Игорь Ларионов: "Приходим на допинг-контроль - а банка уже чем-то заполнена"
Игорь Ларионов приехал в Москву на открытие своего ресторана, куда пришли Макаров и Павел Буре, Яшин и Лутченко, Вячеслав Козлов и Николишин, Кваша и... Мостовой.
Пару дней спустя мы с двукратным олимпийским чемпионом и трехкратным обладателем Кубка Стэнли на два часа сядем за один из столиков его заведения, чтобы вспомнить прошлое (частично – о Кубке Канады 1987 года – вы уже могли прочитать) и поговорить о сегодняшнем. Более свободного и интересного собеседника, чем Профессор, как всегда, было не сыскать. Рядом с ним сидел его 90-летний отец Николай Иванович, улыбался и наверняка гордился сыном.
"ОВЕЧКИН И ОЛИМПИАДА? БЫЛ УВЕРЕН: ИЛИ ВСЕ, ИЛИ НИКТО"
– Александр Овечкин объявил, что не едет на Олимпиаду. Система победила и его, и Теда Леонсиса, готового его на Игры отпустить?
– К словам Леонсиса, сказанным для прессы, не относился бы слишком серьезно. Это все разговоры. Помню, во время локаута 1994 года собрались в Торонто журналисты и несколько хозяев клубов. Кто-то спросил моего ныне покойного товарища, экс-владельца "Сан-Хосе" Джорджа Ганда: "Но вы же сказали..." Он оборвал корреспондента фразой: "Не верьте тому, что написано в газетах". Так же, если честно, я относился и к любым заявлениям о поездке на Олимпиаду, невзирая ни на что. У этой истории и так много комментаторов, не хотел бы к ним присоединяться. Тема болезненная, вокруг нее перебор крика, политики и популизма. Я же предпочитаю спокойный, трезвый разговор о хоккее.
Конечно, любой игрок способен на демарш. Тем более что какая-нибудь российская госкомпания способна компенсировать ему финансовые потери, на что никогда не пойдет ни одна шведская, финская, канадская или американская компания. Но поскольку мы сегодня ушли от всего мира и правил, по которому он живет, такое может произойти. Однако есть система жизни мирового хоккея, где все взаимосвязано – и одно нарушение повлечет за собой крах всего механизма. Есть ИИХФ, НХЛ, профсоюз игроков, в котором должно быть сохранено единство. Или все, или никто. Поэтому мне с самого начала казалось крайне сомнительным, что Овечкин сможет поехать на Игры.
– С Дацюком, Ковальчуком, Марковым сборную России можно назвать главным фаворитом Пхенчхана?
– Думаю, да. Если КХЛ считается второй лигой в мире после НХЛ, то мы должны быть главными фаворитами. Смущает то, до Олимпиады кахээловцам предстоит сыграть по 50 матчей. Это слишком плотный график, с которым я не согласен. Но что сделано, то сделано. Остается вопрос – насколько хоккеисты готовы к этому, подойдут ли они к Играм в порядке?
Владислав Третьяк не раз говорил, что любые медали на Олимпийских играх почетны. Но ему ли, великому вратарю эпохи "Красной машины", не знать, что мы не имеем права быть ущербными в этом виде спорта и должны замахиваться только на золото. Тем более в сложившейся сегодня ситуации.
"ДУМАЮ, БОБРОВСКИЙ В ЧЕМ-ТО УЖЕ ПРЕВЗОШЕЛ ТРЕТЬЯКА"
– Кстати, Сергея Бобровского, который также не сыграет в Пхенчхане, после его второй "Везины" уместно сравнить с Третьяком?
– Обычно сравнивают, когда карьера окончена. Владик был лучшим в своей эпохе, но никогда не играл в НХЛ. А это колоссальный труд – когда в 60 матчах сезона по тебе наносят 30 и больше бросков за игру, и ты тащишь на себе команду, как Гашек в "Баффало". У Бобровского в "Коламбусе" – такая же роль. Это сложнее, чем отыграть восемь матчей Суперсерии и столько же – Олимпиады или чемпионата мира.
Поэтому думаю, что Бобровский Третьяка в чем-то уже превзошел. Другое дело, что ему надо еще Кубок Стэнли выиграть, а желательно – и Олимпиаду в Китае. Но вратарь незаурядный, целеустремленный и очень сильный. Один из сильнейших в мире.
– Удивлены, что Илья Ковальчук летом не вернулся в НХЛ?
– А я не думаю, что были какие-то варианты. Поверьте, я общаюсь с людьми, которые принимают решения в клубах НХЛ. Многие вещи, касающиеся финансов, решаются не так просто, как кому-то хотелось бы. А что будет через год – загадывать рано.
– Что, на ваш взгляд, перевешивает – отъезд группы хоккеистов во главе с Шипачевым и Дадоновым в НХЛ летом накануне олимпийского сезона, или возвращение целой группы хоккеистов из-за океана?
– Возвращение – слишком сильное слово. Вернулся только Андрей Марков. Единственный, у кого был выбор – остаться или вернуться. Остальные ребята просто не были востребованы. У людей, по большому счету, в НХЛ не пошло. Что же касается Шипачева и Дадонова – наверняка это было взвешенное решение, к которому они шли. Да, возможно, это был последний шанс в их жизни поучаствовать в Олимпиаде и попытаться выиграть золото для страны. Это значимое событие для любого спортсмена. Но, с другой стороны, еще год, проведенный здесь, – и они, может, уже не получили бы такого приглашения.
– Еще на Кубке мира-2016 вы полагали, что торг за Олимпиаду закончится компромиссом, и НХЛ просто торгуется по условиям. Почему этого не произошло?
– Понимание, что НХЛ в Пхенчхан не поедет, приходило постепенно. Сначала мы пообщались с Гэри Бэттменом именно на Кубке мира, потом – на ноябрьском уик-энде Зала хоккейной славы в Торонто и, наконец, на июньском драфте в Чикаго. Южная Корея лиге никак не интересна. Лига, которая имеет шестимиллиардный оборот, сегодня не зависит Олимпиады. У нее безусловный телевизионный и маркетинговый успех. Трехнедельный перерыв в чемпионате на рынке, который ей неинтересен, НХЛ допустить не могла. И, если честно, я понимаю хозяев клубов.
– Китайский рынок им явно интересен. Уверены, что НХЛ вернется на Олимпиаду-2022?
– На сто процентов. И сейчас "Ванкувер" с "Лос-Анджелесом" запускают сыграть в Китае именно для того, чтобы прочувствовать этот перспективный рынок.
– Но КХЛ туда "вписалась" быстрее.
– Китайцам "Куньлунь" во главе с Майком Кинэном выгоден, чтобы хорошо подготовиться к домашней Олимпиаде. А нужно ли это нам – не знаю. Мы помогаем одним, другим иностранным клубам и при этом топим свои. Вопрос дискуссионный.
– Что для вас лично ценнее – золото Сараева-84 и Калгари-88 или Кубки Стэнли с "Детройтом"?
– Любая большая победа для меня одинаково ценна. Другое дело, что марафон Кубка Стэнли выиграть объективно сложнее, чем скоротечный олимпийский турнир.
– Отсутствие НХЛ сильно снижает ценность олимпийского золота?
– Безусловно. Ведь сыграют не первые сборные своих стран, и это не будет соревнование высшего уровня. С другой стороны, через десять лет олимпийский чемпион останется олимпийским чемпионом. И никто не вспомнит, кто там играл.
"МОЙ КРУГОЗОР РАСШИРИЛИ ФАТЮШИН, КОСТОЛЕВСКИЙ И КАЛЯГИН"
– Вы всегда были очень самостоятельны в мышлении, у вас еще с советских времен была репутация какого-то другого, чем подавляющее большинство хоккеистов. Кто сделал вас таким?
– Думаю, во многом знакомства в актерской среде, которые у меня появились достаточно рано: Александр Фатюшин, Игорь Костолевский, Александр Калягин. Большую часть времени мы, хоккеисты, проводили на сборах, но как только появлялась возможность пообщаться с этими людьми, я пользовался ею, и это здорово расширяло мой кругозор. Моим принципом стало: "Не только хоккей!", и я быстро понял, насколько богата жизнь за рамками игры.
В нашем хоккее сложилась такая система, что мы были ее заложниками. Шло постоянное ущемление личности, и в качестве ответной реакции, чего греха таить, большинство грешило алкоголем. Когда ты молодой и здоровья море, организм способен это преодолеть, и тех, кто пил в меру, тренеры не выгоняли: к такому могли привести только крайности. При этом физические нагрузки были огромными. Во главу угла ставился сегодняшний успех, а что будет с тобой дальше – никого не волновало. Система выжимала из тебя максимум, и поэтому в 30-32 большинство заканчивало. Все это было эгоистично по отношению к игрокам. К счастью, я достаточно быстро понял, как она функционирует, поэтому и стал, как вы выражаетесь, другим.
– И доиграли в НХЛ до 43 лет, в 41 выиграв третий Кубок Стэнли и забив гол в финале "Каролине" в третьем овертайме. У вас в честь него даже вино названо – Third overtime.
– Да. Об этом мало говорится, но тот гол напрямую связан с самодисциплиной, отношением к себе и профессии. Дисциплина в вопросах питания была просто каждый день. Уезжая в отпуск, давал себе на чистый отдых 10-12 дней, не более. Потом начинал активно работать, понимая, что с каждым годом должен делать в зале чуть больше, чем раньше – ведь молодежь становится быстрее. Это помогало и предотвратить травмы.
Потому рядом с рестораном открыл и тренажерный зал для хоккеистов (да и не только), которые готовятся к сезону. Некоторые тренажеры в нем лишь четыре-пять лет назад появились в клубах НХЛ. Он открылся полтора месяца назад, и в нем успело поработать несколько молодых энхаэловцев – Голдобин, Задоров, Миронов – и ряд других игроков, большей частью тоже молодежи. Такая подготовка ломает традиционные у нас стереотипы: мол, нужно, чтобы людям становилось плохо на предсезонных тренировках. У меня – не 20 по 400 на дорожке, а точечная работа над всеми группами мышц, которые необходимы в сезоне НХЛ. Если люди будут готовиться правильно, многих травм и спадов в карьере можно избежать. Сам прошел большую школу и убежден в этом.
– Вы оказались единственным из великой пятерки, кто после карьеры не вернулся в Россию. Почему?
– У меня семья, трое детей, которые выросли там. Интересно, что родились они в трех странах: старшая дочь – в Москве, младшая – в Ванкувере, сын – в Детройте. Многие вещи ты меняешь по ходу жизни, адаптируешь свои интересы под семейные. В случае возвращения детям было бы сложно, у них могла начаться большая ломка.
Хотя старшей дочери, которой сейчас 30, "наелась" Америкой и хочет вернуться в Россию. Это удивительно, но она – творческий, начитанный и умный человек, прошедший большую школу журналистики и режиссуры на американских каналах, сейчас ведет серьезный подкаст, помогая людям, которые больны анорексией. Она прошла через эту болезнь сама и стремится помочь девушкам, оказавшимся в таком же состоянии. А потом собирается в Россию.
– А вы? По-прежнему плотно занимаетесь сыном, начинающим взрослую хоккейную карьеру?
– Он мог развиваться в Финляндии или Швеции – но вырос в североамериканском хоккее, сделал там первые шаги. В последние годы у него было пару серьезных операций на бедрах – таких, как у Валерия Ничушкина, Джейми Бенна, Пекки Ринне. Сейчас он начинает наливаться силой, а в плане игрового интеллекта, хоккейного IQ вопросов вообще не возникает.
Вопрос в том, чтобы это увидели тренеры. Мы все чаще слышим слова "система", "структура". Мне это все абсолютно непонятно. Системами и структурами убивается тот элемент красоты, который могут дать молодые игроки, имеющие нестандартное понимание игры. Им надо дать свободу и возможность развиваться.
– После того, что пару лет назад у вас был разговор с генменеджером "Сан-Хосе" Дагом Уилсоном о возможной работе в "Шаркс", больше предложений из НХЛ не было? И можете ли вернуться в Россию?
– Сейчас наступает время, когда сын, которому 19, начинает выходить из нашего домашнего гнезда. Не хочу и дальше жить в первую очередь его судьбой. Это его путь, который он сам избрал, а мы с женой дали ему дорогу. Работаю с игроками, включая сына, в течение лета, и больше, чем дал, дать уже не смогу. Он уже оснащен всем, что может быть, и сейчас подходит время, чтобы я занялся чем-то серьезным.
Не скажу, что недоволен своей агентской деятельностью, она мне по-прежнему интересна. Но нахожусь на пороге того, чтобы принять серьезное решение. Мне интересно стать успешным в более масштабной работе. Пример для меня – Ральф Крюгер, который и сборную Европы по хоккею на Кубке мира до финала довел, и крепко держит на плаву футбольный "Саутгемптон" в АПЛ в качестве президента клуба. Это очень разные работы – вот и я не хочу заранее делать никаких акцентов. Для начала в этом году должен посмотреть, что происходит на рынке, оценить всю ситуацию и в НХЛ, и в КХЛ.
"ПИВО С ГРЕТЦКИ И МЕССЬЕ СТОИЛО МНЕ ГОДА ВЫЕЗДОВ ИЗ СОЮЗА"
– Есть ли ощущение грусти и тревоги от ухудшения политических отношений между Россией и США? И не сказывается ли это на отношении к вашей семье, проживающей в Штатах?
– Нет, на жизни простых людей в Америке это вообще никак не отражается. Они, по-моему, вообще об этом не знают. У меня лучший источник информации из народа находится в аэропорту Детройта. Его зовут Рик, он афроамерианец, который там чистит ботинки. Он знает все – и с удовольствием делится. Так вот, ни его, ни тех, с кем он общается, Россия не волнует. У них своих проблем хватает.
И когда я приезжаю в Напа Вэлли, винную долину Калифорнии, и общаюсь с тамошними виноделами – их беспокоит, сколько в этом году было солнца и когда собирать виноград, чтобы получилось хорошее вино. Надо понимать: есть Кремль и Белый дом, есть телеканалы, которые все эти отношения раздувают. А обычный человек вообще не интересуется тем, что происходит в политике.
– Вы уже много лет живете в Америке, а в середине 80-х в СССР более года были невыездным. Как и почему это произошло?
– Началось с того, что в 84-м году мы в Калгари проиграли в овертайме полуфинала Кубка Канады хозяевам. После полуночи мне удалось сделать так, что наш "специалист по клюшкам", который на самом деле был сотрудником КГБ, не увидел момент моего ухода. А ушел я для того, чтобы провести время со сборной Канады в спортбаре. Попили пива с Гретцки, Мессье, Робинсоном, Тонелли.
– Один?
– С Сашей Кожевниковым, сейчас нашим главным экспертом. Вернулись в отель в пять утра и тоже остались незамеченными. Но оказалось, что рано радовались. Потому что на следующий день наше участие в этой тусовке всплыло в канадской прессе. Это перевели, и была серьезная разборка, собрание на полтора часа. Виктор Васильевич лютовал.
В том году клубной суперсерии не было, а чемпионат мира-85 был в Праге, в соцстране, куда выехать мне дали. Но чувствовал, что тучи сгущаются. Как-то вызвали в политотдел ЦСКА, предъявляли претензии, что где-то дал интервью североамериканской прессе, общался с эмигрантами.
И вот в декабре 85-го – суперсерия в Америке. После "Приза "Известий" вылетаем на первую игру в Лос-Анджелес. И вдруг мне говорят, что мой загранпаспорт еще не готов, техническая проволочка. Но обещают, что ко второй-третьей игре я прилечу. А там вдруг новая версия: сообщение, что якобы в Америке готовится диверсия, и меня хотят похитить. Поэтому придется придержать меня в Союзе.
И началось. Никто ничего не объяснял. Я просто не мог поехать ни в Германию, ни в Швецию, ни в Финляндию. Пропустил все товарищеские матчи. А чемпионат мира в 86-м был в Москве, туда паспорт был не нужен. Но только в случае победы на ЧМ Тихонов или кто-то еще мог пойти наверх и ходатайствовать, что я не убегу. Хотя у меня и в мыслях такого не было.
Перед началом чемпионата мира мне дословно сказали: "Твой загранпаспорт находится на пятачке ворот соперника". Тем более что в предыдущем году мы проиграли в Праге, и в случае второго подряд поражения, да еще домашнего, оргвыводы были неизбежны. К счастью, после победы все разрешилось.
– А убежать вообще ни разу мысли не было?
– Никогда. Тем более что с приходом Горбачева началось потепление и возникла надежда на то, что нам добровольно дадут шанс играть в НХЛ. Но ждать пришлось долго. Когда в середине 88-го пошла первая волна отъезда за рубеж футболистов – Заваров, Хидиятуллин, чуть позже Дасаев, – нам было непонятно, почему не отпускают нас, хоккеистов. Но через полгода дождались и мы.
"ЗАРИПОВ? 36 ЛЕТ – ОЧЕНЬ СЛОЖНЫЙ ВОЗРАСТ ДЛЯ ДЕБЮТА В НХЛ"
– Ваше ощущение, как у бывшего центрфорварда: пойдет ли у Вадима Шипачева в "Вегасе"? Он едет в НХЛ примерно в том же возрасте, что и вы.
– Трудно сказать: хоккей в двух лигах отличается слишком сильно, чтобы делать прогнозы. Панарин – единичный случай, когда ты попадаешь в организацию, где тебе дают развиваться и играть с так же мыслящими партнерами. В "Вегасе" – новая команда. Допустим, Шипачева берут как потенциального лидера. Насколько он готов противостоять, допустим, Райану Кеслеру из "Анахайма", который при первой возможности сунет клюшку в ребра, а локоть – в челюсть? Недостаточно хорошо знаю Вадима, чтобы дать ответ на этот вопрос. КХЛ для меня – не критерий оценки игрока. Но дай бог, чтобы у него получилось. Парень принял серьезное решение.
– Вас, кстати, шокировал обмен Панарина из "Чикаго" в "Коламбус"?
– Нет. Кейн с Панариным были хорошей связкой, но Тэйвзу без Саада было тяжело. Нужен был игрок пробивного плана, который, кстати, тоже забивал по 30 голов. Тем более что "Блэкхокс" с ним выиграли два Кубка Стэнли. Без него был потерян баланс.
Надеюсь, у Панарина в "Коламбусе" пойдет. Только желаю ему, чтобы он поменьше говорил и побольше делал. Понятно, что у парня хорошее чувство юмора и амбиции. Но сейчас надо больше заниматься делом. Ответственность в "Блю Джекетс" на него ляжет большая – знаю, что на Артемия очень рассчитывает Джон Дэвидсон, президент клуба, мой коллега по выборочному комитету Зала славы. В "Коламбусе" у Панарина будет роль лидера, и дай бог, чтобы он с ней справился.
– А удивило ли, что Александр Радулов выбрал "Даллас", а не остался в "Монреале" и не вернулся в КХЛ?
– Радулов был настроен играть в НХЛ и использовать, возможно, последний шанс в этой лиге. Игрок он добротный – и не сказал своего последнего слова. Он отдает на льду максимум. У него может что-то не получаться, но упрекать его в безразличии или мягкотелости невозможно. В "Далласе" у него может получиться гораздо лучше, чем в "Монреале". Дай бог, чтобы он провел хороший сезон с Тайлером Сегином и Джейми Бенном.
– Ждете их в одном звене?
– Совсем не исключаю. У Кена Хичкока – последний шанс в НХЛ. Он тренер старой формации, привык много требовать от игроков в обороне. Но не думаю, что в сегодняшней ситуации будет сильно ограничивать ведущих игроков по творческой части. Линди Рафф в этом плане был пожестче. Хич уже на сходе, и у него не будет большого права голоса. И, думаю, он понимает, что если этих троих индивидуально сильных и амбициозных парней поставить вместе, то они готовы навести большой шухер у ворот соперника.
– Удивило ли вас то, что НХЛ разрешила играть у себя Данису Зарипову, дисквалифицированному ВАДА за допинг? И может ли у него в 36 лет там получиться?
– Решение – не удивило. Это лига демократичная и независимая, решает все сама. И коль скоро этого препарата не было среди запрещенных по допинг-кодексу НХЛ – причин для запрета не увидела.
Но 36 лет – очень сложный возраст для дебюта в НХЛ. Ты вступаешь на территорию, где никогда не был. Можно спросить об этом у более молодых Антона Белова, Евгения Медведева, которым было чуть за 30. Там не будет "Югры", при всем к ней уважении. Зарипов – хороший хоккеист, вопросов нет. Но открывать для такого возрастного игрока возможность играть в двух первых звеньях в лиге, где 82 матча в регулярке и сумасшедший темп... Вопросов больше, чем ответов.
– Но вы не сомневаетесь, что кто-то его все-таки подпишет?
– Сегодня минимальный контракт – 650 тысяч долларов. Это не такая большая сумма. В конце концов, его могут подписать, а если не пойдет, через два-три месяца сказать: "Все, спасибо. Можешь поиграть в фарм-клубе". И у него не будет выбора.
– Коль скоро коснулись темы допинга, процитирую ваше знаменитое открытое письмо Виктору Тихонову в журнале "Огонек": "Физика тоже иногда бывает не в порядке, тогда в ход идут биостимуляторы. Вспомните, какой поднялся шум, когда я отказался от инъекций перед чемпионатом мира в Хельсинки, даже в Госкомспорт доложили. К чести нашей пятерки, ни я, ни Крутов, ни Фетисов, ни Макаров, ни Касатонов не пожелали "выходить на новый уровень игры" таким образом и не давали инъецировать себе ни плаценту, ни глюкозу, ни прочее". То есть в ЦСКА и сборной СССР 80-х годов баловались стимуляторами?
– Не собираюсь опровергать те свои слова. При этом не утверждаю, что речь шла о допинге. Если это была действительно глюкоза – бояться нечего. Но вот вам случай, который был лично со мной. Когда ты идешь на допинг-контроль во время чемпионата мира 1986 года в Москве, тебе дают банку, а она уже заполнена чем-то другим, возникает вопрос – почему?
Я написал об этом в своей книге, которая вышла еще в конце 80-х в Канаде. Помню, еще федерация хоккея СССР хотела со мной судиться, когда это рассказал. В Советском Союзе печатать ее не хотели, и вышла она уже после падения железного занавеса. Подтверждаю все то, что там сказал.
Мне и по сей день непонятны многие вещи. Несколько лет назад пытаюсь поздравить одного знакомого игрока с первым матчем сезона в КХЛ, но не могу дозвониться. Потом перезванивает: "Я был на капельнице". – "Какой еще капельнице?" – "У нас было восстановление". – "Послушай, ты сыграл восемь с чем-то минут. От чего ты устал? От чего тебя восстанавливают?" Еще понимаю, когда 82-я игра сезона, тебе 37 лет, проводишь на льду полчаса, организм обезвожен. Но после первой игры и восьми минут... Не буду называть игрока и команду. Доказанного факта все равно нет.
НА ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ТИХОНОВ ОТРЕАГИРОВАЛ МОЛЧАНИЕМ
– То ваше открытое письмо, опубликованное в октябре 88-го, стало одним из символов перестройки и вообще изменений в СССР. Вы сами были автором идеи – или "Огонек" вам предложил?
– Вначале у меня был готов материал с Игорем Куперманом, который печатался тогда под псевдонимом Куприн в журнале "Спортивные игры". Потом Игорь уехал за океан, стал серьезным функционером в "Виннипеге" и "Финиксе", а недавно участвовал в выборе 100 лучших игроков в истории НХЛ. Но времена были такие, что статья, написанная в июле, встала в очередь для публикации только на декабрь. Ждать было слишком долго, за это время многое могло измениться. Тогда и возник вариант с "Огоньком" во главе с Виталием Коротичем – самым прогрессивным изданием того времени.
Не то что бы кто-то был инициатором – нас с "Огоньком" свели. Мне эта возможность понравилась. Вся страна тогда взахлеб его читала, узнавала все из разных сфер в жизни. "Спортивные игры" были хорошим, но узкоспециализированным журналом. А в "Огоньке" – "бомба" за "бомбой", архивная информация о том, о чем раньше даже заикаться было нельзя. Это была гораздо более мощная трибуна. У меня же, что называется, наболело. И хотелось быть услышанным.
– Как Тихонов отреагировал?
– Никак. Молчанием. Я только Фетисову, Макарову и Крутову сообщил, что готовится материал в "Огоньке", но даже им не сказал, о чем. Сначала должно было выйти – а потом уже пусть все читают. Материал вышел после того, как мы с Давосе выиграли Кубок европейских чемпионов. Выходим из зоны контроля в Шереметьеве – и администратор команды, которого позже расстреляли, за голову хватается.
Никаких собраний или чего-то подобного не было. Может, просто не успели. Потому через 5-6 дней мы уехали на выезд в Челябинск и Свердловск, где я сломал ногу, после чего оказался вне команды фактически до декабря. После перелома лодыжки мне давали на восстановление 8-10 недель, я же вернулся через четыре.
– И как вас встретил главный тренер?
– Никто не ожидал, что я так быстро вернусь: травма была слишком серьезной. А у меня была особая методика восстановления – три недели голодания, чтобы опухоль быстрее сошла. Я потерял пять или шесть килограммов, зато это помогло быстрее залечить травму. Во время "Приза "Известий", пока Тихонов был в сборной, занимался в ЦСКА с Борисом Михайловым и с теми, кто не прошел в сборную. После недели тренировок Петрович сказал: "Все в порядке, даю тебе разрешение играть".
– И после этого Тихонов не отцепил вас от клубной Суперсерии.
– Да. Но я в первой же игре в Квебеке получил перелом ребер. Снимок делать не стали, сказав, что это слишком дорого. Доиграл до седьмого матча, и в первом периоде в Баффало сказал, что не могу больше играть, потому что невозможно дышать...
Так мы с Тихоновым никогда тему открытого письма и не обсудили. Открытых санкций не было. Шло обычное тихое давление, жизнь под прессом. Надо было делать свою работу, и я как профессионал ее делал. А после суперсерии интервью "МК" дал уже Слава Фетисов, и закрутился новый сюжет. Закончился он тем, что после сезона мы уехали в НХЛ.
"В ОТВЕТ НА ПОЗДРАВЛЕНИЕ БОУМЭН ПРИСЛАЛ ФОТО С ПЕРЧАТКАМИ ТАРАСОВА"
– Кого из людей хоккея по обе стороны океана можете назвать своими близкими друзьями?
– Нашу цеэсковскую пятерку, в которой одного, Вовы Крутова, с нами, увы, уже нет. Русскую пятерку из "Детройта". Пашу Буре. Брендана Шэнахэна. Стива Айзермана. Даррена Маккарти – моего телохранителя в "Детройте", который мог оторвать голову любому моему обидчику, хотя я просил его этого не делать. Криса Дрэйпера – работягу, который был форвардом чисто оборонительного плана, но с приходом Русской пятерки приобрел другие качества и учился на ходу. Они оба сейчас работают в системе "Детройта" и ждут шанса подняться повыше. И, естественно, Скотти Боумэна, вместе с которым мы сидим в комитете по приему членов в Зал хоккейной славы. С ним и его помощником по "Детройту" Бэрри Смитом мы по-прежнему очень близки.
– Когда-то Боумэн носил на тренировках перчатки Анатолия Тарасова, а потом вы привезли ему из России краги для бенди, в которых руки не мерзнут. Как это было?
– Кстати, на днях поздравил Боумэна с 84-летием, а он в ответ тут же прислал мне фото как раз в тарасовских перчатках! Когда я перешел в "Ред Уингз" и увидел, что он на тренировках в них ходит, то просто обалдел. А новые у него появились после того, как во время Олимпиады в Нагано те игроки "Детройта", которые туда не поехали, отправились во Флориду на мини-лагерь. Нужно было переключиться, и я заранее заказал в России клюшки для бенди и перчатки. Суперсовременные. После той игры Боумэн стал выходить на тренировки уже в них.
Очень рад, что Скотти – что называется, абсолютно в бизнесе. Живет под Тампой, ходит на все матчи, смотрит столько же хоккея, сколько и раньше. Получаю огромное удовольствие от общения с этим потрясающим человеком, который выиграл 12 Кубков Стэнли – больше всех из тренеров в истории. Бывало, звонит мне, я снимаю трубку – а там гимн Советского Союза.
Когда ты играешь – он держит дистанцию. Но заканчиваешь – и происходит что-то невероятное. Перед Олимпиадой 1988 года в Калгари великий вратарь Кен Драйден приезжал в Москву от канадского телеканала делать сюжет о нашей армейской пятерке. И рассказывал мне, что в "Монреале" за восемь лет, что Боумэн его тренировал, Скотти разговаривал с ним от силы минут 15. А спустя годы Кен позвонил ему с просьбой пообщаться для книги. Приехал в семь вечера – а разошлись в шесть утра!
"Ред Уингз" же целое десятилетие, если не больше, ехал по инерции, созданной Боумэном. Короткий успех с Кубком Стэнли, который был у Бэбса (Майка Бэбкока, – Прим. И.Р.), был еще на дрожжах Скотти. Потом команда шла вниз постепенно и последовательно. Масштабный спад можно было предотвратить, но Кенни Холланд отпустил вожжи в плане неправильной стратегии подбора игроков.
– То, что первое за 26 лет непопадание "Детройта" в плей-офф совпало с первым же отсутствием в команде хотя бы одного россиянина – символично?
– Русские русским – рознь. Того или иного игрока (обойдемся без фамилий) не хотят подписывать не потому, что он русский, а потому, что он не Фетисов и не Константинов. Другой уровень.
"ПОКА В РОССИИ НЕ ВИЖУ НИКОГО, КТО УНАСЛЕДОВАЛ ИГРОВОЙ ИНТЕЛЛЕКТ ДАЦЮКА"
– Какой этап карьеры для вас дороже – в ЦСКА или "Детройте"?
– Не хочу сравнивать – они оба мне дороги. Создание нашей пятерки в ЦСКА, считаю, поменяло хоккей в целом, дало толчок к пониманию, каким должен быть хоккей. И, кстати, Скотти пошел именно по этому пути, так что два этих этапа я не разделяю. А ЦСКА – это были для меня восемь лет потрясающего опыта. Как позитивного, так и негативного. Но потрясающего. Когда ты играешь с такими партнерами, какие были у меня, – это все равно, что оказываешься в "Барселоне" нескольких предыдущих лет рядом с Месси, Суаресом и Неймаром.
– Боумэн сказал мне в середине 2000-х: "Дацюк настолько же мой ученик, насколько ученик Ларионова".
– Ну, моим учеником Павла трудно назвать. В моих силах было просто помочь парню в "Детройте" на первых порах. Знаю, насколько сложно вливаться в такую лигу и в столь сильную команду. Я просто был для него старшим товарищем, который мог всегда поддержать на льду и дать возможность делать то, что он умеет. Скотти то же самое делал на скамейке. То есть были два человека, которые сразу оценили его и дали ему возможность спокойно и комфортно показывать то, на что он способен.
Поэтому считаю, что сегодня, когда ты выстраиваешь команду, такие люди, как Дацюк или Марков, должны играть с молодыми. Это дает тем большой плюс. Помню, как в 81-м году вышел на лед с Валерием Харламовым. Меня поставили с ним на два отрезка в сборной перед чемпионатом мира в Стокгольме, от которого в итоге отцепили, поскольку я отказался писать заявление в ЦСКА. Но за эти отрезки я понял, как сразу полилась мелодия без фальши, какая это музыка – играть с человеком такого уровня. Мне было 20, Харламову – 33.
Летом я все же перешел в ЦСКА, и мы сыграли с ним последние четыре матча перед его гибелью. Это было настолько гармонично, что трудно передать словами. Крутов получил травму в Италии на Кубке европейских чемпионов в первой же игре, и Харламова поставили к нам с Макаровым. В итоге Валера получил приз лучшего нападающего турнира. Потом Вова из-за сотрясения еще отдыхал, и четыре игры с финнами и шведами мы играли в этом же сочетании. И мне это очень многое дало.
А как легко было играть с Александром Мальцевым на "Призе "Известий" в 82-м, когда Макарову сделали операцию на плече! Как рвали шведов и чехов – просто классика! Опытный игрок всегда дает молодому возможность выйти на следующий уровень. Так и сам я потом играл с Пашей Буре в "Ванкувере", а с Дацюком – в "Детройте".
– Правда, что именно вы порекомендовали новичка НХЛ Дацюка Вячеславу Фетисову в олимпийскую сборную в Солт-Лейк-Сити, хотя он тогда его еще не видел?
– Да. В начале сезона мы сидели в Детройте, когда он приезжал ко мне по поводу команды и игроков. Причем сам я еще не дал добро, говорил, что свое отыграл и пусть он лучше возьмет молодежь, а я сконцентрируюсь на Кубке Стэнли. Но сказал: "Возьми Дацюка, который у нас играет". Он тогда еще Пашу не видел, однако доверился моей оценке.
– Почему вы сами в итоге не просто поехали, но и стали капитаном команды?
– Там уже другая история, которую пока рассказывать не готов.
– Дацюку осталось 47 матчей в регулярках НХЛ до тысячи, Маркову – и вовсе десять. По-вашему, игроки 1978 года рождения вернутся за океан, чтобы "закрыть" почетнейшую статистику?
– Клубы понимают, что, возвращая ветеранов, они отбирают место у молодых игроков, которые должны играть сегодня и расти. Это бизнес. Ты сделал шаг и закрыл страницу карьеры. Не думаю, что это произойдет.
– Видите кого-то из нового поколения, кто унаследовал игровой интеллект Дацюка?
– Пока нет.
– Дацюк вошел в сотню лучших игроков в истории НХЛ, Малкин – нет. Несправедливо?
– Я бы включил, но это находится за пределами моих возможностей. Что толку здесь сожалеть и разочаровываться? Женя ответил на это победой в Кубке Стэнли. Он подключился к нашему клубу тех россиян, кто выиграл Кубок три раза (в него теперь входят Ларионов, Федоров, Брылин и Малкин. – Прим. И.Р.), и я очень рад за него. И два Кубка Дацюка тоже дорогого стоят.
– Как центрфорвард, кого ставите выше – Дацюка или Малкина?
– Выбор делать не готов. Они разные игроки, хоть и выступают на одной позиции. И оба – классные. Поставил бы их в одно звено и получал удовольствие от их совместной игры! (Улыбается.)
"ПРОБЛЕМ СО ЗНАРКОМ У ЯКУПОВА НЕТ"
– У вас не было желания попросить своих друзей – президента "Торонто" Шэнахэна и генменеджера "Тампы" Айзермана – чтобы они дали шанс вашему клиенту Наилю Якупову в своих командах?
– Джо Сакик, мой многолетний соперник из "Колорадо", а ныне генеральный менеджер этого клуба, первым сказал мне еще перед дедлайном в прошлом сезоне, что Наиль интересен "Эвеланш". У них намечался план перезагрузки, и Якупов в него полностью вписался.
У меня была задумка вообще соединить Якупова и Андрея Локтионова в одном клубе. И в одном звене. На мой взгляд, они очень хорошо сочетаются. Но не получилось. Летом очень плодотворно поработал с ними в Детройте, и с Наилем мы изменили многие вещи – вплоть до угла клюшки и загиба крюка. Проделали детальную работу в том, что он может усилить в своей игре. Он получил много информации, которую остается впитать и применить. За последние два-три года его начали ломать как игрока, но, надеюсь, эта работа поможет в предстоящем сезоне.
– Якупов вопреки ожиданиям многих предпочел "Колорадо" питерскому СКА. Худший клуб НХЛ оказался для него заманчивее богатого обладателя Кубка Гагарина и возможности сыграть на Олимпиаде?
– У нас был предметный разговор с Романом Ротенбергом, но сразу сказал ему, что решать будет сам Наиль. Парню уже 23 года, он взрослый человек. Я понимал, что он себя еще не реализовал в Северной Америке, и при этом у него большие амбиции, чтобы сдаться.
Впрочем, сдаться и сделать шаг в сторону – это разные вещи. Последнее может быть неплохим решением, и я сам предпринял его в свое время, когда ушел из "Ванкувера" в швейцарский "Лугано", а через год вернулся в "Сан-Хосе". Все это было еще до первого из трех моих Кубков Стэнли. Мне тогда было 33, и у меня за спиной была большая карьера. У Наиля ситуация другая. Он принял такое решение, а насколько оно правильное – покажет этот сезон.
– Когда-то на МЧМ играла тройка Якупов – Григоренко – Кучеров. Ваш клиент, первый номер драфта НХЛ, никак не может найти себя в лучшей лиге мира. Второй вообще вернулся в ЦСКА. Зато третий – одна из ярчайших восходящих звезд НХЛ. Почему так получается?
– Многое зависит от ситуации, в которую ты попал. Кучеров тоже сначала был не нужен в ЦСКА, зато потом оказался у человека, который знает и уважает российский хоккей. Имею в виду Стива Айзермана, и этим все сказано. В этом был элемент везения.
– Якупову не хватило своего Айзермана – по крайней мере, на данный момент?
– Он у него был в первом сезоне в НХЛ – в лице Ральфа Крюгера. И Наиль забил в том сезоне больше всех голов в "Эдмонтоне" и стал лучшим бомбардиром среди новичков лиги. К сожалению, "Эдмонтон" не проявил терпения и сделал большую ошибку, уволив этого очень сильного специалиста. Год-два становления при Крюгере – и все у "Ойлерз" было бы по-другому. Они не потеряли бы несколько лет.
– Как сейчас у Якупова отношения с Олегом Знарком?
– У них никогда не было проблем.
– А как же ситуация перед ЧМ-2016 в России, когда его отцепили от сборной, а вы заявили, что никакой травмы, которую ему приписали, нет?
– Стараюсь избегать выяснения отношений через прессу. Вам-то только это и надо, а хоккеистам ничего хорошего не дает. Но когда дело касается моих игроков, и я вижу какую-то несправедливость в их адрес – обязан подать голос в их защиту. Сделал это коротко и безо всякого вызова на скандал.
– Со Знарком уладили ситуацию?
– Да, с Олегом переговорили очень хорошо. Он своеобразный человек, но все мы разные. Никаких вопросов больше не возникало.
– Локтионов поехал на просмотровый контракт в "Лос-Анджелес", в составе которого в 2012 году завоевал Кубок Стэнли. Каковы шансы?
– Смотрю на них оптимистично. Андрей невезучий: три серьезных травмы. Но это человек, который в свое время в "Виндзоре" выигрывал "Мемориал Кап" и был третьим бомбардиром того Кубка после Джейми Бенна и Тэйлора Холла – ныне полноценных звезд НХЛ. Травмы плюс немножко мягкий характер мешают ему, но он – игрок! Новым генеральным менеджером "Кингз" стал Роб Блэйк, и надеюсь, он увидит в нем то, что нужно команде. Она сегодня явно нуждается в людях, которые могут поменять стиль, присущий "Лос-Анджелесу" при Дине Ломбарди и Дэрриле Саттере, сделать его более изысканным.
– Когда-то ваш "друг" Ломбарди, тогда еще не двукратный обладатель Кубка Стэнли как генменеджер "Королей", в "Сан-Хосе" сказал вам, что вы к нему приползете, когда вы попросили обмена после непродления контракта с Макаровым.
– Было дело (смеется). В итоге меня все же вынуждены были обменять в "Детройт", где я приполз к трем Кубкам Стэнли. У нас с Дином был серьезный бой, который потом продолжился по Локтионову. Но мы с ним никогда, что называется, не закрываем двери. Любая конфронтация у нас заканчивается тем, что смотрим друг другу в глаза и жмем руки. Это часть бизнеса!
"СКА И ЦСКА – ВОЗВРАЩЕНИЕ В СССР. НО У НАС ХОТЬ БЫЛИ СУПЕРСЕРИИ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, ГДЕ НАХОДИМСЯ"
– Как относитесь к окончательной поляризации богатых и бедных в КХЛ? Например, к тому, что в ЦСКА на скамейке зачастую сидит целая пятерка кандидатов в сборную России?
– Признаться, регламент, по которому существует НХЛ, знаю гораздо лучше кахээловского. Если бы в энхаэловском клубе десять человек смотрели игру из ложи – лига выписала бы ему колоссальный штраф. Там у тебя есть текущая заявка – 23 человека. Двадцать играют, трое сидят наверху. Остальные либо в фарм-клубе, либо в списке травмированных, где игрок может находиться не меньше недели. Таким образом исключается возможность, чтобы клубы играли в какие-то игры.
Модное слово "ротация" мне тоже непонятно. Мы же говорим не об английской футбольной премьер-лиге, где ты проводишь на поле 90 минут и играешь 11 месяцев в году по 80 матчей за сезон. Там мне это понятно. А когда, как в КХЛ, в регулярке 50 игр, то на льду ты должен быть постоянно. Не хочу навязывать свое мнение, но, чтобы команда была стабильной и уравновешенной, люди должны играть в каждом матче. Но не понимаю, идет ли то, что мы видим, вразрез с регламентом.
Когда создаются такие команды, как нынешние СКА и ЦСКА, возникает не только вопрос конкуренции в лиге. Появляются и другие мысли. Насколько игроки будут готовы получать в КХЛ ту порцию необходимого преодоления, которая необходима им для успешной игры на той же Олимпиаде в Пхенчхане? А НХЛ или АПЛ первая команда играет с последней – и все равно гарантирована настоящая борьба, нет и речи о легкой прогулке. Но в нашем хоккее это нереально, поскольку финансовая сторона важнее спортивной, и перекос тут весьма силен.
В советском хоккее ситуация была схожа с нынешней российской, но мы, по крайней мере, регулярно играли клубные суперсерии, чтобы посмотреть, где находимся. Сейчас такой возможности нет.
– Как вам решение "Автомобилиста" не выставлять на игру со СКА шесть ведущих хоккеистов, чтобы сберечь силы для других соперников?
– Однажды НБА оштрафовала главного тренера "Сан-Антонио Сперз" Грега Поповича на 30 тысяч долларов за то, что он примерно с той же целью не выставил на какую-то игру одновременно Данкана, Паркера и Жинобили. Чем, на взгляд лиги, ущемил интерес болельщиков, которые приходят смотреть на звезд. Но у нас в хоккее такое решение не очень себе представляю.
"БЫЛО БЫ ЗДОРОВО, ЕСЛИ БЫ ЯКУШЕВ ВОШЕЛ В ЗАЛ СЛАВЫ"
– Вы – один из тех, кто выбирает новых членов в Зал хоккейной славы в Торонто. Правда, что следующим из России там может стать Александр Якушев?
– Было бы здорово. Это в высшей степени заслуженный человек, лучший советский бомбардир Суперсерии-72, который давно уже должен быть там. Но процесс выбора очень труден. Обычно подается список из 8-9 человек, из которых в Зал попадают четыре. Выборщиков – 18 человек, голосование закрытое. Права говорить, кто в изначальном списке, мы не имеем, поскольку подписываем договор о неразглашении. Поэтому вы не услышите от меня никаких подробностей, кто там есть и кого нет.
– Якушев на Кубке мира сказал мне: "Кросби напоминает Ларионова". Согласитесь с таким сравнением?
– Безусловно, это комплимент. Приятно его слышать от Сергеича. Моя игра всегда была подчинена команде, тому, чтобы делать игроков вокруг себя лучше. Главной задачей для хоккеиста Ларионова было раскрывать других. И тот же Боумэн обычно бросал меня в пожарном порядке к тем, у кого в тот или иной момент не шло. Если "мушка сбивалась" у Шэнахэна – к нему, если у Козлова – к Славе... Он и Русскую пятерку в итоге разбил для того, чтобы к нам не привыкли. Но, когда было нужно, вновь объединял.
– "Питтсбург" стал первой за 19 лет командой после вашего "Детройта", которая выиграла два Кубка Стэнли подряд. Такова значимость наличия двух элитных центрфорвардов?
– Думаю, да. Два хоккейных гиганта – Малкин и Кросби – цементируют всю команду. Конечно, выигрывают "Пингвины" не только из-за них, но это – главная причина. У нас в "Ред Уингз" Скотти любил, чтобы было четыре сильных центра. Поэтому, хоть у нас до Гашека не было элитного вратаря, а были просто сильные – Вернон и Осгуд, – мы выигрывали, потому что забивали на одну шайбу больше, чем пропускали.
– "Питтсбург" может стать первым клубом со времен "Айлендерс" первой половины 80-х, который выиграет три Кубка Стэнли подряд?
– Может, но это будет очень сложно. Не думаю, что у него получится. Но, чтобы сформировать представление о фаворитах, мне нужно понаблюдать за сезоном хотя бы до Нового года.
– Макдэвид будет доминировать в НХЛ так же, как Уэйн Гретцки?
– Думаю, да. Первый раз увидел его, когда Коннору было 14 лет. Он играл на турнире, где в своем возрасте выступал и мой сын. Посмотрел и поразился: парень делает на льду все! Подчищает в обороне, создает, пасует, бежит, забивает. Он уже тогда вел игру всей команды. Художник на льду и профессионал.
МОЙ ПЕРВЫЙ БИЗНЕС-ПРОЕКТ В РОССИИ
– Как возникла идея открыть в Москве ресторан?
– Первый раз мой партнер по бизнесу обратился ко мне с этой идеей еще лет 7-8 назад, когда я приехал в Москву на серию бизнес-ужинов, чтобы продвигать свое вино. Тогда я не был к этому готов. Но сейчас город развивается, и в связи с чемпионатом мира по футболу вся инфраструктура становится заметно лучше. Это хороший момент, чтобы сделать первый шаг и открыть небольшое заведение.
Мне очень важно, чтобы здесь был мультинациональный объем спортивных культур, потому что спорт объединяет людей. Поэтому – 24 часа в сутки, и не только российский спорт, но и европейский, и заокеанский. Мне важно, чтобы люди сюда возвращались. Отсюда и продвинутый дизайн, и более развернутое меню по сравнению с обычным спортбаром. Когда даешь чему-то свое имя, то речь идет о твоей репутации. Это мой первый бизнес-проект в России, и я сейчас не столько думаю о том, когда он окупится, сколько хочу посмотреть, как все пойдет. И сам с удовольствием приеду в октябре и, допустим, посмотрю матч футбольной Лиги чемпионов, поужинаю, а в три часа ночи включу "Колорадо" – "Лос-Анджелес", где, надеюсь, один мой игрок, Наиль Якупов, сыграет против другого – Андрея Локтионова.
