«Если отменить сезон, в следующем будем играть за 5 процентов от зарплаты». Никита Зайцев объяснил, почему чемпионат НХЛ доведут до конца
Доволен обменом в «Оттаву»
— Что вы получили в «Оттаве» из того, чего у вас не было в «Торонто»?
— Больше игрового времени. У меня стала немного другая роль в клубе.
— Мы же помним, что одна из причин перехода — желание играть в большинстве.
— Именно в большинстве я стал действовать немного, но при этом гораздо чаще нахожусь в зоне атаки. У меня стало больше функций.
— Статистика-то стала хуже.
— Такое бывает.
— Мы знаем, что в большинстве вы стали играть реже. Но мне казалось, что действия в численном неравенстве — одна из причин вашего обмена из «Торонто». Не о том же договаривались?
— Когда мы вели переговоры, то мне никто и не обещал большинство. Сказали просто, что я буду чаще находиться на льду. В этом смысле меня не обманули.
— Так вас игровым временем и в «Торонто не обделяли.
— И все-таки разница существенная. В «Сенаторз»" я выхожу в самые важные моменты игры, а этого в «Торонто» не было. Или взять меньшинство. Сейчас это, безусловно, первая пара. Как только нашего игрока удаляют, то мы с Рони Хэйнси сразу выходим, без каких-то разговоров.
— Есть ли то, чего вам не хватает в новом клубе?
— Нет. Мне в Оттаве просто спокойней. Нравится город, атмосфера в раздевалке. Я очень доволен обменом.
— Вспомните подробности того шага. Говорили, что вас «Торонто» уже хотел обменять.
— Это было исключительно мое желание. Если бы я не подошел с этим разговором к руководству клуба, то меня бы не обменяли. Никогда до моего прихода эта тема не обсуждалась.
Два перелома в одном матче
— В этом сезоне у «Торонто» защитники вылетали так часто, что, пожалуй, вы свои 25-27 минут времени бы получали и там.
— Так и у меня травмы были, вряд ли бы я их избежал в той команде. Обидно, что получил на ровном месте, да еще и достаточно неприятную.
— Это когда был перелом?
— Два перелома в одном матче. Мы играли с «Коламбусом», была концовка второго периода, и Владислав Гавриков точно бросил мне в ногу.
— Вы не ушли со льда?
— Во время матча ты совершенно не чувствуешь, что произошло что-то серьезное. Да, был перерыв, но за это время просто не успеваешь остывать. Так вот, выходим на третий период, и в конце игры мне попадает шайбой в руку. А я помню, что выезд еще такой был, день отца, мы летели во Флориду, много народа, у всех праздничное настроение и я ковыляю в самолет.
— Зачем вы полетели-то дальше?
— Кто откажется от поездки во Флориду? Но еще тогда было не до конца понятно, насколько все серьезно. Рентген сделали, но на МРТ не поехали.
— Если бы это случилось в КХЛ, то вас бы повезли.
— И что, ради меня весь самолет бы стоял, ждал, когда бы я приехал из больницы? Мы просто решили посмотреть, как я себя буду чувствовать утром. Но, проснувшись, на следующий день я все сразу понял.
— А что было?
— Я не мог встать на ногу, была пульсирующая боль. Я прекрасно знаю свое тело, так что мне и дополнительных обследований было не надо. Но все равно позвонил врачам, и мы поехали на МРТ, чтобы во всем убедиться.
— Была еще какая-то ваша кровавая травма.
— Опять же на ровном месте. Играем с «Айлендерс», идут последние минуты матча, мы боремся у борта с Барзалом. Падаем, он встает, я встаю, вот-вот прозвучит сирена. Я уже готовлюсь к приветствию болельщикам, еду в сторону вратаря, чтобы поздравить его. Мне со скамейки кричат: «Эй, Никита, что с тобой». А я понять не могу, что происходит, только люди вокруг меня с ошарашенными лицами, врач бежит. И вдруг я вижу, что кровь идет из руки.
— Страшно.
— Ни на секунду не было страшно. Мы пришли в раздевалку и выяснили, что все обошлось. Рана была кровавая, но совершенно неопасная. Совсем не так, как у Ильи Михеева. Зашили и все в порядке.
— Зачем вы на следующий матч вышли?
— Не было оснований не выходить. Да там реально пустяк был, ну поцарапали и все. Играют же люди со шрамами на лице, ничего страшного. Тем более, сейчас совершенно иная технология. Там на швы кладут специальную прокладку и у тебя словно вторая кожа, пот ничего повредить не может.
Коронавируса у меня не было
— К вам едет Артем Зуб. Мой коллега Игорь Еронко считает, что это прямой ваш конкурент за игровое время и место в составе.
— Меня такие рассуждения откровенно бесят. Во-первых, дайте вы Артему вообще доехать до Северной Америки. Дайте ему зайти в раздевалку, пройти подготовку к сезону, начать чемпионат. Он еще в России, но уже пишут, что он чей-то конкурент. Во-вторых, у меня конкурент не только Зуб, но еще тысячи человек со всего мира, которые бы хотели играть в составе клуба НХЛ. А в «Торонто» таких людей было сотни тысяч. В-третьих, я всегда буду помогать Артему. Это мои принципы. Подскажу, постараюсь, чтобы адаптация у него прошла быстрей.
— Я просто поделился его мыслями.
— Не нужны мне его мысли. Какое-то непонятное издание сообщает, что у меня, якобы, коронавирус, никто бы этого не заметил публикации, а он делает ретвит, и начинается не пойми что. Слушайте, мне легко позвонить, проверить, спросить. В НХЛ так бы и сделали, но у вашего коллеги, наверное, свои правила. Для меня такие люди, которые что-то просто перепечатывают, не являются журналистами.
— Был коронавирус-то?
— Нет.
— В матче против «Бостона» вы блокировали семь бросков!
— Я даже не помню ту игру, если честно. Видимо, не было каких-то таких моментов, которые запомнились. Но помню, в одной из игр шайбой так сильно прилетело, что у меня в глазах потемнело. Впрочем, скорее всего, из-за того, что мой блок-шот не помог, мы все равно пропустили.
— Я знаю, что вы потеряли после обмена из «Торонто». Проигрывать стали гораздо больше.
— Это действительно проблема. Но все тут понимают, что команда строится, сейчас именно такой период, когда мы объективно не можем бороться за плей-офф, за Кубок. Но при этом нет такого, что мы выходим на игру обреченными. Стараемся, бьемся. В НХЛ нет проблемы с мотивацией. Никто не может сказать после игры: «Наши ребята не настроились на матч». У каждого свои задачи. Кто-то хочет новый контракт, кто-то хочет, чтобы его не выгнали, кому-то нужна статистика для бонусов. Объективно, у нас, может быть, не идеальный подбор игроков, но при этом мы стараемся. Были моменты, когда и тренер залетал в раздевалку и кричал, стараясь расшевелить. Но это было редко.
Игроки проголосовали за продолжение сезона
— Каким бы ни был помощник тренера, но, говорят, что после перехода на новую должность люди меняются. Ди-Джей Смит стал другим?
— В том-то и дело, что нет, даже я удивился. По-прежнему остался таким же дружелюбным человеком, который прислушивается к другим. Допустим, Майк Бэбкок тоже был тренером, с которым можно что-то обсудить, но решение он принимал сам, даже если ему советовали противоположные вещи. Смит же может и изменить мнение по какому-то моменту, если ему об этом говорят. Он и игроков призывает общаться.
— Вы с ним спорили?
— Я подошел к нему один раз, говорю, что же я это стал по 17 минут играть, не дело.
— Так вы же были после травмы.
— Вот это он и ответил. Мол, Никита, не все же сразу, надо постепенно входить в форму. Но мне не нравится мало играть.
— Бобби Райан в вашей команде лечился от алкоголизма. Можно ли в раздевалке подшучивать над этим?
— Нет, нельзя. Вся команда его поддерживала в этот трудный период, мы очень рады, что он вернулся. Кстати, когда его забирали, то мы с ним вместе вышли на ту последнюю тренировку. Что-то шутили, шайбы друг другу подкидывали. Потом смотрю, а Бобби нет.
— Опять же, пытаюсь сравнить с КХЛ. У нас бы с хоккеистом пытались бы поговорить партнеры.
— Другой мир. Все прекрасно знали, что у Бобби проблемы. Но это твоя жизнь, ты сам волен выбирать свой путь. Он обратился за помощью и ему помогли. Но если ему помощь была бы не нужна, то все бы осталось по-прежнему. Главное в НХЛ то, как ты играешь. Я вам год назад приводил простой пример. Если бы после матчей или тренировок в Торонто я был лежал у стадиона, то мне бы слова никто не сказал. До того момента, пока бы это не сказалось на моих действиях на льду. Но вне арены ты предоставлен сам себе.
— Почему на «Оттаву» так мало ходят зрители?
— Дело в игре. Уверен, что будет результат, народ пойдет. Пока же, вероятно, люди задумываются о мелочах, мол, ехать до арены далеко. Не так далеко, как может показаться, но все равно это лишнее время.
— Вы ни разу не подрались в этом сезоне.
— Я с этим завязал.
— Ну ладно вам.
— Я стал менее эмоционален в этом смысле, никогда не занимаюсь трэштоком. Просто из тех людей, которые должны беречь свою энергию и не тратить ее на пустяки. У кого-то хватает сил и на то, и на другое. Мне — нет.
— Мне так смешно, что ваш лучший бомбардир Брэди Ткачук одновременно и лидер по штрафным минутам в команде.
— Как раз пример того, что некоторым хватает сил и на то, и на другое. Но Брэди реально машина. Вы бы видели его! Сил столько, что я даже не знаю, с кем сравнить. Но его за штрафы никто не осуждает. Понимают, что и это часть его натуры. Только я думаю, что если бы он меньше удалялся, то набирал бы больше очков.
— А что скажете о Тома Шабо?
— Он и Ткачук всегда приходят на стадион раньше других и постоянно работают. С таким отношение к делу становится понятно, что это звезда первого уровня. Ничуть не удивлен его результативностью, так как вижу, как он тренируется.
— Вы тоже любили много времени проводить на арене.
— У меня изменилось только то, что после тренировки я особо не задерживаюсь в раздевалке. Пришло понимание, что от этого надо отдыхать. Но прихожу все равно пораньше.
— А были моменты, когда вы специально слабо проводили тренировку или матч. Ну кто вам что скажет, если проявите слабость.
— Что касается тренировок, то просто бывают занятия, когда достаточно выйти на лед, чтобы на следующий день обойтись без раскатки. Там и нагрузок нет, просто разгоняешь кровь. Что касается слабых матчей, то это исключено. Вы вообще про что?
— Команда слабая, все равно проиграете. Ну можно матч провести, не напрягаясь.
— Нет тут такого. Это сразу видно со стороны, да и вообще не принято.
— Как думаете, сезон продолжится?
— Думаю, да. Это хотят все игроки, за это проголосовали. Если турнир завершат, то в следующем чемпионате поднимут эскроу, и придется играть, учитывая все налоги, за пять-десять процентов от зарплаты. Никто этого не хочет, поверьте.
— Кстати, про деньги. Вы никогда не жалели о том, что подписали длительный контракт на 4,5 миллиона долларов. И потолок может подняться, и зарплаты растут.
— Нет, никогда не жалел. Мне важна была стабильность, и я ее получил. Мог ли я претендовать на другую зарплату? В НХЛ очень важна статистика, а я никогда не был суперрезультативным игроком. У меня другие функции на площадке, которые болельщики не видят. Я всем доволен.
