«Говорят, Россия — это что-то страшное. Но она похожа на Америку»
Питер Холланд
Родился 14 января 1991 года в Каледоне (Онтарио, Канада).
Нападающий, выбран под 15-м номером «Анахаймом» на драфте НХЛ-2009.
В НХЛ играл за «Анахайм» (2011-13), «Торонто» (2013-16), «Аризону» (2016-17), «Рейнджерс» (2017-18). Провел в лиге 266 матчей, набрал 85 (36+49) очков.
В мае 2019 года подписал контракт с «Автомобилистом».
«В России ты должен быть готов ко всему». Североамериканцы из КХЛ — о сюрпризах жизни в нашей стране
Россия
— Почему решили продолжить карьеру в России?
— Чувствовал, что в Северной Америке моя карьера начала словно бы сворачиваться. Чувствовал, что мне все сложнее получить возможность вернуться в НХЛ. Последний сезон я впервые провел целиком в АХЛ. В предшествующем сезоне я тоже играл в Американской хоккейной лиге, но меня по крайней мере поднимали в «Рейнджерс». При этом последний год у меня получился очень хорошим, но меня так ни разу и не вызывали в главные команды. В общем, пришло время двигаться дальше. И Россия всегда была под первым номером в моем рейтинге возможных направлений. За пределами НХЛ именно КХЛ — лучшая лига мира. И, как по мне, сильнейшие команды Континентальной лиги могли бы конкурировать с командами НХЛ. Выбор был очевидным.
— Хотите сказать, что вы следили за КХЛ?
— Ну, о СКА и ЦСКА слышали более-менее все, поскольку они являются очевидной силой в КХЛ. Хайлайты лиги в Северной Америке показывают. Но чтобы прямо следить — нет.
— А в России раньше бывали?
— Нет. Впервые. И пока что у меня отличные впечатления. Я приехал сюда без предубеждений и открытым ко всему — очевидно — новому. Естественно, я изучал клубы, от которых у меня были предложения. Чтобы изначально выбрать хорошее место, чтобы город был хорошим для меня и моей семьи. И Екатеринбург пока что показался поразительным местом. Мне бы даже хотелось провести там побольше времени, но у нас много разъездов на предсезонке. Если судить по тем семи-восьми дням, что я провел в Екатеринбурге, все было потрясающе. Много хороших ресторанов, очень чисто, люди кажутся очень приветливыми, есть где погулять. Прекрасное место.
— Вы как будто какой-то другой город описываете.
— Почему? Я же говорю: приехал без предубеждений и открытым ко всему. Я разговаривал с несколькими парнями о КХЛ и «Автомобилисте». С Дэном Секстоном — мы играли вместе в системе «Анахайма». С Брэндоном Козуном — мы пересекались с ним в «Торонто», с Войтеком Вольски. Большой им, кстати, респект — их советы были сверхполезными. Они были готовы ответить на любой вопрос и помочь со всем, с чем были в состоянии помочь. Потратили на меня немало времени, ободрили и успокоили, почему я и перешел в «Автомобилист». И Секстон сыграл большую роль. Он-то мог рассказать по собственному опыту, что тут и как, как обращаются с хоккеистами. Все, что он говорил, оказалось правдой. В каких-то вещах положение дел даже лучше, чем можно было представить, так что я исключительно рад.
— Что удивило вас больше всего после переезда?
— То, насколько все похоже на Северную Америку. Много ведь разговоров, что Россия — это что-то страшное, что в ней все перевернуто с ног на голову. А на самом деле люди везде остаются людьми. У всех, кто собрался в «Автомобилисте», цели простые: упорно работать, играть в хоккей и получать удовольствие. Естественно, когда тебе предстоит переезд в Россию, ждешь чего-то совсем непохожего, но стоило приехать, как я понял, что разницы почти что и нет. И это здорово. Конечно, в мелочах хватает отличий, но так было бы и в любом другом месте Европы. Возможно, нам просто везет, что в нашем клубе к хоккеистам относятся очень и очень хорошо. То, как мы летаем, какой у нас персонал — это первоклассно по любым стандартам.
— Уверен, вы слышали о подкасте Пола Биссоннетта и Райана Уитни Spittin' Chiclets.
— Конечно. Даже слушал несколько выпусков. Само собой, эти рассказы помогают сохранять очерненный образ России. Мол, это какое-то страшное место. Конечно же, кому-то действительно могло что-то не нравится. А подкаст очень популярный. Хоккеисты его или слушают, или по крайней мере наслышаны о том, что рассказывается. Даже в России к нему есть интерес — со стороны легионеров, что играют здесь. Но на самом деле здесь все очень похоже на Северную Америку. Здесь легко можно хорошо проводить свое время и играть в хоккей хорошего уровня. Нет, если ты едешь с настроем выискивать недостатки — ты их найдешь. А если у тебя нет предубеждений, то влиться и прекрасно себя чувствовать будет нетрудно. Недостатки-то можно везде найти. Стоит только поискать. Даже в Северной Америке — запросто. Думаю, некоторые парни из тех, что разочаровались приезжали в Россию только за тем, чтобы разочароваться. У тех, кто едет за качественным хоккеем и удовольствием от игры, проблем быть не должно.
— Вы точно не привыкли к такой вот предсезонке.
— Однозначно. Отличия большие. Никогда не принимал участия в таких вот длительных сборах. В Северной Америке тренировочный лагерь по сути продолжается четыре-пять дней. Потом 6-7 выставочных матчей, и все — регулярка начинается. В этом смысле все по-новому. Но все нормально, потому что персональная подготовка у меня была не такой, как обычно. Я приехал не в таком состоянии, в каком приехал бы в тренировочный лагерь НХЛ. Потому что знал, что у нас будут интенсивные и длинные сборы. Больше всего сейчас жду, когда же мы начнем играть значимые матчи. Выставочные — совсем не то. Да и все остальные наши ребята тоже ждут. Мы с середины июля усиленно тренируемся. Хочется уже начала регулярного чемпионата.
— Не в таком состоянии — это в каком? И регулярка ведь начинается в сентябре, что тоже очень непривычно.
— Смысл в том, что я готовился не так интенсивно. В Северной Америке ты приезжаешь в тренировочный лагерь в идеальном состоянии. Ну а в России после старта сборов до регулярки остается полтора месяца. Поэтому я тренировался так, чтобы в дальнейшем выдержать все нагрузки, а не чтобы приехать на пике возможностей. Конечно, в сентябре стартовать — необычно, но я буду в полной готовности. Вот заканчивать регулярку в феврале — это действительно странно. У друзей из НХЛ позади будет только две трети сезона.
— Пару недель назад разговаривал с Таем Рэтти, перешедшим в «Локомотив». Он считает, что жалуются на жизнь в России только те, кто ничего тут не добился.
— Вполне возможно. Собственно, многие ведь приезжают на месяц-два, а потом возвращаются домой. Они просто не могли ничего успеть добиться. Тут, повторюсь, простой подход: если едешь в Россию за плохим опытом, он и будет плохим. Если же едешь готовым воспринимать все новое, готовым ко всему, что может произойти, то это изначально весело и круто. Ты на другом конце света, видишь новые города, новых людей. Если бы я не приехал в «Автомобилист», не факт, что вообще побывал бы в России. Или в Латвии с Казахстаном. Прикольно же. Новые штампы в паспорте, в конце концов.
«Автомобилист», «Торонто»
— Я слышал, что ваша жена либо русская, либо имеет прямое отношение к России. Это так?
— Это правда. Ее родители из России. Я все время путаю, то ли папа из Санкт-Петербурга, а мама из Москвы, то ли наоборот. Они переехали в Канаду, когда им было чуть больше 20 лет. И моя жена (Саша Шейман — прим. «СЭ») родилась уже там. Но в семье они всегда разговаривали по-русски, и супруга очень ждет переезда. Ее помощь будет весьма полезной, поскольку она знает язык.
— Русскому вас не подучила?
— Какие-то слова я знаю. И хочу взять несколько уроков, чтобы облегчить себе жизнь. Да и вообще — интересно же. Когда мы гостили у ее родителей, и они разговаривали между собой по-русски, я, бывало, пытался вступить в разговор.
— Как у Андрея Мартемьянова с английским?
— Ассистенты получше знают язык (Константин Шафранов и Евгений Шалдыбин по нескольку лет отыграли в Северной Америке — прим. «СЭ»). Но мне все стараются помогать и очень дружелюбны, поэтому все прекрасно. Конечно, языковой барьер между главным тренером и легионерами существует, но я, например, наигрываюсь с Джеффом Плэттом и Дэном Секстоном. Они уже много лет в КХЛ. И, кстати, очень неплохо говорят по-русски. Соответственно, переводят мне то, что говорит тренер, объясняют упражнения.
— Подход главного тренера сильно отличается от того, с чем вы сталкивались за океаном?
— Не сказать, что сильно отличается, но и не скажешь, что все то же самое. Похожих вещей много, но системы игры другие. И, мне кажется, на больших площадках они и должны быть другими. Пространства больше, поэтому в средней зоне чаще используется «трэп», чтобы соперник не мог ее спокойно пройти, и команды не обменивались атаками. Другая философия. Но и схожего хватает.
— «Автомобилист» регулярно использует дальние передачи. То же самое свойственно для «Торонто» Майка Бэбкока.
— Есть такое. В чем еще сходство — обе команды здорово перекрывают среднюю зону. Пространства в ней остается минимум, поэтому соперникам приходится входить в зону нападения при помощи вбросов. А мы с момента подбора пытаемся как можно быстрее доставить шайбу из обороны в атаку. В чем хоккей «Автомобилиста» очень похож на хоккей Майка Бэбкока в «Торонто», акцент на том, чтобы заставить соперника расстаться с шайбой, замедлив его при этом, и дать возможность защитнику отдать хороший первый пас. Чтобы покинуть зону защиты как можно скорее и быстро вернуться в атаку.
— Каков вообще Майк из себя?
— Если сравнивать его с другими тренерами, то он, конечно, отличается — в личном плане. Сказывалось еще и то, что «Торонто» на тот момент был, так скажем, в упадке. Головы мы повесили, и приходилось непросто. Но тренер он просто фантастический. Едва ли не самый работящий из всех, с кем я когда-либо пересекался. Никто и никогда не скажет, что он плохо подготовился к чему-нибудь. Потому что он всегда подготовлен ко всему с точки зрения плана на игру и того, как разрушить планы соперника. Удивительное свойство. Личное в данном случае стоит отделять от работы.
— Майк Коммодор постоянно «поливает» Бэбкока в твиттере. И у вас ведь тоже непросто складывались отношения с Майком. Его «заметки» правдивы?
— Я просто смеюсь над этими твитами. У всех свое мнение. Свой опыт работы с тем или иным тренером. У Коммодора такое вот мнение. И он постоянно им делится, причем достаточно громко. Я не буду ничего оценивать. Просто посмеиваюсь, когда читаю.
— Слышали о том, что сказал Игорь Ожиганов? О «жополизах» — имея в виду игроков «Торонто», которые всегда нацелены перекинуться словами с главным тренером, потому что культура совершенно другая.
— Я слышал о его словах, что-то из них до меня донеслось, но не более того. Конечно, культурных отличий не может не быть. Каковы они на самом деле — мне пока трудно судить. Маловато времени прошло. Да и наш главный тренер не то чтобы много говорит по-английски. Поэтому мы общались по минимуму. Во всем остальном — нет ничего такого, что бы сильно отличалось.
Дацюк, Кросби
— Вы наблюдали первые шаги Остона Мэттьюса и Митча Марнера в НХЛ. Сразу поняли, что они станут огромной силой?
— По Остону можно было сразу сказать, что он особенный. Когда он впервые приехал в Торонто, он словно был куда взрослее, чем на самом деле. Пацану было 19, а он физически был лучше готов, чем 25-летние. Он не проигрывал единоборства, он был абсолютно готов к НХЛ. Вот Митч, впервые приехав в тренировочный лагерь, был еще «малышом». Поэтому его и вернули в молодежную лигу, где он доминировал. Потенциал был очень хорошо виден, но ему предстояло выйти на новый уровень в первую очередь с точки зрения «физики». Что он и проделал. А Остон изначально был машиной. Я понимал, что это элитные хоккеисты. И понимал, что моя работа под угрозой, как только они вышли со мной на лед.
— Что запомнили о Никите Зайцеве?
— Что он с ходу стал важной частью нашей обороны. Надежный парень, который никогда не позволял себе делать на льду очень уж ярких вещей, но на его первый пас всегда можно было положиться. Очень редко кому-то удавалось его обыграть. Помню, что он был тихоней. Но, возможно, просто осваивался долго в этом смысле. А может — языковой барьер был тому виной.
— Чуть ли не самый яркий эпизод вашей карьеры в НХЛ — сэйв Джонатана Куика.
— Помню, что долго смотрел тогда на своды арены, пытаясь понять, как он вытащил тот бросок. Там же был поперечный пас, но Куик каким-то чудом совершил тот умопомрачительный сэйв. Я даже подъехал к нему позже и в шутку сказал, что мне стоит его поблагодарить, ведь я теперь надолго попал в хайлайты.
— Вы когда-нибудь на большой площадке прежде играли?
— Нет. И я даже немножко терялся на ней поначалу. Да и до сих пор теряюсь. Стиль-то другой. Но парни помогут освоится. А самая большая сложность будет даже не в этом. В том, что придется играть на разных размерах. У кого-то финский, промежуточный, у кого-то североамериканский, у кого-то — европейский. Привыкнуть к тому, что у тебя в каждом матче другая площадка, будет непросто. И не быстро.
— А могли себе когда-нибудь представить, что будете играть в одной команде с Павлом Дацюком?
— Ха-ха. Нет. Собственно, я рос, глядя на его игру, в которой было много ярких эпизодов. Мне повезло противостоять ему в НХЛ на протяжении пары-тройки лет. И это было круто и весело. Потому что он элитный хоккеист. Ничуть не слабее Овечкина или Кросби. Если ты не показываешь против него своей лучшей игры, он выставит тебя дурачком. Поэтому было особенно интересно, когда он выступал за «Детройт», а я — за «Торонто». Я и Дацюк в одной команде — это и сюрреалистично, и захватывающе.
— Ну раз так хвалите его, назовите трех центров, против которых играли и считаете самыми крутыми.
— Блин, а я ведь играл против лучших из лучших. Есть что вспомнить. Сидни Кросби — сто процентов. Он невероятно физически сильный. Дацюк тоже будет в этой тройке. И не только потому, что он так хорош в атаке, но и потому, что он делает в обороне. Ему постепенно начали отдавать должное за то, что он делал без шайбы, но лично для меня было странным, что на протяжении многих лет никто даже не говорил об этом. Третьим можно назвать Райана Гецлафа. Можно Анже Копитара. Много вариантов. Но мне трудно выбрать кого-то конкретного, поставив его вровень с Кросби и Дацюком.
