Вячеслав Колосков: "48 команд на ЧМ сделали, чтобы получить голоса на выборах"
Пока, готовясь к съемке, операторы устанавливали свет и камеру, мы с Колосковым уже в который раз вспомнили свою студенческую юность – родной инфизкульт на Казакова, сокурсников, с кем между лекциями, обсуждая институтские сплетни, ели дымящиеся пирожки с повидлом. Увы, кое-кого из друзей того времени уж нет…
Но вот раздалась команда "Съемка!". И мой гость мгновенно превратился в того твердого, рассудительного Вячеслава Колоскова, каким его привыкли видеть на посту вице-президента ФИФА и в исполкоме УЕФА. Сейчас Вячеслав Иванович везде и всюду почетный. Что воспринимается, как степень уважения к человеку, сумевшему, во все времена, оставаться самим собой.
Звание заслуженных мастеров наши футболисты получили по праву
– Давайте начнем с последнего чемпионат мира. Каким по счету он был для вас?
– Десятым. А на первом, как вице-президент и член организационного комитета ФИФА, я был в восемьдесят втором году. Но на этом у меня никаких обязанностей не было. Все они закончились после того, как мы в 2010 году выиграли право проведения турнира, а я был членом заявочного комитета. 2 декабря мы выиграли, а 3-го мои функции как члена комитета закончились. И все полномочия – тоже.
– То есть сейчас вы могли спокойно в ВИП-ложе выпивать и есть икру?
– С икрой было тяжеловато. Ее только с полуфиналов начали с блинами раздавать. Хотя, по состоянию здоровья мне ее нельзя. Поэтому только выпивал и закусывать овощами.
– Значит, обходились икрой баклажанной?
– А что делать? (смеется)
– Какие три самых ярких события оставил в памяти этот чемпионат?
– Прежде всего, выступление нашей сборной. Я прекрасно помню, какой негатив был вокруг команды перед стартом…
– Вы были среди тех, кто в нее не верил?
– А во что верить-то было? То, что мы видели на поле, порой выглядело унизительно. И рассчитывать, что команда вдруг преобразится и достойно выступит, у меня оснований не было.
– Мы к этой теме чуть позже еще отдельно вернемся. А второе яркое впечатление?
– Доброжелательность публики, огромное ее количество. До этого сомнения были, поскольку Екатеринбург, Саранск, Самара, в меньшей степени Казань и Калининград не были избалованы большими турнирами. Но все развеяло ощущение огромного праздника, которое шло от зрителей, от представителей делегаций И все члены оргкомитета ФИФА, с кем я общался, подчеркивали, что такого радушия, как у российских людей, нигде до этого не было. Это – второе.
– А третье?
– Это вопрос безопасности. Вокруг России очень много негатива. С 2010-го по 2018-й у той же Англии постоянно были какие-то претензии, негатив. Все это время он обрастал какими-то новыми слухами… Был еще скандальный допинг, который тоже подливал масла в огонь. Мы знали и реакцию Баха на то, что происходило. Потому общая атмосфера вызывала у меня большую тревогу за обеспечение безопасности, возможные провокации. К счастью, и это подчеркнули коллеги – почетные члены ФИФА, безопасность была на идеальном уровне.
– Вы с главой МОК Томасом Бахом знакомы лично?
– Еще с тех пор, когда он в Adidas работал.
– С одной стороны, он вроде лояльный – с Путиным общался. А потом, раз – и задний ход давал.
– Есть объективная причина для заднего хода – давление, которое на него оказывается. Слава богу, он его выдержал. Как и Инфантино. На них ополчились журналисты, антидопинговые службы, национальные олимпийские комитеты – все требовали крови.
– Кто же может стоять над Бахом и Инфантино, у которых нет начальников?
– Формально, есть, потому что тот и другой избранные. Есть избиратели, которые могут всю эту негативщину перенести на очередные выборы. Но к своей чести Бах и Инфантино выстояли.
– Вернемся к нашей сборной. Как думаете, за счет чего Черчесову удалось совершить этот своего рода подвиг?
– За счет чего? Факторов много. Прежде всего, за счет стабилизации состава. Одной из проблем у Черчесова, на мой взгляд, была постоянная ротация, не было костяка команды, вокруг которого должно формироваться все остальное. В такой ситуации нет наигранных комбинаций, нет стратегии, нет тактики, нет планов "A", "B" и "C". Это бессмысленно, если у тебя постоянно по четыре-пять-шесть новых игроков в каждой игре появляются. И еще: в 2008 году при Хиддинке сборы позволили подвести команду к идеальному функциональному состоянию. Черчесов за 20-дневные сборы смог к началу чемпионата подвести команду к пику спортивной формы
– То, что не получилось у Капелло в Бразилии.
– Совершенно верно. Третий фактор – мастерство тренеров. И Черчесова прежде всего. Разумная тактика. Он в каждом матче по-разному строил игру, исходя из особенностей соперника и своих возможностей. Такая тактика привела к нужному эффекту и хорошему результату. Плюс, конечно же, болельщики – поддержка была сумасшедшая. А игроки правильно ее воспринимали.
– В нашем интервью трехлетней давности вы говорили, что пора прийти в сборную российским тренерам, назвав Бородюка, Карпина и Семака… А Черчесова не упоминали. Не пришло в голову, или не очень верили, что у него получится?
– Можно было десяток назвать. Того же Колыванова, который блестяще работал с юношеской сборной. Чугайнова, когда он был в "Торпедо". Я выбрал троих, но это не значит, что остальных забыл. Просто, достаточно было ограничиться тремя. Я рад, что за исключением Бородюка, и Карпин, и Семак работают и делают хорошие команды.
– Еще одна тема, связанная со сборной – за выход в четвертьфинал футболистам присвоили звание заслуженных мастеров спорта. И поднялась достаточно странная волна, со стороны известных спортсменов, – Гамовой, еще кого-то: "Почему так высоко оценили их труд?". А каково ваше мнение?
– Я знаком с так называемой единой всероссийской спортивной классификацией. Согласно ей звание присваивается, как за высокие результаты, так и за выдающиеся достижения в пропаганде и развитии вида спорта. Что касается второй части этой классификации, то она стопроцентно подходит под присвоение футболистам звания заслуженных мастеров спорта. Так, что считаю – все было сделано справедливо и правильно.
– Если бы был провал, а большинство так и думало, для нас этот праздник мог оказаться со слезами на глазах.
– Если сборная не вышла из группы, было бы, наверное, как-то неловко слышать от Инфантино, что это был лучший чемпионат мира за всю историю.
Благодаря Платини удалось избежать раскола футбольной Европы
– Вы с Инфантино хорошо знакомы?
– Достаточно. Но не так, как с Платини, Блаттером или Авеланжем.
– До прихода Инфантино было много разговоров о том, что финансовые дела ФИФА обстоят не лучшим образом. Тем не менее, призовой фонд этого чемпионата мира оказался на 181 миллион долларов больше, чем турнира в Бразилии. Это заслуга президента ФИФА?
– В том числе. Я бы не сказал, что ситуация с финансами при Блаттере или Авеланже обстояла неблагополучно, поскольку четырехгодичный цикл приносит новых спонсоров. Если, условно говоря, коммерческая услуга в 2002 году стоила столько, то в 2006-м уже больше и так далее. Это закон рынка. Идет конкуренция, и возрастает стоимость услуг, коммерческих и рекламных прав. С другой стороны, у Инфантино не появилось никаких новых спонсоров, работодателей, телевизионных компаний. Они были те же, что и при Блаттере.
– Может, Инфантино сумел договориться, что они еще денег добавят?
– Не исключено. Если возрастает интерес публики, то вместе с ней растет и конкуренция.
– Получается, Инфантино – хороший переговорщик?
– Сам он никакие переговоры не вел. Для этого есть специальные коммерческие службы. Президент подписывает все контракты и в курсе того, что происходит. Так что к его личным заслугам я бы это не отнес.
– Доходы ФИФА и УЕФА сопоставимы?
– УЕФА в совокупности зарабатывает не меньше денег. Чемпионаты Европы стоят очень дорого. Есть еще Лига чемпионов с миллиардными доходами. В целом это примерно сравнимые цифры. И если брать четырехгодичный этап доходов, то он примерно одинаков. Больше двух миллиардов долларов.
– Известно, что изначально Инфантино не должен был пойти на выборы президента в 2016 году, поскольку на это место шел Платини. Чьи интересы защищает ФИФА с Инфантино, и кто за ним стоит?
– Прежде всего, Европа. И он шел, как кандидат от УЕФА. Раз Платини не был допущен, то понятно, что все те европейские голоса, которые должны были отдать за Мишеля, перейдут к Инфантино. А это 50-55 голосов.
– Европа надеялась, что Джанни будет ее поддерживать?
– Конечно. И абсолютное большинство европейских членов ФИФА были за Инфантино. Знаю, что он неплохо поработал с Азиатской конфедерацией футбола. Много ездил туда, встречался. Какие-то новые идеи высказывал. На волне негатива, который был вокруг ФИФА, он правильно построил свой предвыборный процесс, говоря о том, что главный приоритет – это борьба с коррупцией.
– И хорошо обыграл историю с Блаттером и Платини?
– Превосходно. Хотя некоторые ошибочно воспринимают финансовые неурядицы и коррупционные действия Блаттера и Платини. Им вменяется в вину один эпизод. Это два миллиона долларов, которые ФИФА заплатила Платини за его работу в качестве помощника Блаттера и того, кому Блаттер, еще при мне, поручил составление международного календаря.
– Разве эти деньги нигде не учитывались?
– Нет. Договор не был оформлен между физическим лицом – Платини и ФИФА в лице Блаттера. Это была устная договоренность, о которой знали в финансовом комитете. Но нарушение финансовой деятельности было зафиксировано комитетом по этике, а не прокуратурой Швейцарии. Потому никакого судебного разбирательства не было. А обвинили и посадили за решетку пятерых представителей исполкома ФИФА от Южной и Северной Америки. Вот где коррупция. Их же арестовали во время заседания исполкома в отеле (это произошло в конце мая 2015 года. – Прим. "СЭ"), а отстранили от деятельности уже в судебном порядке. Чак Блейзер, Джек Уорнер и другие.
– Были с ними знакомы?
– При мне они были членами исполкома. Ребята попались на том, что продавали, условно говоря, телевизионные права за одну цену, а получали другую. И разница падала им в карман. Билеты продавали таким же порядком. Вот в чем коррупция. А Блаттер и Платини только в одном эпизоде фигурировали, о котором я уже говорил.
– Говорят, что якобы Инфантино в обмен на 25 миллиардов долларов готов передать все права, принадлежащие ФИФА – коммерческие, маркетинговые, телевизионные права на архивы.
– Как показала практика это очень большой риск. Была компания АСЛ, которая существовала еще при Авеланже. Ей были переданы права, о которых мы говорили. Потом она обанкротилась. В результате – 25 миллионов долларов долга.
– Там было 25 миллионов, а здесь 25 миллиардов…
– Это тоже может превратиться в долг, потому что сейчас нестабильный финансовый рынок. Здесь много подводных течений, в которых не разбираюсь. Одно говорю – это блеф. Ставить под колоссальный удар и огромные риски всю мировую футбольную систему – колоссальный риск. Допускать этого ФИФА нельзя.
– Может ли УЕФА и Европа существовать сами по себе, отдельно от ФИФА, если вдруг между ними начнутся трения? У нас же есть РФС и РПЛ.
– РФС – главная организация, внутри которой находятся три лиги и все остальное. Там совершенно четкое единоначалие и подчинение в полном соответствии с уставом ФИФА, УЕФА и уставом РФС. Такие же системы, но независимо, существуют и в мировом футболе. Скажем, Инфантино не может скомандовать Чеферину, мол, делай так, так и так. У УЕФА полная автономия в принятии решений. Эти организации только связаны единым уставом и правилами игры. Не может быть для УЕФА, каких-то правил отдельно, а для Азии или Африки отдельно. Они также связаны турнирами, которые проводят ФИФА: чемпионат мира до двадцати лет, женские соревнования, мини-футбол и так далее. А так они полностью независимы друг от друга.
– Значит, вы исключаете разрыв отношений?
– Абсолютно. Личные трения могут быть. И были между Блаттером и Юханссоном. А в последнее время между Блаттером и Платини.
– Платини, судя по всему, капризный.
– Как только пришел, было такое. Но потом стал попроще. Позднее Мишель поработал в оргкомитете чемпионата мира во Франции. Застал времена, когда он там был заместителем председателя, вице-президентом национальной федерации.
– Если не история с двумя миллионами, из него мог бы получиться хороший функционер?
– Уже получился. Ему хватило всего двух лет, чтобы понять что к чему. Благодаря Платини удалось избежать раскола в европейском футболе. Именно он сумел заставить забастовщиков из G-14 прекратить борьбу за самостоятельность. Его авторитет позволил убедить Румменигге и президентов остальных клубов снять этот вопрос с повестки дня. Мишель добился, чтобы его выслушали в Евросоюзе, Европарламенте и везде поддержали. Будь человек с другой фамилией или с другими мозгами, конечно, все могло бы быть по-иному.
– Считаете, что введение им финансового фэйр-плей – подсчитывания чужих денег – правильная идея?
– Конечно. Здесь главное – избежать черных, коррупционных денег. Потому и установлен жесткий контроль: клубы должны тратить столько, сколько зарабатывают. Им дается какой-то период времени для того, чтобы привести баланс в порядок, а потом – жесткий контроль.
– Для России это вообще неприемлемо. Что наши клубы могут заработать? Продажа игроков – копейки, билеты – тоже копейки.
– Причем здесь заработать? Ведь можно привлечь законные средства для финансирования клуба. Есть клуб, как акционерная компания, где каждый акционер приносит какие-то собственные средства, чтобы обеспечить его уставную деятельность. Плюс реализация коммерческих и телевизионных прав, спонсоры, доходы от продажи билетов. Все. Может еще быть маркетинг, продажа сувениров. Везде так. Другое дело, что в чемпионатах Англии, Германии – битком стадионы. По 60-70 тысяч ходит на каждый матч. Правда, там совершенно других денег стоят телевизионные права. В английской лиге это сейчас больше миллиарда долларов. Понятно, что для нас это несопоставимые деньги. Тем не менее нам надо пытаться жить в своих условиях.
– Не кажется, что сегодня в мировом футболе нет авторитета подобного Авеланжу, Юханссону или Блаттеру? И есть ли риск распада нынешней структуры.
– Риска нет. Потому что все завязано на авторитете конкретного человека. И на первом плане отношение к организации и к этому человеку. Но сама футбольная основа никогда не рухнет. Ни при каких условиях. Что касается личности, то, конечно же, сейчас такой фигуры, как Стенли Роуз, Юханссон, Блаттер, Платини, нет. А перед теми, кого я перечислил, были Жак Жорж, Артемио Франки. Это выдающиеся личности, которые обладали незыблемым авторитетом.
– У Инфантино сегодня есть такой авторитет?
– Пока нет. У него есть авторитет должности, а не личности. Все-таки президент ФИФА – есть президент ФИФА.
Сводили Самуру в ресторан в Подмосковье. Была в восторге
– С кем из больших руководителей футбольного мира вы были в наиболее тесных отношениях? С Юханссоном?
– Нет, с Леннартом познакомился после того, как несколько лет проработал вице-президентом ФИФА. Да и в личностном плане возраст не позволял нам дружить по-домашнему. А вот с Блаттером была настоящая дружба. Мы с ним в паре играли в теннис, отдыхали вместе в неформальной обстановке.
– Вы лично приглашали Юханссона в Кремлевский дворец вручать медали "Спартаку" в 2000-м году?
– Все, что происходило с ним на территории России, шло только через меня. Лишь однажды Юханссона пригласили к нашему президенту в обход, через Абрамовича, у которого и ряда других ребят была идея организовать так называемый "Укроп" – совместный чемпионат Украины и России. Абрамович послал за Юханссоном самолет. А тот позвонил мне и сказал: "Путин приглашает меня в Кремль. Для чего – не знаю". Я ответил, что тоже не в курсе. Как Леннарт мне потом рассказывал, когда зашла речь об объединении Украины и России, он заявил: "У ваших стран есть два великолепных специалиста: Колосков – с одной стороны, Суркис – с другой. Пригласите их, и они вам все объяснят".
– Дипломат!
– Юханссон повел себя так, как надо. Иногда ведь как бывает: приглашают руководителя международной федерации, а руководителя национальной – не пускают на порог. К примеру, Авеланж такого не допускал. Невозможно представить, чтобы он встречался, например, с Черномырдиным без Колоскова. Иначе Авеланж встречаться бы не стал. Такие были порядки.
– А каким образом в руководстве ФИФА появилась загадочная женщина из Сенегала Фатма Самура, ставшая генсеком? Что-то раньше женщин в этой организации на таких постах не наблюдалось.
– За весь период моего пребывания в ФИФА женщин, действительно, практически не было. И когда они стали занимать в мире все больше руководящих постов, Блаттер принял решение, чтобы и в ФИФА появилась женщина. Так членом исполкома стала представительница Океании – из Австралии. Затем даже в уставе прописали, какое количество представительниц слабого пола должно быть в совете ФИФА или исполкоме УЕФА. При этом женщину должна менять только женщина. Мужчина на ее пост прийти не может.
– Откуда у Инфантино появилась идея пригласить Самуру?
– Как мне рассказывали, Самура долгие годы работала в ООН. Мы мало друг друга знаем, но у нас сложились хорошие отношения. Фатма простая в общении, относится ко мне с доверием. Я приглашал ее на приватный обед во время этого чемпионата мира. И она с удовольствием согласилась. Моя супруга, я, Самура и ее помощница отправились в ресторан под Москвой. Предварительно я узнал, что она любит…
– Сенегальскую кухню?
– Сенегальская кухня – в основном мясо, а с мясом в ресторане, куда мы отправились – полный порядок. Плюс природа, лебеди, куры, зверушки разные. Самура была в восторге.
– Выпивали?
– Она – красное вино. А мне ничего кроме водки нельзя. Поэтому мне подавали водку.
Лига наций - отличная идея, чемпионат Европы в 12 странах - нет
– Как вам идея о проведении чемпионата Европы-2020 в 12 странах?
– Я сразу отнесся к ней негативно и сказал, что это конец европейского первенства, как целостного турнира. Пропадает дух соревновательной борьбы: кто-то играет в одном месте, кто-то – в другом, все превращается в какой-то фестиваль.
– Кто настаивал на этой идее?
– Платини. Это будет одноразовое мероприятие, посвященное юбилею создания УЕФА.
– А как относитесь к появлению Лиги наций? Это коммерческий проект?
– Конечно. Вот здесь я Платини полностью поддерживаю. Сам знаю, сколько труда стоит договориться о проведении товарищеских матчей. Колоссальное количество переписок, поездок, уговоров. Календарь есть – а играть не с кем.
– А что, федерации не могут договориться между собой напрямую?
– В Европе пять федераций, сборные которые нарасхват – Англия, Франция, Италия, Германия, Испания. К ним выстраивается очередь, потому что на них можно заработать деньги. А сейчас все упорядочено, четкий календарь, централизованный маркетинг, контроль УЕФА, который потом распределяет все заработанное между участниками.
– Ваше отношение к проведению чемпионата мира в Катаре? Ведь до этого никогда в истории не проводили мировое первенство зимой.
– Когда всплыла заявка Катара, мое внимание привлекло то, что впервые было предложено проводить чемпионат мира на полностью закрытых стадионах с кондиционированием, за счет которого на поле устанавливается определенная температура, подходящая для футбола, а на трибунах – комфортная для зрителей. Я был на презентации Катара, ее очень грамотно построили. Не знаю, что происходило за кулисами, говорят, что кто-то с кем-то договорился, но саму презентацию очень хорошо представили членам исполкома. В итоге Катар победил.
– Что скажете об идее Инфантино увеличить количество участников чемпионата мира до 48 команд?
– Мне это понятно. И сделано для того, чтобы получить на выборах дополнительные голоса (новые выборы президента ФИФА пройдут 5 июня 2019 года в Париже. – Прим. "СЭ"). Других поводов здесь нет.
– Инфантино-то, оказывается, парень не промах.
– Конечно. Идея же в том, что, дав больше мест Азии и Африке, получаешь дополнительные голоса. Это – главное. Хотя все скрыто за словами о дополнительном притоке денег, которые пойдут на развитие футбола. Но мы уже видели на чемпионате мира в России, что есть четкое расслоение между сборными, некоторые из которых попали сюда случайно. А ведь таких станет в два раза больше. К тому же, станет больше нагрузки на организаторов: дополнительные стадионы, тренировочные базы, гостиницы… Такой стране, как Катар, будет сложно, а Инфантино хочет сделать 48 команд уже в 2022 году.
– Не вспомните какую-нибудь конфликтную ситуацию, которую вам приходилось решать, как вице-президенту ФИФА?
– Много раз звучала история о противостоянии между Юханссоном и Блаттером, что умело поджигалось окружением. А я их помирил. В очередной раз, когда они посетили Россию, вывез за город на спортивную базу в Чехов. Накрыли огромный стол. Мы посетили очень красивую церковь, святой источник. И тут мне пришла в голову идея: "А дай-ка я посажу Блаттера и Юханссона в отдельную комнату!".
– Удалось?
– Да. Поставили бутылку виски, закусочку. Прикрыли дверь. И я им сказал: пока не договоритесь, отсюда не выйдете (смеется)
– Сильный ход.
– Еще бы! (улыбается). Они выпили полбутылки и через полчаса, улыбаясь, выходят – договорились. Просто до этого редко встречались один на один, чтобы спокойно все обсудить. А их подчиненные нагнетали страсти, осложняли обстановку. Вот я и применил хитрый ход, который помог снять антагонизм.
– Самый необычный футбольный руководитель, с которым вам довелось общаться?
– Со знаком плюс могу назвать Антонио Матерезе, президента итальянской федерации. Довольно высокомерный человек был, хотя и невысокого роста, который всегда пытался показать свою значимость. Каким образом? Последним приходил на исполком. Последним являлся на официальный ужин, на конгресс. Иногда демонстративно прилетал на вертолете.
– На собственном?!
– Нет, в аренду брал.
– Понтярщик?
– Можно и так сказать. Хотя человек – потрясающий, порядочный. Правда, не пьющий (улыбается).
Мог попрощаться с партбилетом
– Перейдем к делам российским. Ваше отношение к введению у нас системы ВАР?
– Положительное.
– А где деньги брать?
– Это уже другой вопрос. Пусть думают те, кто этим занимается.
– С деньгами-то у нас не густо. В прошлом сезоне исчезли "Амкар" и "Тосно", под угрозой "Анжи". Нет ощущения, что российский футбол пребывает в кризисе?
– Нет, кризисом бы я это не назвал. Знаю, что у российского футбола довольно прочная основа: ДЮСШ, специализированные школы, интернаты, академии. У нас потрясающе развит любительский футбол.
– А профессиональный?
– Вот здесь видны элементы кризиса. Вы упомянули "Амкар" и "Тосно". Так у нас во втором дивизионе каждый год исчезают по три-четыре клуба. И мы уже рассуждаем о том, чтобы допустить в этот турнир полулюбительские или любительские команды…
– Когда вы руководили футболом в советские времена, он был на дотации государства?
– Я бы сказал, на дотации предприятий.
– А сейчас призывают к тому, что у клубов не должно быть государственной поддержки и они должны сами зарабатывать. Но разве футбол – это не социальный проект, как, например, театры?
– Социальный проект – тогда, когда на футбол ходят от 10 до 20 тысяч зрителей. А когда матчи посещают 1,5 тысячи человек, какой же тут социальный проект? Кстати, в театры билеты достать не так-то просто. С другой стороны, сегодня без поддержки городской, областной, республиканской, краевой администрации ничего не сделаешь. А без губернаторов могут существовать всего пять-шесть команд. Чуть меньше – на средства крупных компаний. Все остальные – за счет бюджетных денег. Если мы от них откажемся, профессиональный футбол умрет.
– Печально.
– Надо каким-то образом сделать средства, которые идут на развитие футбола в регионах, стабильными и законными. Считаю, областному правительству нужно стать акционером своего клуба.
– Не разворуют ли деньги?
– Это уже другой вопрос. Есть еще одна идея. На Западе клубы в основном существуют за счет больших телевизионных контрактов. Я не финансист, но если условно выделить 2 миллиарда долларов из госфонда и отдать их телевидению, которое заключает контракт с лигами и через них возвращает деньги клубам. Не на зарплаты и премии, а именно на содержание стадионов, баз. Это могло бы стать стабильным, законным источником финансирования клубов.
– Вспомните самую сложную ситуацию, в которой оказались, возглавляя наш футбол?
– В советское время, когда был начальником Управления футбола, возникла сложная ситуация с командой "Крылья Советов". В комитет партийного контроля поступила анонимка из Куйбышева о том, что футболисты и руководители клуба получают незаконную зарплату, как рабочие на оборонном заводе. Председатель Спорткомитета Павлов переправил письмо мне, чтобы разобраться. Я послал туда своего секретаря парткома, известного тренера Леонида Шевченко. Он провел там неделю – посмотрел ведомости в отделе кадров завода, и ничего крамольного не обнаружил. Что и сообщил в официальной записке, которую я послал в ЦК КПСС. Павлов подписал, что факты не подтвердились.
– И все затихло?
– Если бы! Через два месяца – новая анонимка: мол, меры не были приняты. Тогда комитет партийного контроля направил туда своего инспектора. Тот спустился в цеха, куда у нас не было доступа – завод-то оборонный. Здесь информация и подтвердилась – футболисты с тренерами оформлены там слесарями и механиками. Факт незаконного финансирования подтвердился. Комитет партийного контроля написал гневное письмо Павлову о том, что мы его ввели в заблуждение, а меня вызвали на Старую площадь на совещание.
– Cменное белье с сухарями с собой, часом, не прихватили?
– Нет, я был уверен в своих действиях. И доложил, что мы сделали все возможное с нашими полномочиями. Начались реплики членов комитета. Особенно кипела генеральный директор центрального музея Ленина Кривошеина: "Что вы нам сказки рассказываете? Отсюда министры с инфарктом выходят! Немедленно исключить его из партии!" Но за меня вступился заведующий отделом спорта ЦК Гончаров: "Молодой специалист, активно работает. Может, и мы где-то недосмотрели". Короче, строгий выговор с занесением. А так мог попрощаться с партбилетом.
– А в хоккее пиковые ситуации случались?
– Одно время на хоккейный рынок пробивался Adidas, который начал разрабатывать новые модели хоккейного ботинка. При CCM, Bauer, финском Titan у них не было шансов. Тогда немцы пошли другим путем – в качестве подопытных выбрали несколько наших ребят – Харламова, Балдериса, Жлуктова, Валеру Васильева. Мы с Сычом (Валентин Сыч – бывший президент Федерации хоккея России. – Прим. "СЭ") стоим на тренировке и видим, как ребята выходят в непонятных ботинках с тремя полосами и кувыркаются – то один упадет, то другой. Вызываем администратора Сеглина, и тот признается, что это Adidas принес ботинки.
– Через него?
– Ну, конечно! Сказал, что ребятам немножко заплатили. Сыч тут же закатил собрание, устроил нагоняй и пригрозил изгнанием из сборной со снятием званий. Сразу все и закончилось.
– Мы тысячу лет друг друга знаем. Вы себя не считаете злопамятным?
– Нет, и никогда им не стану.
– Я это понял, когда услышал, как вы тепло говорили о Николае Толстых, хотя, в свое время, он очень хотел занять ваше президентское кресло в РФС.
– Наверное, у меня от природы то, что я умею правильно реагировать на все, разделяя служебные отношения с личными. Отдаю должное Толстых, как организатору, его старанию навести порядок в любом деле. Мы вместе работали в Олимпийском комитете. У меня он возглавлял комитет, который отвечал за порядок в футболе, а потом и Профессиональную футбольную лигу. Когда в 92 году мы создавали Лигу, разговор на конференции был очень жестким. Я несколько раз поднимался на сцену, убеждая, что лучше Толстых никого нет.
– Идеальная картина…
– Не совсем. У нас были личные конфликты, связанные только с борьбой за власть. Он хотел поставить клубы выше федерации, чего я не мог допустить. Когда понял, что к чему, пришлось премьер-лигу отдельно сделать. Власть у него сразу ушла, и все встало на свои места.
– Так какой же все-таки человек, руководивший футболом и хоккеем огромной страны по фамилии Колосков – жесткий или мягкий?
– Я бы сказал – правильный.
Вячеслав Колосков
Родился 15 июня 1941 года в Москве.
В 1967 году с отличием закончил ГЦОЛИФК (Институт физкультуры), после чего поступил в аспирантуру. Вскоре стал кандидатом педагогических наук и научным руководителем хоккейной команды "Крылья Советов".
С 1975 года - начальник управления хоккея Спорткомитета СССР, с 1979 года - начальник управления футбола, с 1987 года - управления футбола и хоккея.
С 1990 года - президент Федерации футбола СССР. После распада Советского Союза возглавил Российский футбольный союз (РФС). В 2000 году был избран вице-президентом Олимпийского комитета России.
Был вице-президентом ФИФА (1980-1984), председателем комитета ФИФА по проведению олимпийских турниров (1984, 1988, 1992, 1996, 2000). В разное время был членом исполкома ФИФА и УЕФА. В 2005 году покинул пост президента РФС.
Награжден государственными и международными наградами.
