Кубок Стэнли, чудо "Сент-Луиса", Тарасенко, отъезд в Канаду. Большое интервью Барбашева
За какие-то два месяца Кубка Стэнли-2019 23-летний форвард "Сент-Луиса" Иван Барбашев сделал себя имя как в Северной Америке, так и в России. С каждым раундом плей-офф болельщики по обе стороны океана со все большим интересом наблюдали за тем, как стремительно набирает внутрикомандный вес его четвертое звено с Александром Стином и Оскаром Сундквистом; до какой степени не жалеет себя молодой нападающий, в каждом матче отмечавшийся огромным количеством силовых приемов, по которым в итоге он занял первое место во всем Кубке!
Добавим сюда регулярные и очень эффективные выходы в финале против суперзвена Маршан – Бержерон – Пастрняк, постоянную игру в меньшинстве, по три важных гола и передачи – и получим того самого человека из нижних звеньев, без каких невозможен ни один выигрыш Кубка Стэнли. Недаром в нашем разговоре героический голкипер "Блюз" Джордан Биннингтон отметил, как дисквалифицированного Барбашева не хватало команде в шестом матче финальной серии с "Бостоном". Очень многие игроки и тренеры "Сент-Луиса" говорили о разнице в силовой игре команды без Барбашева в этой встрече и с ним – в седьмой, решающей. 17 с лишним минут игрового времени в матче №7, семь силовых приемов – в тот исторический день в Бостоне его вклад в победу был очень велик.
Далее были слезы отца Ивана на трибуне; фото вместе с другим россиянином Владимиром Тарасенко и трофеем на льду; фантастический парад в Сент-Луисе, где хоккеист поливал толпу шампанским, а затем... упал с тронувшейся пожарной машины, на которой ехала команда. Спустя несколько дней мы обсудили все это и многое другое с самим Барбашевым, одновременно скромным и общительным парнем, во время почти полуторачасового разговора.
Только один человек в команде заметил, что я упал во время парада
– Всех волнует, как ваше здоровье. Падение во время празднования Кубка Стэнли, попавшее в социальные сети, выглядело устрашающе.
– Жив-здоров. Вообще никаких проблем! Машина стояла-стояла – и вдруг двинулась. Я стоял на краю и потерял баланс. В этот момент понял, что надо лететь вниз.
– Вам охранник тут же помог подняться.
– Да, и никто даже не увидел, что это произошло. Особенно ребята из команды – кроме одного человека, который был с флагом.
– Вообще, что самое веселое и мощное было в дни вашего чествования?
– Да каждая минута. Впервые за всю историю привести в город Кубок Стэнли, находиться внутри команды, отмечать победу с фанатами… Вершиной всего стал парад. Это я точно никогда не забуду. Было невероятно круто.
– Видел, как лично вы там шампанским толпу обливали.
– Мы там, можно сказать, делали все. Парад проводился в первую очередь для фанатов, которые наконец-то увидели Кубок. Мы ходили, бегали, обнимались, выпивали с ними, шампанским их обливали… Делали все, чтобы они этот день запомнили навсегда.
– Телевидение брало интервью у бабули, которой 95 лет, 52 из которых она – владелица сезонного абонемента "Блюз". И дождалась триумфа!
– Возможно, я этот сюжет и видел, но во всей этой суете он не врезался в память. На самом деле это очень сильно. Больше чем полвека! На примере этой женщины понимаешь, как долго Сент-Луис ждал этой победы. Нас поздравляли легенды, которые играли в этом городе – Бретт Халл, Берни Федерко, которые были с нами и в ресторане. Все были так рады, что словами эти эмоции не передать.
– Большая часть команды поехала продолжать праздновать в Лас-Вегас. Почему вас там не было?
– Остался с семьей. Слава богу (смеется). Очень устал!
Беруби всегда хочет лучшее для игроков, и мы это ценим
– Для всех, кроме, наверное, самой команды, ваш Кубок Стэнли – это история насколько фантастическая, настолько и загадочная. Вы сами можете объяснить, каким образом команда, 3 января находившаяся на последнем месте в НХЛ, может сначала победить в 11 матчах подряд, а потом в том же сезоне выиграть Кубок?
– Честно? Не могу. Прошлым летом произошли обмены, "Блюз" получили О'Райлли, Бозака и Маруна. Мы понимали, что собралась очень сильная команда. Все думали, что будет очень удачный сезон. Никто только не мог подумать, насколько. Но сначала команда проигрывала. В январе, когда мы опустились на последнее место, был трудный момент для всех. Но все равно еще в декабре мы чувствовали и даже знали, что все для нас перевернется и пойдет вверх. Почему – трудно объяснить. И это произошло.
– Можно сказать, что такой коллектив, какой все мы увидели в плей-офф, сложился у вас с самого начала сезона, то есть еще при предыдущем главном тренере Майке Йео? Или это произошло уже при Крэйге Беруби?
– Думаю, с начала сезона. Все дружили, все куда-то ходили вместе. Весь год у нас был единый кулак. Пришел, например, Бозак – и оказалось, что это очень классный парень, особенно в раздевалке. Вне хоккея он стал играть большую роль в команде.
– Объясните феномен Беруби. Что тренер может до такой степени изменить? Что сказать, придя на пост, что сделать? Игроки-то те же самые.
– Так и есть. Просто мы играли командой и все бились за тренера. Так можно сказать. Беруби – очень хороший тренер, и я знаю это, потому что в мой второй год в системе "Сент-Луиса" играл у него еще в АХЛ. В тот сезон меня как раз впервые подняли в "Блюз". За Беруби очень приятно было играть. А всю историю сложно объяснить – что произошло, почему проигрывали? Это история, которая запомнится на всю жизнь и из которой можно сделать отличное кино.
– Что не получилось у Йео?
– Помню, когда он пришел в первый год (заменив Кена Хичкока. – Прим. И.Р.), команда выигрывала. А именно в этом сезоне что-то пошло не так. Возможно, с сочетаниями звеньев – сложно сказать. Беруби подкупил нас в том числе и тем, что он всегда с ребятами. И перед руководством за нас заступится, если потребуется. Помню, еще когда я играл в "Чикаго Вулвз", он ругался с генеральным менеджером. По какому конкретно поводу – не могу сказать, потому что у тренеров своя раздевалка, и мы слышали оттуда крики и так далее. Точно знаю одно: он всегда хотел и хочет лучшее для игроков. И мы это видим и ценим.
– В момент, когда он возглавил "Блюз", были какие-то мощные слова, которые вас зарядили?
– Он сказал, что в этой раздевалке у нас собралась очень хорошая команда, и все должно перевернуться. Но для этого надо будет много работать. На каждой тренировке отдаваться до конца, в каждой игре прибавлять. И, главное, играть как одна команда.
Перед каждой игрой Беруби говорил: "Let's go and win this f***ing hockey game!”
– И это произошло. А какой эпизод в плей-офф, связанный лично с Беруби, запомнился вам больше всего?
– Многие уже посмотрели видео, где он говорит: "Let's go and win this f***ing hockey game!” Он говорил это перед каждой игрой, и это нас реально заводило! Это запомнится больше всего. Как и история, которую он рассказал, когда мы выиграли второй матч финальной серии.
– Что за история?
– Беруби с Гуннарссоном в перерыве пошли вместе в туалет. Стояли, писали, и Гуннарссон ему сказал: "Все, что мне надо, – это еще один шанс". Потому что в этом матче он за две минуты до конца попал в штангу при ничейном счете. А потом защитник вышел на свою первую смену в овертайме и забросил победную шайбу.
– Говорят, Беруби может быть очень жестким. Правда?
– Да, он жесткий тренер, который может накричать на любого – ему без разницы. Помню, когда я еще играл в АХЛ, был в первом-втором звене и всегда в большинстве. Так даже если у меня была хорошая смена, Беруби на меня всегда кричал (улыбается). Такого, чтобы он разнес раздевалку, никогда не было – но, если мы пропустим три гола, в перерыве может войти и наорать. Правда, в первой домашней (третьей всего. – Прим. И.Р.) встрече с "Бостоном", которую мы проиграли – 2:7, после первого периода счет был как раз 0:3. Тренер заходит в раздевалку – и я уверен, что сейчас начнется крик. Но он вместо этого сказал: "Все нормально. Выходите и бейтесь. Надо забить один гол – и дальше пойдет".
– Правда, в том конкретном матче вы пропустили четвертый – и дальше ничего не пошло. Вообще, в каждой серии у вас были провальные матчи с крупными счетами. По 3:6 от "Виннипега" и "Сан-Хосе". 2:7 и 1:5 от "Бостона". Но это вас не ломало!
– Да, у нас был этот плюс – мы выходили на следующий матч и играли гораздо лучше. И в этом, если честно, очень большая заслуга нашего вратаря, который нас тащил. Все это началось с января, когда Биннингтона подняли из фарм-клуба. И продолжалось вплоть до последнего матча.
Вспоминается игра с "Сан-Хосе", когда нам забили в овертайме после паса рукой, который не увидели судьи. Безумно обидно было проигрывать! Но мы выходим на следующую игру и забиваем на 35-й секунде (Барбашев скромно умолчал, что он это и сделал. – Прим. И.Р.)! И такие матчи были в каждом раунде. В финале после тех 2:7 вышли, и О’Райлли на 44-й секунде счет открыл. В шестом матче серии с "Далласом", когда мы проигрывали в серии 2-3, Пьетранджело забил, когда минута прошла. Весь плей-офф такое происходило!
– Смотришь на О'Райлли, на то, как он ведет команду за собой, как забивает важнейшие голы, – и складывается ощущение, что он пришел в "Сент-Луис" не в межсезонье, а лет десять назад.
– Да. Скажу даже так. Когда в команду приходят новые игроки, им требуется какое-то время, чтобы привыкнуть к партнерам. Все понимали, какой он хороший игрок, и все надежды, с ним связанные, он оправдал. Но все было не так просто. Райана сразу поставили с Вовой Тарасенко и Пэтом Маруном, они привыкали, привыкали – и в результате найти правильные комбинации звеньев заняло очень много времени.
– Марун родился в Сент-Луисе. И для него эта победа тоже стала особенной историей, учитывая его победный гол во втором овертайме седьмого матча с "Далласом".
– Это фантастическая история. Он приехал в Сент-Луис за меньшие деньги, чем мог бы получать в других командах, чтобы быть ближе к семье. У него здесь живет девушка с сыном – и то, что именно в этот год он стал обладателем Кубка Стэнли с командой родного города, да еще и гол такой забил…
– Страшно тогда было? Ведь в первом овертайме вы возили "Даллас", не давали поднять ему головы, но забить так и не сумели. А во втором начали отпускать инициативу, и буквально перед голом Маруна у "Старз" был супермомент.
– Да, это не забыть никогда. У меня уже в овертайме после пары смен ноги начало сводить. Игровое время у меня в том матче, тем более с учетом двух овертаймов, было маленькое – 13 минут, если мне не изменяет память. Перед тем, как мы забили, я был на льду. Джейми Бенн уехал к нам за ворота, развернулся, бросил. Биннингтон сделал сэйв, и шайба застряла на ленточке.
У меня прямо перед глазами, как шайба катится, катится, и вот она уже на линии ворот. Смотрел на это, словно в замедленном повторе. Если честно, в этот момент подумал: "Все". Тут же поехал на смену, и в те мгновения мне казалось, что мы проиграли матч и плей-офф. Потому что с моей стороны все выглядело так, будто шайба пересекла линию. Нас спасли миллиметры, и как же я выдохнул, когда понял это! И почти сразу Марун забил победную.
Биннингтон изменил стиль жизни и задумался о хоккее
– Расскажите про феномен Биннингтона. Вы же его знаете намного лучше, чем большинство игроков "Блюз", поскольку играли вместе в фарм-клубе.
– Да, знаю Биннера чуть ли не с того дня, как меня задрафтовали. Провел с ним много времени в АХЛ. Он очень классный и общительный парень, помогал мне и подсказывал. Слава богу, что ему дали шанс в НХЛ, и он воспользовался им на все сто.
– По игре за фарм-клуб вы понимали, на что он способен?
– Он играл и на молодежном чемпионате мира, так что о его способностях все знали. Скажу так: со временем он стал думать о хоккее, и это стало лучшим решением в его жизни. После чего в этом сезоне он играл хорошо, и его подняли. Джордан полностью изменил стиль жизни.
– Мало кто думал, что в седьмом матче финала Биннингтон сможет переиграть Туукку Раска – учитывая, какой опыт у одного и какой у другого. Согласны, что именно разница в игре голкиперов стала определяющей в последнем матче Кубка?
– Согласен. Помню седьмую встречу, как будто она была только что. Выходим на игру, нервы. Первые пару смен откатались, нервы ушли, начали играть в хоккей. И тут "Бостон" начал нас давить. И давил, наверное, полматча. Но Биннингтон был как король! Он нас тащил. Без такой его игры было бы очень сложно победить в этом матче и Кубке.
– Крайне редко бывает, чтобы главными тренерами становились тафгаи. Беруби, Дэйл Хантер... Тактикой Крэйг занимается, оперативные изменения в игру вносит, или в большей степени он – мотиватор?
– Если что-то по ходу игры не получается, штаб меняет тактику. У нас в нем много людей, которые играли в НХЛ, – Майк ван Райн, Стив Отт. А также те, кто сидит наверху и смотрит игры оттуда, – в частности, генеральный менеджер Дуг Армстронг и Лэрри Робинсон. Они тоже спускаются вниз в перерывах и за это время, уверен, успевают все проговорить о том, как складывается игра и что нужно изменить.
– Какую роль играет великий в прошлом хоккеист "Монреаля" Робинсон, в роли главного тренера выигравший Кубок Стэнли во главе "Нью-Джерси" в 2000 году?
– Помню тот момент, когда мне папа написал, что Робинсон подписал контракт с "Сент-Луисом". Точно не знаю, какие у него функции, но было очень приятно, что он находился в нашей раздевалке каждый день. Такой человек – и просто приходит и с тобой говорит. И о хоккее, и о жизни. И это было, повторяю, изо дня в день! Понимаю, как мне повезло, что получилось с ним познакомиться. Это я тоже навсегда запомню. Потому что понимаю: Лэрри – человек-легенда. Он выиграл девять Кубков Стэнли! Теперь уже десять. Об этом даже подумать сложно – что-то невероятное.
– Он вспоминал, как они с Вячеславом Фетисовым привели к Кубку "Дэвилз" с Сергеем Брылиным, Владимиром Малаховым, Александром Могильным и Сергеем Немчиновым в составе?
– Да, он говорил об этом. Когда мои родители прилетели на финал, папа привез мне фотографию. Робинсон был в Москве и вместе с Фетисовым сфотографировался с моим старшим братом и его командой. Брат был маленький, 8-9 лет, а великие хоккеисты стояли за пацанами. Я дал Лэрри это фото, и он мне ее подписал. И вообще был впечатлен, когда я показал ему этот снимок.
Приятно, что больше меня силовых приемов в плей-офф не сделал никто
– Как Беруби относился персонально к вам? По плей-офф казалось, что вы готовы перегрызть горло любому. Одни девять силовых приемов в четвертом финальном матче с "Бостоном" против его первого звена чего стоят. Да и семь в последней, седьмой игре.
– Не думаю, что тут дело в Беруби. Плей-офф – это совершенно другой хоккей, чем регулярный чемпионат. Выиграть Кубок Стэнли – мечта любого игрока. Когда ты туда выходишь, то понимаешь, что у любой команды, у каждого хоккеиста есть шанс победить. Ты должен выходить через день и показывать все лучшее, что у тебя есть. И бить, и бороться. Игра нашей команды построена на "физике". Мы всегда играем в силовую, и большим нашим плюсом было то, что мы делали жизнь защитников других команд гораздо сложнее. Немногие люди любят получать удары в тело. У моего звена в какой-то из игр финала было 18 хитов!
– Лично вы вообще заняли по силовым приемам первое место в этом Кубке Стэнли.
– Приятно! Я следил за этим. Перед играми у нас в раздевалке можно взять стартовые протоколы со статистикой каждого хоккеиста. Я видел, что иду на первом месте в команде по хитам. Но не знал, есть ли у кого-то из других команд больше. Оказалось, нет.
– Один из ваших хитов привел к дисквалификации на шестой матч финала. Какие были ощущения на трибуне?
– Генеральный менеджер сказал, что ничего не может сделать, лига приняла такое решение. Хотя не думаю, что тот силовой прием должен был караться дисквалификацией. Думаю, решение было принято даже еще до того, как я с ними (комитетом по безопасности игроков НХЛ. – Прим. И.Р.) разговаривал по телефону. Очень тяжело смотреть такую игру сверху. У команды есть шанс завоевать Кубок Стэнли, а ты не можешь ей помочь. Я сидел и молился, чтобы наша команда выиграла, и все это закончилось в шестом матче. Шептал: "Давайте, ребята, забейте одну, а дальше пойдет!" Но не получилось, и пришлось ехать в Бостон на седьмую игру.
– Зато все потом сказали, какая была разница, особенно именно в плане силовой борьбы – "Блюз" без Барбашева в шестом матче и с ним в седьмом.
– Да, читал такое (смеется). И то же самое было, когда Сундквисту дали дисквалификацию на третий матч, который мы проиграли – 2:7. А когда он вернулся, наше звено воссоединилось, и команда выиграла.
– То есть ваше звено в полном составе – в финале это была фактически гарантия успеха. Когда на льду были Барбашев – Стин – Сундквист, в серии с "Бостоном" вы проиграли только один матч!
– Ну я бы не сказал (улыбается). Лучше всего – когда все здоровы и вся команда играет! И мы просто вносим свою лепту.
– Для россиян в НХЛ такой силовой стиль игры нападающего достаточно непривычен. Да, крушить-ломать может Александр Овечкин, но у него это в комплекте. У вас же – на первом плане.
– Мало наших действуют в таком ключе, соглашусь с вами. Я начал играть в силовой хоккей еще когда приехал в "Монктон", в юниорскую лигу. Думаю, когда делаю это – то играю гораздо лучше. Бывают матчи, когда есть прокатики, особенно не бью никого, и это сразу сказывается на моем хоккее. В финале мне даже Беруби сказал, что обязательно надо идти в силовую. Потому что тогда моя игра идет вверх. Так и есть.
– Кто-то вам еще в юношеском возрасте это внушил?
– Да, многое шло от моего отца. Он всегда говорил, что надо бить. Я начал играть в силовой манере с 11-12 лет, и мне это очень нравилось.
– У того же Беруби в АХЛ вы играли совершенно другую роль – забивалы. Судя по тому, что к силовому хоккею вы привыкли с детства, перестройка далась без особых проблем?
– Да, несложно. Да, и в АХЛ, и до того в юниорской лиге в "Монктоне" я и забивал, и играл в большинстве. А в НХЛ... Посмотрите, сколько хороших игроков в команде! Пробиться в нее, вообще попасть в лучшую лигу мира можно назвать самой сложной задачей. Сделать это – уже большое счастье.
Эти три года за "Сент-Луис" я играл в четвертом звене. Первый год – с Райаном Ривзом и Кайлом Бродзяком, иногда – Скотти Апшоллом. Времени у нас было минут по семь. Да, тяжело. Но это мечта – играть в НХЛ. Я такой человек, что не буду злиться, беситься из-за маленького времени. А в этом году все изменилось. Из-за обменов, других изменений в составе. С начала сезона играли с Оскаром Сундквистом, и уже в конце регулярного чемпионата к нам поставили Александра Стина. Человека, сыгравшего невероятное количество матчей в НХЛ (на данный момент – 963. – Прим. И.Р.). Это техничные, талантливые ребята, и мы уже играли от десяти минут и выше. По сравнению с семью – большая разница.
– В финале было и 17. Причем не раз – и в четвертом, и в седьмом матчах (в заключительной игре у Барбашева было 17.23. – Прим. И.Р.).
– В плей-офф, особенно в двух последних раундах, мы часто играли против первых звеньев "Сан-Хосе" и "Бостона". Особенно много – в финале против Пастрняка, Бержерона и Маршана. И у нас действительно игровое время стало 16-17 минут. Они на лед – и мы за ними. Да это мечта – получить столько времени в финале Кубка Стэнли! Когда ты понимаешь, что у нас в команде есть О’Райлли, Тарасенко, Перрон, Бозак... Очень приятно, что все так сложилось.
– Не страшновато выходить против таких людей, как первое звено "Бостона"? Неужели внутри нет никаких сомнений: а потяну ли против мастеров подобного уровня?
– Не страшно. Потому что это финал. Лэрри Робинсон, когда мы прошли "Сан-Хосе" и готовились к "Бостону", зашел в раздевалку и произнес речь. Он рассказал нам много разных нюансов о финалах – в частности, что может произойти в отеле.
– Что?
– Посреди ночи могут включить пожарную сигнализацию. Другой город может делать все, чтобы вывести нас из строя. До этого дело не доходило, но было пару более мелких инцидентов. Перед первой или второй игрой в Бостоне ложимся спать после обеда, и нам с Вовой (Тарасенко, – Прим. И.Р.) начинают звонить уборщицы, которые работают в отеле. "Вам нужна уборка?" В это время такого никогда не случалось. А перед седьмой игрой позвонили Шворцу и сказали, что он вызывал кого-то что-то починить в комнате. Он, естественно, никому не звонил, никого не вызывал.
Когда Хара выходил на матчи финала со сломанной челюстью – он знал, на что шел
– Кого бы вы назвали сердцем "Блюз"? Кто, помимо Беруби, перед игрой и в перерывах говорил что-то такое, от чего вы все воспламенялись?
– У нас было очень много ребят, которые говорили. Есть парни, которые играют в лиге уже очень долго – как, например, Джей Боумистер (у 35-летнего защитника – 1184 игры в регулярных чемпионатах. – Прим. И.Р.). Он очень тихий, спокойный человек. Никогда не говорит, а если и решает высказаться, то его совсем плохо слышно. Но в плей-офф, перед седьмыми играми, в том числе в финале, он всегда произносил речь. И все слушали каждое его слово. Потому что он – лидер команды, пусть и тихий лидер. И Александр Стин говорил, и Вова Тарасенко, и многие другие. У нас была команда лидеров, в которой никто не прятался за чужие спины.
– Был ли момент в плей-офф, после которого вы сказали себе: "Это мой уровень, ничего невозможного тут нет"?
– На каждую игру я выходил с мыслью: "Мы не дадим им сегодня выиграть!" И, думаю, такое было у каждого из команды. Все доходит до того, что ты настолько сильно ненавидишь соперников, что просто не допускаешь мысли о поражении, о том, что что-то не удастся. Это было каждый раунд. Их надо ненавидеть!
– Вы первый раз испытали такое сильное чувство на льду?
– Впервые. Нам даже Лэрри Робинсон в речи перед финалом сказал: "Просто ненавидьте другую команду".
– Хоккей – штука жестокая. Но хочется понять, до какой степени. Вот все знали, что у Здено Хары сломана челюсть. Увидели, что он вышел на игру. Были ли в команде игроки, которые хотели с ним сыграть максимально жестко и метили именно туда?
– Тяжело видеть, когда у кого-то случается такая травма. Хара сломал челюсть, получив в нее шайбу от своей же клюшки. Но когда человек после такого выходит на игру финала, он знает, на что идет. Он сам понимал, что его будут бить даже еще больше. Но это большой пример для многих хоккеистов. Такое нечасто случается даже в НХЛ, даже в Кубке Стэнли, чтобы человек после перелома челюсти вышел на следующую же игру. И пример для детей, которые начинают играть в хоккей.
– А правильно ли, по-вашему, тренерам и врачам допускать выход игрока на лед с такой травмой? Ведь риск какой!
– Если человеку необходима срочная операция – конечно, его не выпустят. Но это плей-офф. Сто процентов – если бы такое произошло в регулярном сезоне, Хара бы не играл. Но это финал, а он – большая часть не только команды, но и всего города. Такие вещи надо делать. Потому что ты настолько близко подошел к мечте, что не можешь остаться в стороне. Да, он уже выигрывал Кубок (в 2011 году. – Прим. И.Р.), но от этого, уверен, хотел еще сильнее победить второй раз. Надо выходить и биться!
– Вы бы сами смогли выйти на игру со сломанной челюстью?
(После паузы) – Да. В финале, в полуфинале, да и вообще в плей-офф – да, играл бы.
– Кстати, у вас лично были какие-то травмы, о которых никто не знал?
– Были. Травмы были у всех. Не хочу конкретизировать, но я и в регулярном чемпионате играл с травмой.
– Агент Тарасенко рассказал, что Владимир весь финал играл с травмой плеча, которую получил во втором матче. Видели, что он мучается, ему тяжело?
– Да, он мне говорил, что было больно. Но это Володя! Настоящий боец. Да, все понимают, что у него очень хороший бросок. Но, если честно, я даже не заметил, чтобы с травмой его он стал хуже. Он все равно бросал в полную и даже вел силовую борьбу. То, что я нечасто видел в регулярном сезоне, но в плей-офф он вышел в этом плане на другой уровень. Да еще и при травме плеча! Это тоже пример. И очень приятно видеть.
Первый раз увидел Тарасенко, открыл рот – и сказать нечего!
– Мне доводилось читать, что при первой встрече с Тарасенко вы настолько растерялись, что не могли произнести ни слова. Так и было?
– Да так было первые два года, наверное! Пока я не попал в "Блюз" на постоянной основе. Я такой человек. Стеснительный. При первой встрече с кем-то не могу найти слов, тем для общения. Когда меня только задрафтовали, приехал, увидел Вову. Поздоровались, а потом я рот открыл и смотрю. Сказать нечего!
– Он понял ваши ощущения?
– Наверное, подумал: дурак какой-то (смеется). А сейчас очень близко общаемся. Часто проводим время вместе. Особенно прошлым летом – мы с женой всегда ездили к его семье домой.
– Какой он, Владимир Тарасенко?
– Главное – очень семейный человек. Это для него главное. У него уже три мальчика, он по-настоящему любит свою семью. И вообще, Вова – очень хороший, общительный человек. Мне повезло встретить в жизни такого одноклубника, близко познакомиться и проводить с ним много времени, будь то на арене или вне хоккея. Он всегда так хочет выиграть! В этом плане Тарасенко – мощный мотиватор. Всегда подсказывает, помогает, поддерживает.
– Трудно было ему разорваться между работой и домом, когда прямо во время финальной серии жена рожала третьего ребенка? Не думать-то о таком все равно невозможно.
– У меня такого еще никогда не было, но, думаю, это очень сложно. Он всегда был на связи с семьей, тем более когда подходило время рожать. С другой стороны, его жена Яна, как написали ребята, была MVP плей-офф, потому что понимала, какой важный момент у Вовы в карьере и делала все, чтобы не отвлекать его от хоккея. Она отлично понимала, что мечта выиграть Кубок Стэнли – главная для хоккеиста, и тут он подобрался к ней так близко.
– А кто сказал про MVP?
– В интервью так сформулировал то ли Шенн, то ли Парайко.
– К слову, официальным MVP признали О’Райлли, и вряд ли у кого-то есть по этому поводу возражения. Но так же достойны были бы этого звания и Биннингтон, и Пьетранджело. А вы бы кому дали, если бы выбор был за вами?
– Мне без разницы! И все вами перечисленные могли бы получить, и Вова, и Шворц... Главное, что каждый из нас стал обладателем Кубка Стэнли. Сбылась мечта.
– Помимо Тарасенко, с кем-то из топовых российских игроков хорошо знакомы?
– Во время регулярного сезона после матчей всегда выходим поговорить с русскими ребятами из других команд. Пару раз так выходили с Александром Овечкиным, Евгением Кузнецовым, Дмитрием Орловым из "Вашингтона". С ребятами из "Колорадо" – Семеном Варламовым и Никитой Задоровым, которого я хорошо знаю и по молодежной сборной, и вообще по детству – за "Динамо" играл против его ЦСКА. Задоров – тот защитник, против которого немногие хотят играть. Здоровый, играет в тело. Он очень сильно прибавил!
– Никита в прошлом сезоне провел больше всех силовых приемов в регулярке, вы – в этом плей-офф. Кто из вас кого перетолкает?
– Мы с ним уже переписывались на эту тему. Он мне говорит, что он – меня, а я ему, что я – его!
– Пора уже вашему поколению на первый план в НХЛ выходить – состав-то вашего года у российской молодежки выглядел если не звездным, то очень глубоким.
– Да. У нас есть Буча, Паша Бучневич, который играет в первом-втором звене в "Рейнджерс" и 20 за сезон забивает. Есть ребята, которые в КХЛ на серьезных ролях.
Звали в "Динамо". Но я решил остаться и бороться за свой шанс
– Где вам удобнее – слева или в центре? Не были ли расстроены, когда в минувшем сезоне вас сдвинули на фланг?
– Безразлично. За последние шесть лет где я только не играл и привык к этому. Да, хотелось бы, конечно, больше в центре, но обе позиции – родные.
– В плей-офф вы много играли в меньшинстве, а это – знак большого тренерского доверия. Когда вам стали доверять этот компонент?
– С этого года. Раньше играл в меньшинстве только в юниорских и молодежных сборных. В НХЛ – только в этом году. Мне это очень нравится. И у нас в сезоне все в этом плане получалось. Ребята бились, блокировали броски, грамотно располагались. И это была одна из важных частей нашего успеха в Кубке Стэнли.
– Ни с "Сан-Хосе", ни с "Бостоном" общественность не считала вас фаворитами. Беруби на этом как-то играл? Может, что-то зачитывал?
– Нет, он такого никогда не упоминает. Говорит только о хоккее, о том, как мы будем играть. Конечно, ребята видели какие-то новости, но всем было совершенно без разницы, что думают другие люди о том, кто победит и кто проиграет. Мы просто выходили и делали свое дело.
– Лично вы в какой момент поверили, что взять Кубок – это совершенно реально?
– Когда мы только вышли в плей-офф. Мы понимали, что у нас есть команда, которая может победить, и надо просто верить. Потому что последние три месяца регулярного чемпионата мы очень много играли на выезде и одержали много побед. С того времени мы и понимали, что у нас есть шанс.
– Сегодня вы – победитель Кубка Стэнли, и все произошло как сказка. А ваш агент Дэн Мильштейн сказал, что еще не так давно вас даже не ставили на матчи АХЛ, но потом вы сделали такой прорыв. Что ему поспособствовало?
– Дэн правильно сказал. Помню, как звонил ему, еще когда был в АХЛ, а мы с ним еще не работали. В первом сезоне я играл там в четвертом звене, иногда и на матчи не ставили. На следующий сезон после девятой встречи "Сент-Луиса" при Майке Йео меня отправили вниз, а там уже был одновременно фарм-клуб и "Блюз", и "Вегаса". Приехал, сыграл пару матчей – и сел. После двух пропущенных игр позвонил Дэну со словами: "Надо что-то делать". Поговорили, и я подписал с ним контракт. И буквально через неделю меня подняли обратно в "Сент-Луис". Уверен, что Мильштейн звонил Дугу Армстронгу, обсуждал сложившуюся ситуацию, и это повлияло на мою судьбу в тот момент.
– Вы достаточно долго проходили и через юниорские, и через низшие лиги Северной Америки, прежде чем дорасти до НХЛ. Не могли ли в какой-то момент вернуться в Россию? Единицы ведь выдерживают такой срок.
– Да, варианты были. Я разговаривал с "Динамо" во время первого года в АХЛ. Это был как раз в тот сложный сезон, когда даже там я выходил в четвертом звене, игрового времени не было, и на матчи не ставили. Люди из "Динамо" приезжали в Чикаго, звали-звали меня. Но подумал и решил, что надо оставаться и бороться за свой шанс.
– Жизнь показала, насколько вы были правы. Олимпийскому чемпиону Сочи Боумистеру понадобилось 16 сезонов, чтобы выиграть Кубок, таким суперветеранам, как Джо Торнтон или Дэвид Бэкес, не удалось это до сих пор. В отличие от вас!
– Чтобы понять это, достаточно посмотреть на тех же своих партнеров Стина и Боумистера, которым по 35 лет, и они провели всю карьеру в НХЛ. У Боумистера больше 1200 матчей – и первый финал! А посмотреть на меня – у меня всего лишь 163 игры в НХЛ. Я в "Блюз" – самый большой везунчик.
– Ваш прогресс в этом сезоне, слышал, связан в том числе и с тем, что вы все межсезонье работали в Сент-Луисе – тогда как годом ранее потратили много времени понапрасну в Москве?
– Так и было. Очень усердно готовился к этому сезону. Подготовку к прошлому сезону, находясь в Москве, я провалил. Теперь же туда заехал на пару недель, слетал на отдых – в остальном же все лето работал в Сент-Луисе. "Вашингтон" еще играл в полуфинале и финале Кубка Стэнли – а я уже тренировался.
– Сейчас будет то же самое?
– Нет, чуть по-другому – из-за победы в Кубке. Да и новый контракт мне еще надо подписывать, и новую рабочую визу ставить – предыдущая у меня в июле заканчивается. Слетаем с женой в Майами на шесть дней, потом получим визу, поедем еще на двухнедельный отдых – и готовиться! Сейчас страшно подумать, но сезон начинается уже через три месяца (улыбается).
До седьмого матча финала никогда не видел, как плачет отец
– Очень тронуло, как ваш отец плакал на трибуне. Когда-нибудь прежде видели папу плачущим?
– Нет. А когда увидел после игры... Такие моменты никогда не забудутся.
– Он и на льду потом радовался.
– Это же мечта для всех, особенно для родителей. Ради этой цели они возят тебе на тренировки, каждый день просыпаются затемно, в 5-6 утра на протяжении многих лет. И вот вся та работа, которую они проделывали для меня, дала плоды. Я им очень благодарен.
– Каким человеком нужно быть, чтобы, не будучи профессиональным хоккеистом, вырастить двух игроков и сейчас растить третьего? Как, кстати, дела у младшего?
– Пока все хорошо. Но пока рано говорить – ему только 15 лет. За следующие пару лет многое станет ясно. А каково было вырастить троих хоккеистов – сейчас понимаю, какой это был тяжелый труд для родителей.
– Тем более что отец, мягко говоря, не олигарх, а простой рабочий человек.
– Да. Покупать всем нам форму, возить на тренировки... Он и сейчас работает, кстати.
– Как ему удавалось одновременно развозить троих детей, занимающихся хоккеем?
– Честно – не знаю. Думаю, их так сильно это задолбало! (смеется) Сначала старшего брата возить, потом меня, затем младшего... Та еще нагрузочка. Это очень, очень круто.
– С 11 лет отец начал возить вас в тренировочные лагеря – что интересно, в Бостоне. С английским это помогло?
– Возможно, да, но не скажу, что очень сильно. Какие-то слова начал для себя открывать, но сказать, что мог свободно говорить, нельзя. Зато как-то стал усваивать образ жизни, поскольку жил в семье. Мы и сейчас часто общаемся по телефону, а когда приезжаем в Бостон – часто ходим пообедать. Это очень хорошие люди, они приютили меня у себя дома – при двух своих детях. При том, что я не знал английского, возили меня каждый день на тренировки. Когда-то другие люди что-то делали для них, а теперь они чувствуют обязанность тоже как-то помогать обществу. Могу назвать их членами своей семьи.
– Знаю, что вы им почти всегда берете билеты на матчи "Бостон" – "Сент-Луис". На седьмой игре финала они тоже были?
– На первой и второй, а также во время регулярного чемпионата – были, на седьмой – нет. Потому что ситуация такая: хоккеисты, которые отыграли в НХЛ больше матчей, получают возможность взять больше билетов. Я же был в самом конце списка. На меня уже ничего не осталось. Плюс билеты были дорогие – такие, что я не мог себе позволить.
– Это почем же?
– В районе двух тысяч за билет. Прилетели родители, и мне еще надо было покупать дополнительные билеты на домашние игры. Весь плей-офф очень дорого обошелся! (смеется). На седьмой игре финала родителей пришлось посадить наверх, где билеты были подешевле – около тысячи.
– Отец для вас фартовый. Первый раз приехал в Америку, пошел на матч НХЛ – и вы сразу хет-трик с "Детройтом" сделали.
– Все-таки это был второй матч, а не первый, не будем приукрашивать. Не думаю, конечно, что тут есть какая-то прямая взаимосвязь. Это был такой период сезона, когда нельзя было терять очки, нужно было побеждать и выходить в плей-офф. До конца регулярки оставалось игр 15-20, команда играла очень хорошо и билась до последнего.
– Благодарны были Беруби, что выпустил вас на лед, когда "Ред Уингз" поменяли вратаря?
– Да, конечно. Он это делает со всеми в подобной ситуации. Мне повезло, что партнеры сделали для меня всю работу. Мы были в нашей зоне, Стин отдал шайбу мне, я – Сэнфорду, а он вытянул на себя защитника и выдал мне шайбу на выход "один в ноль" с пустыми воротами.
– Сэнфорд, как оказалось в финале, умеет отдавать сумасшедшие, эстетские голов передачи – из-за ворот, между коньков!
– Да, он очень техничный игрок. У него сезон был тяжелый. Перед его началом умер его отец, это было во время тренинг-кемпа. И клуб отпустил его в Бостон, чтобы побыть с семьей. А сейчас он стал обладателем Кубка Стэнли. Хоть как-то судьба его вознаградила за все эти испытания.
– Можете объяснить, почему ваши родители бог знает сколько времени не могли получить американскую визу?
– Тогда как раз начались проблемы с американскими консульствами, они начали закрываться. Было открыто только посольство в Москве. Когда они подали документы, все как раз началось – и затянулось на девять месяцев. Действительно, очень долго не могли получить!
– Отец жаловался, что вы совсем "обамериканились", борщ есть перестали. Так же за питанием следите, как, например, Кучеров, Василевский?
– Да. Помню, в мой первый год в АХЛ у нас в команде был человек, который рассказывал нам все про питание. С того момента начал правильно питаться. Позволить себе съесть какой-нибудь бутерброд, да и вообще что-то не то могу только в первый месяц отдыха. А во время сезона очень строго слежу за питанием.
Мой отъезд в юниорскую лигу Канады был решением родителей
– Вы очень рано уехали за океан – ваши родители извлекли уроки из истории старшего брата, которого не отпустили в юниорскую лигу из ЦСКА, но и в армейском клубе не дали себя проявить. Вы сами хотели уехать, или это была целиком инициатива отца?
– Это шло больше от родителей и было не моим, а их решением. У брата в свое время не получилось уехать, и они сказали: "Ты уезжаешь". Уезжаю так уезжаю (смеется). Теперь можно сказать, что семья выбрала правильный путь.
– Как дела у Сергея, старшего брата?
– Он был в "Сибири", потом расторг контракт и поехал в Новокузнецк, в ВХЛ. И очень хорошо провел там сезон. Разговаривал с ним несколько дней назад, сейчас ждет предложений.
– Отец произносил фразу: "В ЦСКА его убили как игрока". А вы какой клуб считаете родным – ЦСКА или "Динамо"? Занимались-то в обоих.
– "Динамо". Начинал в ЦСКА, но был там не так долго. В "Динамо" – восемь лет, и динамовская школа стала для меня родной.
– Трудно было в 16 лет оказаться одному за границей? Как давалось привыкание в "Монктоне", да и вообще к Северной Америке?
– Это было для меня тяжелое время. Английский толком не знал, ко мне все подходят, что-то говорят, а я отвечаю: "Yes" и "Hi". Очень большим плюсом стало то, что в одной команде со мной был Дмитрий Яшкин. Это очень помогло. Было с кем пообщаться на русском, а уже во время сезона начали ходить в школу. Посещали ее три месяца каждое утро перед тренировками. После этого с языком стало уже значительно легче.
– Прозвище Барби появилось уже тогда? И в юности не обижались на него – мальчишку-то может задеть, когда называют как куклу. Пусть это и производное от фамилии.
– Никаких обид не было. Ребята говорили – вот и пришло прозвище. Не проблема.
– Успел ли вам дать что-то в первом сезоне в НХЛ Кен Хичкок?
– Я его застал в первый и второй год на тренинг-кемпах. В первом он даже поставил меня в тройку с Бэкесом и Оши. Это мне как новичку, конечно, дало большой опыт. Во втором сезоне подняли в НХЛ, я провел с Хичкоком одну игру и отправился обратно в АХЛ. А вернули меня в "Сент-Луис" в тот самый день, когда Хичкока отправили в отставку. После этого стал играть с Ривзом.
– Страшный человек?
– Классный парень! В раздевалке всегда веселый, пошутить любит. Для соперников он, может, и страшный, а меня защищал все то время, что мы вместе играли. Как-то раз даже сказал: "Можешь делать все что захочешь. Тебя никто не будет трогать". И правда – не трогали! (улыбается)
– Бэкеса не жалко? Столько лет человек был капитаном "Блюз", а в финале Кубка играл против них. И проиграл.
– Я его почти не застал. Уйти из команды было его решением. Как случилось – так случилось.
– Расскажите, что особенного в городе Сент-Луисе? И стал ли он для вас уже в какой-то мере родным?
– Да, стал родным! Город маленький, делать особо нечего – но он мне очень нравится. Чем больше времени в нем живу – тем он привычнее и роднее. Так что теперь у меня два родных места. Первое – московский район Медведково, где родился, вырос и живу сейчас, когда летом приезжаю. Второе – Сент-Луис.
– Каково чувствовать себя легендами этого города?
– Да, после парада у нас всех есть чувство, что мы вошли в историю! Команда никогда не выигрывала трофей, а нам это удалось. На параде действительно ощущали себя легендами.
– Когда в 23 года выигрываешь Кубок Стэнли, возникает мысль – к чему дальше стремиться? Так к чему?
– К новому Кубку Стэнли. Сделав это один раз, не хочется останавливаться! Еще – выиграть Олимпиаду и чемпионат мира. Таких шансов у меня еще не было.
– На взрослом чемпионате мира вам еще не доводилось играть. Это следующая цель?
– Да.
– Уже известно, когда вы привезете Кубок Стэнли в Москву?
– Точную дату пока не называли, но известно, что это будет в середине августа. Над программой еще не думал. Просто отдыхаю после этой бурной недели – победы, празднований. Наступило время, когда я просто могу провести время с женой, расслабиться и ни о чем не думать.
– Что сделаете с Кубком Стэнли – уже знаете? Овечкин наполнил его черной икрой, Кузнецов – пельменями, Тарасенко использовал как люльку для новорожденного ребенка...
– Попытаюсь придумать что-то такое, чего еще никто никогда не делал. Мысли есть, но озвучивать их пока не буду (смеется). А у Вовы с ребенком получилась реально крутая фотка!
– Какова ситуация с новым контрактом? Дуг Армстронг сообщил и Дэн Мильштейн подтвердил, что квалификационное предложение вам сделано, а переговоры начнутся вот-вот.
– Квалификационное предложение клуб обязан был сделать, чтобы не потерять на меня права. Активных переговоров еще не было – все были в Вегасе и на драфте. Но я разговаривал с Дэном, и скоро они начнутся. Не знаю, насколько все это затянется.
– Вам потребовалось немало лет после приезда в Северную Америку, чтобы закрепиться в лучшей лиге мира. Три года в юниорской лиге, сейчас – четвертый во взрослом хоккее и третий в НХЛ. Многие за такое время ломаются и возвращаются. Насколько сложно было выдюжить вам?
– Это был очень долгий путь. Он потребовал много терпения. Но я выбрал такую дорогу, где надо было терпеть, работать и становиться лучше. И все это вознаградилось. Это что-то невероятное. По нашей истории – от последнего места до Кубка Стэнли за полгода – кино можно снимать. До сих пор даже не могу поверить, что эта мечта сбылась чуть больше недели назад. Осознаю это, наверное, только тогда, когда мне вручат перстень. Не могу дождаться этого момента! А еще до конца поверю только в момент, когда мое имя напишут на Кубке.
