Юрий ГОЛЫШАК
из Кельна

Илью, сына знаменитого тренера Петра Воробьева, я признал не сразу. Кто-то с очень знакомым лицом помогает сборной России - то организовать автобус, то перевести речь Вячеслава Быкова на пресс-конференции. Я и не знал, что Воробьев-младший, бывший хоккеист "Лады" и "Магнитки", нынче ищет себя в другой профессии. Мечтая остаться рядом с хоккеем.

* * *

- Вы сейчас помогаете сборной России. Чья была идея?

- Идея была моя. Предложил через немецкую федерацию. Я знаю немецкий и английский - надеюсь, все пройдет хорошо. Играл с некоторыми ребятами из этой сборной, с Витей Козловым вообще с детства знакомы. Думаю, с организацией проблем не будет. Для меня это прекрасный опыт.

- Помогаете со всеми административными делами?

- Да, абсолютно. Начиная от перевода и заканчивая хозяйственными делами.

- Самая необычная просьба, с которой к вам обратились?

- Саше Овечкину новый шлем доставляли откуда-то из Мюнхена, за день до игры должен был привезти какой-то словак. Вот это - самое экзотическое. Надо было организовать доставку срочно.

- А проблема с едой, о которой говорили игроки?

- Я бы не сказал, что это была проблема - просто надо было подстроить еду в отеле под наши вкусы. Здесь - обычная европейская пища. Потихоньку решаем эту проблему.

- Вы имеете какое-то отношение к германской федерации хоккея?

- Нет, просто доигрывал во Франкфурте последние три года. Живу в этой стране.

- Когда сыграли свой последний матч?

- 9 сентября. Это тема для меня печальная. У меня было подряд два очень серьезных сотрясения мозга. Вот тогда, 9 сентября, красиво, как в Голливуде, увозили на "неотложке" прямо со льда. Очнулся в больнице, смотрю - майка разрезана ножницами. На тот случай, если совсем уходить буду, чтоб сердце запустить. Думаю, та игра против "Ганновера" станет для меня последней. Хоть об окончании карьеры я пока не объявлял. Немецкие доктора говорят: "Третье такое сотрясение - и будешь остаток жизни проводить, как один боксер, в кресле…" Я переспросил: "Мохаммед Али, что ли?" "Точно. Хоть у тебя все не так далеко зашло", - ответили немцы. Мне жизни Али не хочется.

- Как случилось сотрясение?

- Банально - человек в меньшинстве выбрасывал шайбу из зоны и сбоку засадил мне клюшкой по голове. На лице у меня все было переломано.

- Сильнее боли не знали?

- Здесь вообще больно не было - я сразу выключился. Двадцать минут лежал без сознания. Больно мне было в 23 года. Между бортов есть соединения, в эту дырочку угодило лезвие конька. Нога осталась на месте, а тело ушло в сторону. Тогда кроме перелома полетели все связки, капсула. Вот эта боль была поинтереснее. Полгода ходил на костылях. Тогда по дурости верил и в себя, и во врачей. А годы спустя мне те же доктора рассказали: "Мы не верили, что ты восстановишься". Нога очень необычно сломалась.

- Головные боли терзают?

- Да. Противопоказана любая физическая нагрузка. Это когда-то пройдет, а если не пройдет - надо учиться с этим жить.

* * *

- В "Магнитке" и "Ладе" еще недавно вы смотрелись здорово.

- Хорошо, если остались такие воспоминания. Конечно, тяжело заканчивать. Не знаю, как в КХЛ, но в немецкой лиге вполне мог поиграть.

- Закончив играть, многие настолько устают от хоккея, что смотреть на него не могут.

- А я - наоборот. В прошлом сезоне отыграл всего девять игр, в этом - две неполные. Очень хорошо сейчас понимаю, насколько люблю хоккей и как мне его не хватает. Когда сидишь дома, смотришь в одну точку, потому что больше ничего не можешь делать, у тебя просто голова болит… Вот это ответ - почему я здесь. Поближе к хоккею.

- Быть вторым тренером при отце - путь не для вас?

- Почему нет? Я специально возвращался в Германию - подучиться еще и тренерским моментам. Не знаю, как в КХЛ, но в тогдашней российской суперлиге физическая подготовка отставала от немецкой. В Германии этому уделяют много внимания. Эта тема меня захватывает. А отцу буду помогать с удовольствием.

- Вы долго снимали квартиру во Франкфурте.

- Сейчас купил свою. Там же. Понятно, если останусь в хоккее - это жизнь цыганская, сидеть на месте не придется. Когда играл в России, семья приезжала и уезжала. Сейчас с семьей поняли, что Франкфурт - это тот город, где стоит остановиться. Огромный аэропорт, близко и до Америки, и до России. Я по большому счету и карьеру хоккеиста в этом городе начал в 93-м году. Не считая нескольких игр за московское "Динамо".

- Думаете на немецком?

- На русском. Только если несколько часов общаешься с немецкой компанией, переключаешься на их язык.

- Дети по-русски говорят?

- Конечно. По-немецки, на английском и испанском. Мы для них снимали когда-то дом на Майорке. Три с половиной года там прожили. Мы Испанию очень любим. Даже думали квартиру там купить, но решили - невыгодно. На пенсию нам рано. Хорошее образование детям на острове дать невозможно. Русские люди покупают квартиры, приезжают раз в год - там протекло, здесь сломалось, кругом паутина. Захочешь отдохнуть - приезжай, бери лучший отель, и это будет выгоднее..

* * *

- Сколько зарабатывает средний хоккеист в чемпионате Германии?

- Здесь по зарплатам очень далеко до России. 70 - 80 тысяч евро "чистыми" в год. Еще клуб снимает квартиру и дает автомобиль. В плей-офф случаются какие-то премиальные - совсем смешные по сравнению с КХЛ.

- Если б вас попросили подобрать из немецкого чемпионата игрока для России - кто был бы первым номером в вашем списке?

- Здесь много канадцев, поигравших немного в НХЛ. В Германии очень неплохие вратари.

- Что за вратарь потрясающе играл в матче открытия против США?

- Эндрас. Молодой парень, 24 года. Открытие нынешнего сезона, - и он, и его нищая команда из Аугсбурга. Там один из самых крошечных бюджетов лиги, а дошли до финала. Немецкий ХК МВД. Первые вратари в клубах Германии обычно иностранцы, а этот - немец.

- Играет за две тысячи евро в месяц?

- Думаю, около того.

- Вам, гражданину Германии, никогда не хотелось вернуть российское гражданство?

- Хотелось. Не получилось. Шагов было много на разных уровнях. Что сделано, то сделано. Паспорт у меня немецкий, а сердце все равно в России. Не зря же я рядом со сборной. Это был драматичный момент - когда сдавал российский паспорт. Разглядывал печать, которую на него шлепнули: "Аннулирован", - и сердце щемило.

- Приезжая в Москву, на какой день думаете: "Скорее бы домой"?

- Вообще не думаю. Я там как дома. До Новогорска и сейчас доеду с закрытыми глазами. Речку помню, где купались. От ностальгии никуда не деться.

- Вернуть бы все назад - все равно поступили бы так же, приняли немецкое гражданство?

- В тех обстоятельствах - да.

- Жена чем занимается?

- Занимается на бизнес-курсах английского языка. По профессии она стилист.

- Самый ваш тяжелый день в Германии?

- Тяжело было студентам, которые приезжали сюда с двадцатью дойчмарками в кармане. А я приезжал с профессией. Раньше здесь русских недолюбливали, а сейчас узнали слово "олигарх". Готовы его увидеть в каждом прилично одетом русском.

- На вас тоже распространялась давняя нелюбовь к русским?

- Нет, на мою команду ходило по шесть тысяч зрителей. Сразу выучили фразу: "Илья, давай, давай". А сейчас во Франкфурте собираются под купол повесить мою майку, - только ждут, когда объявлю об окончании карьеры. Вот это, может, и будет самый тяжелый момент.

* * *

- Книгу Дэйва Кинга вы читали?

- Часть на английском. Сам Кинг мне подарил и подписал, когда работал в "Мангейме". Мама только сейчас привезла русский перевод, буду его изучать.

- Вы играли у него в Магнитогорске. Кинг написал, что хоккеистов закармливали таблетками. Кто поопытнее, тот спускал их в унитаз.

- Нам говорили, что это витамины. Но я взрослый парень, отправлял их туда же. Знаете, не хочу трогать эту тему, остались хорошие воспоминания о "Металлурге". Хоть меня из него и попросили.

- Почему?

- Я сам виноват. Кингу нравился парень, который отрабатывает и туда, и сюда. Я выходил на все вбрасывания, блокировал много бросков. Рабочая лошадь. Начался новый сезон, команда посыпалась. Кинга убрали, а меня следом. Потому что статистика - два плюс два. При этом считаюсь иностранцем. Виноват я сам: перестал с себя спрашивать как с иностранца. Перестал думать о личной статистике. Думал только о команде - но такой подход хорош, когда команда выигрывает.

- Обидно было?

- Очень. Я отдавал душу и сердце. Да и обычно я выбирал команду, а тут меня выгнали - впервые в жизни.

- В Германии у Кинга ничего не получилось?

- Не получилось. Здесь сложно тренировать - ты не можешь отправить игрока во вторую команду, фарм-клубов просто нет. Есть двадцать игроков - и каждого ты должен похлопать по плечу, чтоб он дал результат. Кинг - человек старой закалки. Хоть он как никто разбирался в хоккейных мелочах. Знал всех игроков мира, прямо как Виктор Васильевич Тихонов. Часами мог об этом рассказывать.

* * *

- Самое тяжелое упражнение отца, Петра Воробьева?

- "Злая собака". По зоне один бегает с шайбой, а другой должен отбирать. Отрезки по тридцать секунд. С людей по семь потов сходило. Когда с "Магниткой" попали на отцовскую "Ладу" в плей-офф, много хороших ребят потеряли - Раву Гусманова, Платонова… Поэтому и не прошли Омск. Нам мужиков не хватало - вроде двухметрового Платона. А команда тогда в Магнитогорске была сумасшедшая, настоящая машина.

- Неприятности отца переживаете как собственные?

- Да. С одной стороны, отцу в Ярославле вроде как отказали - с другой, он уехал в отпуск и прекрасно себя чувствует. Ищет Ярославль нового тренера или нет - понятия не имею. Отец говорит, сделал все, что можно было сделать. У меня есть русское телевидение - и я болел за Ярославль так, что жена уходила в другую комнату. Очень переживал.

- Вы часто дрались на льду…

- В Германии - со всеми подряд. Был огромный чех Увира, легендарная личность. Чемпион мира. Колотил в бундеслиге всех. И я, двадцатилетний русский мальчик, попадаю под него. Насел на меня, я вывернулся, сорвал с него две толстенные золотые цепочки, огромный фингал поставил. Отделал его, словом. После матча иду к машине, Увира навстречу. Лед держит у головы. Протягивает руку - и по-русски: "Поз-драв-ля-ем…"