Незаменимый. Рабинер – о Сергее Гимаеве
Трудно, почти невозможно было продолжать смотреть вроде бы очень хороший футбол в Черкизове, узнав минут за 20 до конца о Наиличе. И дописывать репортаж. Между моими глазами и полем словно вмиг возникла густая пелена, непроглядный туман. Но есть такое слово – "надо".
Однако сил задать Массимо Каррере и Юрию Семину хоть один вопрос на пресс-конференции не осталось уже никаких. И, подозреваю, не только у меня. Ни разу за всё время в России итальянского тренера не отпускали уже после двух вопросов.
Перед глазами – картинки с Олимпиады в Сочи, чемпионата мира в Москве, Кубка мира в Торонто. Заканчиваются пресс-конференции сначала Зинэтулы Билялетдинова, а потом Олега Знарка – крайне несловоохотливых людей, из которых на публике более одного предложения подряд клещами не вытянешь: иногда складывается впечатление, что их по этому принципу туда и подбирают.
И вот к ним, только что хмуро и бесстрастно бросавшим одно-два слова в ответ даже на самые содержательные вопросы, после прессухи подходит Сергей Гимаев. И они преображаются. Довольно долго беседуют с ним один на один, активно жестикулируют, сами спрашивают и уточняют не меньше его.
За все годы работы в футбольной журналистике я не видел ни одного эксперта, к чьей точке зрения самые разные тренеры сборной России выказывали столько живого интереса и уважения.
А у него был интерес ко всем окружающим. Не удивлюсь, если молодые коллеги сейчас начнут вспоминать, как Наилич в каком-нибудь пресс-центре поразил их общением на равных, без какого-нибудь: "Да что ты понимаешь?" Он никогда и никому такого не говорил. Он был кем угодно, но не памятником самому себе. Понты – это не про Гимаева: для него не было "важных" и "не важных" людей.
Он умел восхищаться талантом – и, даже критикуя, никогда не превращался в брюзгу. В том числе и это так притягивало к Наиличу людей. Он придумал (или перенес со льда в эфир) потрясающий неологизм, который навсегда останется его фирменным росчерком в тележурналистике – "мастерюга". Это слово нельзя использовать часто – затрется. Но когда оно звучало из уст Гимаева – вам про спортсмена все становилось ясно, не правда ли?
Коллеги, пишущие о хоккее, не дадут соврать: когда подходил Наилич и говорил, что ему понравился твой вчерашний материал (а он мог и похвалить, и поругать) – становилось по-настоящему приятно. Потому что это – Оценка! Оценка человека и профессионала, к которому ты относишься с огромным уважением. И учитывая, что ты сам все время ставишь под сомнение свое понимание хоккея (а со мной это, признаюсь, бывает регулярно), слова Гимаева, подтверждающие, что какую-то тенденцию ты оценил верно, очень важны.
Опытные журналисты вообще-то гораздо спокойнее относятся к оценкам со стороны, чем молодые. В основном они сами понимают, что сделали хорошо, а где оплошали или недоработали. Но слова таких людей, как Наилич, слушаешь совершенно иначе. Еще и потому, что твердо знаешь: он не будет врать и лицемерить. Ему это не надо, и он не такой человек. Он не будет, как модно теперь говорить, выстраивать с кем-то отношения. И если считает нужным кому-то что-то сказать – значит, просто искренне так думает, и за этим не стоит чего-либо другого.
Мы не знали его в молодости – но, к примеру, Алексей Касатонов как-то в нашем разговоре вспоминал, что Гимаев не был в стороне от тенденций моды. У Фетисова в Киеве был знакомый парикмахер – и на стыке 70-х и 80-х молодой Слава с Гимаевым и, представьте, Харламовым на одном из выездов поехали к нему и сделали завивку – на тот момент последний писк моды.
Мы лишь урывками знаем о том, каким он был тренером. Судя по всему – тоже очень хорошим. Причем в разных аспектах.
Помню, как разговаривал с Сергеем Федоровым на Олимпиаде в Нагано, куда он приехал после полугода без хоккея из-за контрактного спора с "Детройтом". И тогда еще не "папа Федс", как его называет Овечкин, а центрфорвард в самом расцвете своих суперзвездных сил рассказывал, как осенью 97-го приехал в Москву потренироваться с волчковским ЦСКА, чтобы поддержать форму. "Отдельное спасибо Сергею Гимаеву за то, что подготовил меня функционально", – сказал Федоров.
А Олег Кваша в 99-м в Майами говорил мне, что при его габаритах не силовика, а индивидуально сильного, склонного к творчеству хоккеиста из него в детской школе ЦСКА тоже сделал Наилич, который занимался с ним с первых дней в школе и до взрослой команды. В ней же он подготовил будущего обладателя "Колдер Трофи" Сергея Самсонова.
Пройдут годы – и весь свой опыт и знания Наилич вложит в свою уникальную экспертизу, к которой прислушивались все. И меня всегда вгоняло в недоумение, и я не раз писал об этом – почему в хоккее у нас востребован Гимаев, а в футболе...
Ладно, сейчас не время конкретизировать. Лучше о сути – почему в разборе хоккея востребован профессионализм, умение увлекательно и очень понятно рассказать об игре, здоровые и некрикливые эмоции, а в футболе – истеричная маргинальность с пеной у рта, голый эпатаж и "колы" с "двойками".
Сейчас и в футбольной экспертизе, считаю, все стало намного разнообразнее и лучше. Но уверен, что, кабы не пример Гимаева, там еще нескоро что-то изменилось бы. Потому что мир меняют личности. Они никому не подражают, а делают все так, как видят и понимают сами. Таким и был Наилич.
И все-таки не могу в это поверить. "Был"... Есть люди, на которых смотришь – и кажется, что с ними ничего просто не может случиться. Здоровые, жизнелюбивые, полные сил, энергии и планов. Они и уходят вот так – стремительно, в одно мгновение, ничего не успев понять. Так было с чудесным человеком футбола Виктором Евгеньевичем Прокопенко. Так теперь и с Гимаевым. Обоим было всего по 62.
Наилич был не только голосом, но и душой нашего сегодняшнего хоккея. Хоккея, в котором как раз души-то и остается все меньше. И никакой замены ему я не вижу. Незаменимые – есть.
