А не до прощального лета сидеть Боашу по тайным ложам? Занимательная арифметика!
***
Халк всматривался в лицо арбитра: где-то мы уже встречались? Не Матюнин ли? Лучше уж пусть судит Краловец…
Вячеслав Малафеев, забывшись, побрел на разминке с мячиком в руках к армейцам. Чуть не столкнулся с удивленным Игнашевичем. Улыбнулись, поздоровались. Поговорили о чем-то – быть может, о ситуации на рынке недвижимости. Если так, то диверсия Малафеева удалась – направил мысли соперника в сторону от футбола.
– 5:0, – прогнозировал кто-то рядом.
Я и сам парень отчаянный – но на такое не решился бы. Осмотрел предполагавшего с почтением.
***
– Главный матч Восточной Европы! – ликует диктор. – Его покажут в 16 странах, но мы-то с вами увидим все вживую!
Акинфеев со значением пожал руку августовской "мисс ЦСКА", доставившей к полю приз. Секунду спустя приобнял зенитовского капитана Данни. Лично я поступил бы с точностью наоборот.
Дед в ложе прессы долго рассматривал в программке фотографии игроков "Зенита". Протирал очки, силился запомнить. Кажется, не вышло – и досадливо пролистнул программку на пару страниц дальше. Остановившись на портретах конкурсанток "мисс ЦСКА". Воодушевился, загнул уголок. Дома рассмотрит внимательнее с помощью лупы – и определит мисс ЦСКА по собственной версии.
Приезжие фанаты вяло освистывали фамилии армейцев – пропустив лишь Леонида Слуцкого. Леонида Викторовича уважают. А в свете последних риторических подвигов Виллаш-Боаша махнулись бы тренерами с радостью. Еще и доплатили бы.
Я наблюдал за Дзюбой – и спешу вам доложить: Артем вполне освоился. Жестикулирует бурно, чертит в воздухе векторы клубного развития. Виллаш-Боаш может быть спокоен – пока главный тренер на трибуне, команда в надежных руках.
"Играй красиво" – написано на бортике. Должно быть, Ломбертс с той фразой внутренне справился без переводчика. Ибо сыграл красиво – отправляя мяч в собственные ворота мимо озадаченного Лодыгина.
– Ломбертс? Пусть! – рассудили болельщики ЦСКА. Похлопали и Ломбертсу. Хотя бы за то, что напомнил фанатам старшего поколения майора Фокина. Поражавшего свет автоголами дивной красоты еще во времена, когда на месте "Арены Химки" пустырь расцветал борщевиками.
***
На бровке мелькнула знакомая загорелая плешь. Глаза мои расширились. Не померещилось ли? Не объявят ли вот прямо сейчас по стадиону: "В команде "Зенит" замена – вместо выбывшего Виллаш-Боаша к работе приступает Лучано Спаллетти"?
Эх, обознался. Лысина оказалась отечественного производства – и принадлежала резервному арбитру Карасеву. Драма не состоялась.
Впрочем, с какой стороны посмотреть – вот, например, исчезающий гель, наносимый арбитром Мешковым, исчезал практически моментально. Таял еще в воздухе. То ли уцененный, то ли так задумано. Это ли не драма? Это ли не сюжет?
Кто-то смотрел футбол из самых туч – с крыши соседнего небоскреба. Почувствуй себя богом. Всякий потянется к такому футболу, главному мачту Восточной Европы – вертолеты сновали над ареной словно стрекозы в летнем лесу, один за одним. Пока не показался совсем наваристый, военный.
Кто-то ответил авиацией камерной – запустил дрон над полем. Выше, выше, выше! Стадион на секунду отвлекся от футбола, наблюдал за прибором, растворяющимся в хмурых небесах. Вот, кажется, исчез. Распался в плотных слоях атмосферы. Ан нет, вынырнул вдруг из тучи – как товарищ Чкалов над Ванкувером.
Фанаты ЦСКА достали самые злые плакаты. Например, такой – "Вперед, гусары". Зенитовский сектор не остался в стороне – ответил чем-то зловонным, пиротехническим. Сами бросили, сами же затоптали. Очень уж едко вышло. Халк отблагодарил фанатов за поддержку, зарядив мячом в знаменосца.
…На этот матч стоило идти хотя бы ради такой сцены – Лодыгин на коленях перед самой верной "Зениту" трибуной. Трясет сжатыми кулаками, кричит: "Мы первые!"
Пусть не первые, пусть приврал. Но как же это было красиво!
