РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Теперь он в тренерском штабе "Адмирала". Переговаривается с Ханну Йортиккой под дождем в Одинцове – а их команда наматывает круги по сонному городку. Скоро поедет знакомиться с Владивостоком.

Что мы помним об Александре Селиванове? Здорово играл за "Спартак". За "Тампу" и "Эдмонтон". Женился на дочке Фила Эспозито, с семьей перебрался в Германию – транзитом через Магнитогорск и Петербург.

В прошлом году потерял жену. Говорили, скончалась от рака.

И вот 42-летний Селиванов возвратился в Россию.

Начали мы интервью после двустороннего матча, в котором один "Адмирал" выиграл у другого – 8:5. Похоже, команда будет озорная.

В тот момент контракта у Селиванова с клубом еще не было. Продолжили беседовать, когда завершилось собрание. Александр вернулся в добром настроении:

– Контракт подписан. Все вопросы решены.

"АДМИРАЛ"

– Кого благодарить за ваше возвращение в Россию?

– Вам оно кажется неожиданным?

– Конечно.

– Тогда скажем спасибо Александру Могильному. Первый разговор был с ним. Потом – с генеральным менеджером Александром Филиппенко. И вот я здесь.

– Они вас отыскали?

– Нет, это я себя предложил. Услышал в ответ: "Подумаем". Прошло не так много времени – раздался звонок. Наверное, мог бы вернуться в Россию раньше, но я тренировал в Голландии одну из лучших команд. Мы стали чемпионами, за два года завоевали четыре кубка. Почти все, которые разыгрывались.

– Так вас должны были в Голландии на руках носить!

– Наш хозяин решил завязать с хоккеем. Хватит, говорит. Семь лет тянул "Ден Хаг" в одиночку, никто не помогал.

– Какой бюджет в голландских клубах?

– Честно? Понятия не имею!

– Хорошо. Какие премиальные?

– А не было премиальных. За победы – ничего. У ребят была зарплата. Самая большая в "Ден Хаге", не смейтесь, – 750 евро. При этом к нам приезжали американцы, канадцы – вот они были профессионалами. Только играли. Голландцы параллельно где-то трудились. Бывало на тренировку приходило 12 человек.

– Ужас.

– Ужас, что назначал ее на 9 часов вечера! Ждал, пока соберутся с работы.

– Не было мысли перебраться в Голландию насовсем?

– У меня дом в Германии – в двух часах езды на машине. Каждые выходные проводил там. Хотя Гаага – город красивейший, на берегу Северного моря.

– В Голландии народ на хоккей ходит?

– Не как в России или Швейцарии. Да и откуда в Голландии такие арены? Вот мы становились чемпионами, но играли в помещении на две с половиной тысячи человек. На семь в стране нет вообще. В Тилбурге – под пять тысяч, у них дворец постоянно битком.

– При том что вы когда-то играли в Тампе при 29 тысячах.

– Вы помните? Между прочим, рекорд – с тех пор никто не набирал полный дворец на 29 тысяч. И не наберет, это уже часть истории НХЛ. На футбольные стадионы можно зазвать хоть 50 тысяч, но мы-то играли в закрытом помещении!

– Что ж не вышло 30 тысяч для полного счета?

– Хотели продать билетов на 30 тысяч. Но кто-то взглянул в пожарную инструкцию и запретил. В итоге пришли 29 645 зрителей. Цифра врезалась в память. Народ ломился – мы впервые попали в плей-офф. И обыграли в овертайме "Филадельфию"!

– Мы еще помним, кто забросил шайбу в том овертайме.

– Я забросил. Вы не представляете, что это за грохот – когда почти тридцать тысяч человек орут во весь голос. Ох, вспоминаю – даже сейчас пробирает… С удовольствием пересмотрел бы тот матч.

– В "Адмирале" вы второй тренер?

– На мне – нападающие и большинство. Артур Октябрев занимается с защитниками. Он считается старшим тренером, я – просто ассистентом.

– Вам в радость – вернуться в собственную юность? Жить по гостиницам и самолетам?

– Работа есть работа! Я отдавал себе отчет, куда еду. Где находится Владивосток. Летать придется много.

– Юность у вас была прекрасная. Какой день вспоминали последний раз?

– Вспомнил день не из юности – из детства. Была с пацанами забава – цеплялись за товарные вагоны, катались и спрыгивали на ходу. Однажды получилось настолько неудачно, что руку свою уже видел под колесом. Но выдернул. Чудом.

– Телефон какого старого товарища отыскали в России первым делом?

– Я ведь уехал 19 лет назад. Так давно не был в Москве, что мало кого могу назвать. У меня перевернулось в жизни все. А сегодня новый переворот в сознании. Впрочем, я легко адаптируюсь к любой стране. Как военный. Пока всем доволен.

– Знаменитый футболист "Спартака" Виктор Пасулько, как и вы, осел в Германии. Мы спросили его, не желает ли вернуться в Москву. Виктор долго смеялся. Вы этот смех понимаете?

– Понимаю. Ко мне в Германию приезжают брат, знакомые – потом не хотят возвращаться. Там гораздо спокойнее, нет суеты. Проблемы есть везде, но в Германии они более решаемые. Разбираешься без нервов.

– В московских очередях успели постоять?

– Нет. Самая длинная очередь – в одинцовской гостинице на ресепшене. До дворца пешком две минуты. Больше никуда не хожу. Даже в пробках еще не стоял. Времени ни на что не хватает. Каждый день расписан по минутам. У нас же поначалу было 40 человек на сборе! Просыпаюсь в полвосьмого, выпиваю кофе, иду во дворец, а в номере появляюсь не раньше десяти вечера.

– Касаетесь головой подушки и мгновенно засыпаете – как солдат в армии?

– Точно! После обеда на отдых в лучшем случае выкраиваешь часок. Дальше надо готовиться к вечерней тренировке.

– Ежедневник завели?

– К нему привык в Голландии. Там же один работаешь, помочь некому. Все сам держишь на контроле. Но и хоккеистов у меня в "Ден Хаге" было меньше – ровно три пятерки.

– Рекорд – сколько не наведывались в Россию?

– Восемь лет.

– Не тянуло?

– Нет. Мама и брат меня навещали.

– У вас никакого акцента. С детьми, наверное, общаетесь на русском?

– На английском. По-русски тоже, но мало. Жена говорила на английском, мне приходилось подстраиваться. Дети и по-немецки шпарят без акцента.

– Где они сейчас?

– Во Флориде, с дедом.

– Паспорт у вас немецкий? Американский?

– Русский. В Америке – грин-карта. Чтоб оформить немецкий паспорт, мне нужно сдать экзамен по языку.

– Что мешает?

– Я не владею немецким!

– Как так?

– Вот не лезет он в мою голову, и все. Понимаю, что говорят вокруг, но объясниться не могу. Там направляют, если надо, в школу, учеба длится от четырех до шести недель. Готовят к экзамену. Когда я поселился в Германии в 2003-м, он был еще легкий. Года через три резко усложнили.

КЭРИ

– За время болезни жены убедились, сколько врачей-шарлатанов?

– В Германии медицина хорошая. Но если у вас дорогая клиника, личный доктор – одно дело. Это называется private. Совершенно особенный уровень – и квалификация, и аппаратура. Такая страховка стоит бешеных денег. Покупают ее в основном пенсионеры. Которые вложенное имеют шансы отбить. В обычных больницах картина иная.

– Лечили Кэри в Германии?

– Да. У меня была такая жена, как вам объяснить… Она по докторам никогда не ходила. Если что-то болит – промолчит.

– Насмотрелись на раковые корпуса?

– Мне и проходить мимо было тяжело. Во время медицинского обследования от этих стен становилось жутко. А обследовались мы с Кэри рядом с онкологическим корпусом. Врачи те же.

– "Химия" была?

– Нет. Кэри умерла не от рака. Рака не было!

– Да? Извините. В России писали – рак.

– Нет. Это другое.

– В какой момент поняли, что происходит серьезное?

– Когда началась острая боль в желудке. Кэри долго терпела, ничего не говорила. Пока я сам не увидел, что ей невмоготу. Сразу поехали к доктору проверяться – и желудок вроде успокоился. Прописали диету. Но Кэри сегодня придерживается, назавтра забудет…

– Совсем русский подход. Живя с вами, стала почти русской?

– Да. Ее лучшей подругой в Германии была наша женщина из эмигрантов. По часу не отходили от телефона – и трепались по-русски!

– Если врач не обнаружил ничего, что же привело к смерти?

– У Кэри лет с 12 были проблемы с желудком. Не могла прикасаться к мексиканской еде… Да о чем говорить – вы посмотрите, что сейчас творится. Двадцатилетние отдают концы! А сколько я знаю историй – люди не пьют, не курят, занимаются спортом. Приходят домой, принимают душ после бега. Садятся на диван и больше не встают. И кто ответит, почему? Так получается, люди уходят…

– Когда все случилось?

– 30 января прошлого года. Вечером поехал в Голландию на тренировку. Заходил в раздевалку, когда раздался звонок от друзей: "Кэри в госпитале!" Я все бросил, помчался назад. Все произошло так быстро… Она потеряла много крови. Желудочное кровотечение.

– Вы были рядом?

– Меня не допустили к врачу: "Подожди два часа. Кэри в коме". Когда два часа прошло – жены уже не было.

– Спасти ее было невозможно?

– Врачи мне сказали: делали, что могли. Наверное, так оно и есть.

– После этого с тестем вы стали еще ближе?

– Мы с Филом всегда были близки. Постоянно созваниваемся, разговариваем.

– Кэри похоронили в Германии?

– Нет, урну с прахом отвезли в Америку. Хранится в доме Фила.

– У него тоже болела жена.

– Сейчас все хорошо. Бриджит выздоровела.

ФИЛ

– Когда впервые переступили порог дома Эспозито, что вас поразило?

– Это 1995 год, кажется. Дом очень симпатичный, уютный. Но скромный, далеко не замок. Много интересных вещиц – каждый шаг напоминал о хозяине. То золоченая шайба, то фотография самого Эспозито на льду. Огромное число кубков. Мелькнула мысль: окажись здесь кто-то из хоккейных фанатов, подумал бы, что в раю. Вообще-то не я был поражен, а Фил…

– Чем?

– Я же приехал просить руки его дочери. Эспозито был генеральным менеджером "Тампы". Обычно игроки шли к нему домой выбивать бонусы. Фил и настраивался на похожий разговор. Явился как-то даже наш защитник Энрико Чикконе. Подраться он мог, но не забивал.

– Все равно жаждал бонусов?

– Чикконе говорит: "А почему у меня нет бонуса за голы?! Я хуже других?" Эспозито долго смеялся. Потом спрашивает: "Сколько ты хочешь?" – "Если забью 30 голов, вот столько-то…" Ладно, ответил. Будет тебе бонус.

– Что тесть рассказывает о суперсерии-72?

– Не может забыть, как машина с канадской едой уехала прямо из московского аэропорта куда-то налево. Не осталось ничего. Особенно его огорчило, что увезли пиво… Это ведь Фил искал в московской гостинице "жучки". Его идея была. Сперва вывернул все лампочки. Не нашел. Отодрал ковер, там какая-то коробка с болтами. Обрадовался и начал выкручивать. Вдруг снизу раздался грохот – рухнула гигантская люстра.

– Эспозито старшего внука звал "Рашн бэби"?

– Не старшего – среднего.

– Почему?

– Видели бы Нико маленьким! Румяный, кучерявый блондин. А Рокко, наоборот, типичный итальянец.

– Кто-то из наших хоккеистов, женившихся на американке, был шокирован – пришлось репетировать свадьбу. У вас такого не было?

– Репетировать?! Ну, нет. Наша свадьба проходила по русским обычаям. Церковь, православный батюшка. А отмечали в гостинице, на берегу океана. Народу собралось маловато, человек пятьдесят. Самые близкие друзья. Под конец навеселились и натанцевались. Я в шутку дернул Фила за рубашку. Оторвалась пуговица.

– Легенда разгневалась?

– "Ах так?!" – воскликнул Эспозито. И рванул на мне рубашку. Порвал, конечно. При том что рубашка была невероятно дорогая, специально купил к свадьбе за полторы тысячи долларов! С тестем было много всяких шуток. Однажды я заказал в гостинице пачку сигар, элитное шампанское. Запишите, говорю, на номер Эспозито.

– Дорого обошлось?

– 900 долларов. Ох, и крик он поднял! "Какие сигары? Какое шампанское? Я ничего не заказывал и не собираюсь платить!" Обычно всеми его счетами занимается жена – она и выяснила, откуда что взялось. Эспозито быстро ответил тем же. Записал на меня счет тысячи в полторы.

– В Америке он по-прежнему популярен?

– Популярность невероятная. А когда приезжали на игры в Ярославль или Петербург, люди приветствовали Эспозито громче, чем наших игроков! Он был изумлен таким приемом. В Америке-то к этому привык. Особенно его чтят во Флориде, куда Эспозито привез команду. По сути, придумал для Флориды хоккей. До него там были футбол да бейсбол. Люди не знали, что такое шайба!

– Утрируете?

– Нет! В жизни ее не видели. Я же помню эти вопросы: "Что такое "шайба"? Из чего она сделана?" Кэри, отвечавшая в "Тампе" за public relations, ездила по барам, ресторанам, рассказывала. Доставала из кармана шайбу и показывала.

– Жилье у вас в Штатах осталось?

– Нет. Дом в Эдмонтоне давным-давно продал. Держать его не имело смысла.

– По Америке можно скучать?

– Америка, в которой я играл, и нынешняя – разные страны.

– Неужели?

– Да-да, все поменялось. Начиная с цен и заканчивая людьми, которые раньше были веселее, раскрепощеннее.

– А что с ценами?

– Когда-то в Европе все было дороже, чем в Штатах. Теперь – наоборот. Приезжая туда из Германии, всякий раз поражаюсь ценам на продукты. А что в Америке творится с недвижимостью? Рынок же просто обвалился!

– Почему Детройт часто называют самым мрачным американским городом?

– Потому что там сплошная разруха. Аэропорт – худший в Америке. Сарай какой-то, грязь кругом, жуткие надписи на стенах. Лучший аэропорт, кстати, в Тампе – все красиво, чистенько, культурненько. Кроме хоккея, смотреть в Детройте нечего. Центр – кошмарный. Идти некуда.

– В 90-е многие наши хоккеисты уезжали в НХЛ на контракт в 50 тысяч долларов за год. На какую зарплату в "Тампу" укатили вы?

– То ли 250 тысяч долларов в год, то ли 280. Грязными, разумеется. Тогда казалось – сумасшедшие деньги. Но родился бы я лет на десять позже – и цифры были бы другие.

– Миллиона три вы сейчас наверняка получали бы.

– В России-то? Да побольше. Иногда с Эспозито обсуждаем эту тему. Он усмехается: "Зачем я в 70-е рекорды результативности бил? В НХЛ сегодня по шесть миллионов платят людям, которые забрасывают за сезон от силы 30 шайб…"

– Три совета молодому русскому, который едет в НХЛ?

– Выкладываться по максимуму. Выполнять все, что требует тренер. Но главное – если тебе дают долгосрочный контракт, пусть и на меньшие деньги, чем хотелось бы, соглашайся. Не стоит думать: "Зачем на пять лет? Подпишу на два – а там авось удастся договориться на более выгодных условиях…" Рискуешь остаться ни с чем.

ЛАРАК

– Знаем, была у вас попытка вернуться в НХЛ – через тренировочный лагерь "Питтсбурга"…

– Все шло здорово – в каждом предсезонном матче и забивал, и отдавал. К сожалению, не сложилось. В "Питтсбурге" был Лемье – и курс выбрали французско-канадский. Когда встал вопрос – Дэгл или Селиванов, – предпочли Дэгла. Он канадец французского происхождения. А чем все закончилось?

– Чем?

– Мне сказали "спасибо". Ну, хорошо. А Дэгла спустя три месяца выкинули. Игры от него не дождались.

– А откуда-то вы уходили сами. Например, перед Олимпиадой в Нагано отметились резким: "Даже если меня пригласят в сборную, не поеду. Трижды отцепляли в последний момент".

– В 90-х годах только так случалось. Спартаковская тройка Барков – Ткачук – Селиванов забивала больше всех в лиге! В сборную вызывали – и накануне чемпионата мира отправляли домой. Вместо нас ехали другие.

– Как обставлялось расставание?

– Буднично. Все сборы проходим, тренируемся, участвуем в отборочных играх в Финляндии и Швеции. А к чемпионату мира подтягиваются ребята из НХЛ. Для нас, хоккеистов, все было всерьез, а тренеры-то знали, кого на сборы зовут для количества. Мне это надоело. Есть же у каждого… Забыл слово – self…

– Чувство собственного достоинства?

– Вот-вот. Перед Нагано, кажется, позвонил Вячеслав Фетисов. Я уже играл за "Тампу" и ответил: "Мне хватает клуба".

– Какой-то силовой прием Дарюса Каспарайтиса против вас канадские журналисты окрестили хитом сезона. Что это было?

– Хит – когда он Линдроса поймал, а не меня… Но проблемы с Каспарайтисом на льду возникали часто. Однажды у нас до драки дошло.

– Удачно? Парень он накачанный.

– Ну, так и мы не лыком шиты. Мне говорили, на "Ю-тубе" есть запись этого боя. Найдете – посмотрите. (Посмотрели. После живописного обмена ударами наш герой Каспарайтиса завалил. – Прим. авт.)

– Вы же были в "Тампе", когда Линдрос подкараулил с дружками Назарова на стоянке?

– Да. Там был припаркован автобус "Филадельфии". Линдросу что-то не понравилось в игре Назарова. Дождался его – и хотел разобраться. Вмешалась охрана, все обошлось. Но, думаю, Назаров и на асфальт уложил бы Линдроса так же легко, как на лед.

– С Назаровым в России и у вас кулачный бой приключился.

– Было. Он за "Динамо" играл, я – за "Спартак". Подрались в Лужниках в третьем периоде. Потом все удивлялись, что я ему еще и надавал.

– Крис Саймон озадачил нас: "Много раз видел, как дрался Назаров. Но не помню, чтоб он кого-то поколотил…"

– В "Тампе" Назаров колотил прилично! Хотя мне больше запомнился Джим Камминс, был такой защитник. Как-то нанес три прямых удара – и человека унесли. Нокаут.

– А в "Эдмонтоне" судьба свела вас с одним из сильнейших тафгаев лиги Жоржем Лараком.

– Мой друг! Отличный парень. Как и все тафгаи – добрый, сентиментальный. Когда я на тренировке случайно залепил Лараку клюшкой по пальцу, он… заплакал!

– Да ладно.

– Правда! Подъехал ко мне, в глазах слезы, начал жаловаться: "Алекс, что ж ты так неаккуратно? Взгляни на мой пальчик…" Я улыбнулся: "Жорж, хорош ныть! Играй!"

– Он действительно громила?

– Да! Ноги, как у коня. Руки здоровенные. Левой настучит так, что мало не покажется. Вот, кстати, история. Работал у нас Дюки, тренер по физподготовке. Уже в возрасте, невысокий, худой, но жилистый. Бывший кикбоксер. Решили они с Лараком устроить шуточный спарринг накануне матча. Даже нашли где-то перчатки для кикбоксинга. Вся команда расселась в раздевалке. Заперли дверь – и смотрим. Жорж, гора мышц, против маленького дохлого Дюки. Драка длилась секунд 15. Закончилась одновременным нокаутом обоих.

– Как это?

– Два встречных удара, и все. Один направо отлетел, второй – налево. Затем Дюки, шатаясь, поднимается. Жордж лежит. Сначала все посмеялись. Но когда поняли, что он реально в отключке, сразу позвали доктора, сунули под нос нашатырь.

– Оклемался?

– Да, но глаз опух, ничего не видит. Играть на следующий день Ларак не мог. Доложили тренеру, команде он устроил страшный разнос. А Ларака хлопнул по плечу: "Если тебя на льду все боятся, это не значит, что в жизни будет то же самое. В баре нарвешься на какого-нибудь хлюпика вроде Дюки, он как врежет – и ты в ауте". Ведь в драке важна не сила, а скорость удара.

– Весело.

– А в "Тампе" по части юмора заводилой был Марк Бержерон. На матчи изредка мы добирались рейсовым самолетом. Марка это не смущало. При взлете надевал лыжные очки, перчатки. Вылезал в проход и махал руками, будто лыжными палками. Хохотали даже стюардессы. Или взял как-то у меня в аэропорту красный пиджак – той же расцветки, что логотип "Дельты". Бержерон – могучий, рукава короткие. Снова нацепил лыжные очки. И в таком наряде устроился за пустой стойкой "Дельты". Изображал сотрудника авиакомпании. К нему подходили пассажиры с билетами, о чем-то спрашивали. Никто подвоха не заметил.

– Над вами в команде подшучивали?

– На первых порах – бывало. Сказали, к примеру, что вся команда скидывается по двадцать долларов. Надо вручить их тренеру со словами: "Спасибо за игру". Я так и поступил на ужине. Тренер от неожиданности чуть тарелку не опрокинул.

КИНГ

– Дэйв Кинг в Магнитогорске казался добрейшим стариком. В "Коламбусе" тоже удивлял добротой?

– Лицемерием. В глаза говорит одно, за спиной – другое. Он не только русских, вообще хоккеистов из Европы почему-то не выносил. Был в "Коламбусе" толковый защитник, финн. Классно в большинстве играл. Кинг держал его в глухом запасе. Тот уехал в Швейцарию и на протяжении пяти лет признавался лучшим защитником лиги. Нормально?

– Кинг – слабый тренер?

– Да нет, грамотный. Вот человеческие качества вызывают вопросы. Из-за Кинга я не остался на второй сезон в "Коламбусе". В разговорах со мной делал вид, что все прекрасно, пока я не услышал от генерального менеджера: "С радостью тебя подписал бы, но тренер против. Держать на лавке игрока с солидной зарплатой не могу. А главное, знаю твой характер. В такой ситуации молчать ты не будешь, обязательно взорвешься".

– Взорвались бы?

– А то! Послал бы Кинга куда подальше. Когда вариант с "Коламбусом" сорвался, я уехал в Германию. Так Кинга спустя несколько месяцев уволили, и очень быстро он объявился в "Гамбурге".

– Встречались?

– На Матче звезд. Кинг подошел как ни в чем не бывало. Вот там я все ему и высказал.

– А мы полагали, что самый странный тренер в вашей жизни – Терри Крисп.

– Он тоже европейцев не жаловал. В "Тампе" вечно срывался то на меня, то на Хамрлика. Кричал всякие слова, коммунистами обзывал. Сам-то Крисп был игроком прямолинейным. И хоккеистов предпочитал не техничных, а таких же дубовых. Кинул шайбу, пробежал пять метров, впечатал кого-то в борт – вот это его хоккей.

– А что такое чемпионат Словении?

– Не в курсе. Почему спрашиваете?

– Пару лет назад писали, что вы заключили контракт с клубом "Есенице"…

– Глупости! Никогда я в Словении не играл.

– Зато в 2002-м играли за "Магнитку", перевезли туда семью. Кэри говорила в интервью, что "Магнитогорск заканчивается быстро и начинается тайга". Представляем, как ей было тяжело…

– Спасибо руководителям клуба за то, что подобрали нам чудесное жилье. Но в остальном было, конечно, непросто. Кэри не понимала, почему в магазине, чтоб купить хлеб, нужно отстоять в кассу, пробить чек и после этого идти с ним получать булочку. Помню, в очереди бабуля повернулась, услыхав английскую речь. Посмотрела на Кэри, наших детей, перекрестилась и вздохнула: "Дочка, храни вас Бог…"

– Красный снег Кэри там увидела?

– Нет, эти времена прошли. В Магнитогорске фильтры поставили. Вот если б в конце 80-х приехала – застала бы красный снег.

– Петербург ей понравился?

– Она всегда мечтала там побывать. Я мог тогда продолжить карьеру в Германии, но специально выбрал СКА. Правда, все оказалось сложнее. Постоянно сидели на базе. Дома я ночевал раз в неделю. Но мне же не 20 лет, плюс трое детей. А когда в семье проблемы, тут уж не до хоккея. И со СКА я попрощался.

– Сыновья играют?

– Да. На среднего, Нико, у меня большие надежды. Ему 14 лет. Работая в Голландии, к семье я мотался на выходные. И сразу вез детей на тренировки. Там общались. Нико в овертайме финала Кубка Германии на моих глазах забил гол. За три секунды до сирены – это было что-то!

– Сын Вячеслава Быкова выступает за Швейцарию, сын Александра Баркова – за Финляндию. За кого сыграет Нико?

– У него два гражданства – немецкое и американское. Поглядим, какая сборная первой пригласит. Сейчас устраиваю Нико в школу в Миннесоте…

– Почему там?

– Один из лучших хоккейных интернатов в Штатах. Ребята учатся и играют. В этом году поедет.

– Раз сын настолько талантлив – может, сосредоточиться года на два на его делах? Так поступил Василий Тихонов.

– Идея интересная, но не для меня. Не люблю напрягать детей. Стоять над душой: "Надо играть, надо бегать, давай-давай…" Мне не нравилась эта долбежка, когда был маленьким. Как начнешь пихать в ребенка хоккей, исчезнут и настроение, и удовольствие. Если не навязываешь – все придет само собой. Будет жить хоккеем.

Александр СЕЛИВАНОВ
Родился 23 марта 1971 года в Москве.
Нападающий.
Начинал карьеру в "Спартаке", в котором провел 6 сезонов (1988/89-1993/94).
Серебряный призер чемпионата СССР (1990/91), бронзовый призер чемпионата СНГ (1991/92).
На драфте-1994 был выбран клубом НХЛ "Филадельфия Флайерз" под общим №140. Через несколько недель был обменян в "Тампа-Бэй", где и дебютировал в сезоне-1994/95 (10 шайб и 33 передачи). 29 января 1999 года был обменян в "Эдмонтон" на Александра Дэгла.
В регулярных чемпионатах НХЛ за "Тампа-Бэй" (1994/95-1998/99), "Эдмонтон" (1998/99, 1999/00) и "Коламбус" (2000/01) провел 459 матчей и набрал 235 (121+114) очков. В плей-офф сыграл в 13 встречах, набрал 5 (2+3) очков.
Также выступал за немецкие "Франкфурт" (2001/02, 58 матчей, 61 (26+35) очко), "Крефельд" (2003/04-2007/08, 215, 187 (87+100), в плей-офф провел 7 матчей, 1 (0+1)), "Дуйсбург" (2008/09, 47, 40 (18+22)), швейцарский "Фрибур-Готтерон" (2007/08, 3, 1 (1+0)) и голландский "Ден Хаг" (2009/10, 2011/12, 45, 82 (30+52)).
В России кроме "Спартака" выступал за "Металлург" Мг (2002/03, 31, 12 (6+6)) и СКА (2003/04, 21, 7 (1+6)).