«Шварценеггер сказал мне: «Буду за тобой следить». Он первым из россиян дрался за титул UFC в XXI веке
Али Багаутинов, 36 лет. Наилегчайший вес. Статистика в ММА: 22 победы, 7 поражений. Статистика в проф. боксе: 2 победы, 0 поражений.
Али Багаутинов в 2014 году стал первым за 16 лет россиянином, который бился за чемпионский титул UFC (причем против великого Деметриуса Джонсона). Он был чемпионом Fight Nights и вообще одной из главных звезд этого знакового для российских ММА промоушена, выигрывал чемпионат мира по боевому самбо, проходил сборы у Абдулманапа Нурмагомедова, а в 2022-м будет драться в финале Гран-при Brave — за чемпионский пояс. 19 декабря Али выйдет против бывшего чемпиона мира WBO Руслана Проводникова. Поединок пройдет на турнире Open FC — по правилам бокса, но в рейдже (гибрид клетки и ринга).
За две недели до боя Багаутинов дал большое интервью «СЭ». Я показывал Али его старые фотографии, а он их комментировал. Так мы обсудили всю его богатую на события карьеру — Багаутинов рассказал много историй, которые раньше не рассказывал никогда.
«Пошли легенды, что два каких-то русских мальчика приехали и все соревнования выиграли»
— Справа я, посередине — сестра, а слева — брат Артур. Эта фотография была сделана в 1995 или 1996 году в Оренбургской области, в селе имени Ленина. Мы, по-моему, пришли из школы. Папа любил фотографировать, сам проявлял фотографии. Сказал нам: «Давайте я вас сфотографирую!» Потом проявил фото, оно и сейчас есть, где-то дома лежит.
— Как вы оказались в Оренбургской области?
— Отец женился на моей матери, и они уехали гулять по России. Добрались до Оренбурга.
— А когда вернулись в Дагестан?
— В 1997 году.
— У вас на этом фото волосы очень светлые.
— Да, у меня вообще с рождения волосы были белые-белые. Со временем они начали выпадать и темнеть.
— Вы, наверное, выделялись на общем фоне, когда вернулись в Дагестан.
— Когда вернулся в Дагестан, у меня были очень длинные и светлые волосы. Шли с братом по селу, все вокруг удивлялись: «Кто это приехал? Откуда приехали, кто такие, как зовут?» Брат отвечал: «Меня Артур зовут». Вроде имя не дагестанское. Я отвечал: «Меня зовут Али». Вроде дагестанское имя же. Спрашивали: «А вы откуда приехали?» Они думали, что это русские приехали, у нас-то речь поставлена, акцента нет. Начинали нас проверять: «Подерись с тем, подерись с этим». Такие проверки уличные дагестанские были. Приходилось...
— Помню, вы рассказывали, что, пока шли до школы, могли поучаствовать в четырех драках.
— Да, пока до школы дойдешь, пока до зала дойдешь — несколько драк. Еще была такая легенда: когда мы с братом начали заниматься вольной борьбой, нас, понятное дело, не чувствовали в первые две недели. Потом, через месяц, я с командой поехал на первенство Дагестана и был единственным, кто смог занять второе место.
— Один месяц — и сразу на соревнования?
— Я выступал в 26 кг, среди детей. Занял второе место. Тренер был в шоке, все были в шоке. До этого у нашей команды никогда не было призовых мест.
Я домой приехал — отец пир закатил. Потом брат тоже подключился, он даже лучше меня боролся. Работал в стиле Бувайсара Сайтиева, отсюда зайдет — оттуда вылезет. Но он был полегче меня, я боролся в 26 кг, а он — в 23-24. Через год, после того как мы начали заниматься борьбой в селе, пошли легенды, что два каких-то русских мальчика приехали и все соревнования выиграли (смеется).
«За два года я прошел путь бухгалтер-кассир-бухгалтер-главный бухгалтер»
— Эта фотография была сделана в Кизляре, в Кизлярском парке. Со мной на фото и родственники, и друзья, и одноклассники. Это ребята, с которыми я общался, дружил. По-моему, это было, еще когда я учился в университете. Приезжал в Кизляр, собирались такой бандой и покоряли город (улыбается).
— Вы учились в Москве или в Махачкале?
— Я учился в Белгороде. Два года отучился и начал работать.
— Кем работали? Или имеете в виду спорт?
— Нет, спортом я тогда не занимался, бросил. Я начал заниматься в 13 лет, отец ушел из жизни, когда мне было 16. Где-то с 16 до 19 я вообще не занимался, настроения не было. Даже в зал не заходил. Когда поступил в университет, я начал уже думать: «Дай-ка для себя похожу на классическую борьбу». Там у меня начало получаться, тренер начал предлагать соревнования, а я отказывался. Тренер говорил: «Какое «не хочу»? У тебя такие данные! Ты человека, который в два раза больше тебя, вытаскиваешь с пола, как бы он ни хватался». Я отвечал: «Я подумаю». Помню, он забрал меня на всероссийский турнир по греко-римской борьбе, там я занял второе место. Больше не выступал. У меня не было времени выступать, я работал. Мать не работала, сестра и брат учились в школе, надо было помогать.
— Кем работали?
— Грузчиком работал, на стройке работал тоже. Тогда уже оставил университет, приехал в Кизляр, начал работать у дяди на консервном заводе грузчиком. Делал любую работу. Надо было полы помыть — мыл, надо было двор подмести — подметал. Никогда не брезговал работой, потому что надо было кормить семью. Поработал где-то год, потом дядя выделил мне кабинет, сказал: «Ты же у нас бухгалтер, давай попробуй кассиром поработать». Он приставил ко мне главного бухгалтера, тот меня натаскивал-натаскивал, за два года я прошел путь бухгалтер-кассир-бухгалтер-главный бухгалтер. Это серьезная работа, я просто не выдержал. Сидел в кабинете и думал: «Неужели я... Столько все говорят про мои данные, про спорт. Неужели я должен сидеть в этом кабинете?» Просто я не мог сидеть в таком пространстве долго, мне нужно движение. Тем более я был молодой, 19-20 лет. Подсознательно думал о том, что я должен быть спортсменом, что я хочу быть спортсменом и достигать высот. Так и записался на боевое самбо, хотел научиться руками бить.
— До боевого самбо мы еще дойдем. Вот еще одно фото.
— Кстати, оно было сделано в Черняевке, этот кубок я выиграл на всероссийских соревнованиях по греко-римской борьбе. Там я впервые в жизни ухо сломал, до этого никогда такого не было. Приехал с огромным распухшим ухом, стеклянным кубком, медалькой и грамотой.
— Сколько раз в жизни ломали уши?
— Левое ломал один раз, оно у меня более-менее порядочно выглядит. А правое раз семь ломал, а на восьмой раз оно у меня просто оторвалось (улыбается).
«В панкратионе у меня 300 боев. Если брать с боевым самбо — больше 500»
— Под этим фото Хабиб оставил комментарий: «Я фоткаю».
— Это знаете, что за фотография? Наш тренер, Абдулла Макагаджиев, отправил нашу кизлярскую команду на сборы к Абдулманапу Нурмагомедову. Там была вся его команда — и Хабиб, и Рустам Хабилов, в общем, все, кто сейчас дерется на высоком уровне. Горы, закрытая зона, большой спортзал, тренировки. Помню, кто-то из их команды дал нам арбуз, а мы этот арбуз просто раздербанили, как будто его и не было.
— А фотографировал действительно Хабиб?
— Ну, он просто шутил, он не с нами жил, а в отдельном доме. А так мы все общались, конечно.
— Получается, там было много людей.
— Да. Абдулманап проводил сборы, туда приезжали практически со всего Дагестана. К концу сборов Абдулманап проводил соревнования, кажется, чемпионат Северного Кавказа по рукопашному бою. Все должны были там выступать. На эти соревнования еще ребята потом подъезжали, со всего Северного Кавказа собирались. Помню, подрался там в первом бою с Рустамом Какраевым, сломал ногу и ушел домой.
— Следующее фото: вас тут нет, но вы точно участвовали на том турнире. Что за бой на фотографии? И расскажите про панкратион в целом.
— Все бойцы, которые сейчас выступают на высоком уровне, прошли через панкратион. Помню, и Хабиб дрался, и Рустам [Хабилов], и Расул [Мирзаев], все ученики Абдулманапа там участвовали. Я тоже, конечно. Соревнования по панкратиону всегда проводились в Москве, это был более-менее приближенный к ММА вид спорта.
Бой, который изображен на фото: Хабиб слева, справа Радж Хизриев. Радж был из нашей команды. Получается, было противостояние кизлярского боевого самбо против махачкалинского. Они такой бой закатили! За этот бой можно было отдельный приз давать. Они вообще на месте не стояли. До сих пор помню, как они дрались. Тогда Хабиб борьбой выиграл, но на руках Раджик его чуть-чуть переигрывал.
— Сколько всего у вас было боев в панкратионе?
— С 2008 по 2013 год я каждую субботу дрался.
— Ничего себе! Это тоже надо в рекорд заносить.
— В общем, где-то 300 боев по панкратиону наберется.
— 300? Это же не считая боевого самбо?
— Если с боевым самбо брать, то уже больше 500 получится.
— С кем из известных личностей пересекались в панкратионе?
— По панкратиону я встречался с Маратом Магомедовым, он был в команде Абдулманапа. Мы на каком-то всероссийском турнире в финале с ним дрались. Еще несколько раз бился с Азаматом Гашимовым, бывшим бойцом UFC.
— У Хабиба, получается, тоже много боев по панкратиону?
— Они приезжали практически на все соревнования, которые проводились в Москве. Помню, был кубок «Атриума», он только за этот вечер четыре боя провел. После этого кубка они еще куда-то поехали выступать. Молодой организм такой: сегодня тут подрался — завтра восстановился и подрался где-то еще. Так же и по рукопашному бою, и по боевому самбо. Костяк, который сейчас выступает, прошел через все.
— Хабиб и в панкратионе никому не проигрывал?
— Не помню, чтобы он там кому-то проигрывал. Только на официальной версии боевого самбо он проиграл в поединке за выход в полуфинал, это было на чемпионате России в Краснокамске (Владимиру Зенину в 2010 году. — Прим. «СЭ»). После этого я его не видел в этой версии. А в другой версии по боевому самбо он не проигрывал.
«Договорились только бороться. А он вышел с бешеными глазами и сразу ударил в висок»
— Кстати, вот фото с боевого самбо.
— Да, мы тут — чемпионы мира 2008 года. А в середине — Мага Гималайский.
— Почему Гималайский?
— Он был такой большой, как медвежонок, мы его называли гималайским медведем. Слева от меня — Магомед Гаджиев, мы с ним вместе начинали, вместе выигрывали чемпионаты России и мира. Сейчас он тоже профессиональный боец, тренирует.
— Какая схватка в боевом самбо запомнилась больше всего?
— Помню, в 2012 году был чемпионат России по боевому самбо в Москве, я встречался с парнем из Саратова, кажется, его звали Курбан, фамилию не помню. Впрочем, я даже не помню сам бой, помню только, как на него настраивался. «Чемпионат России, Москва, надо по-любому выиграть», — это меня просто съедало изнутри. В психологическом плане бой был очень тяжелым. Физически я, может, все вытягивал, но психологически было сильное давление. Хотелось выиграть, выйти на очередной чемпионат мира...
Вспомнил еще одну схватку, но не буду говорить, с кем дрался. Мы приехали на соревнования, я вышел на поединок за выход в финал, против меня — наш земляк. Он ко мне подошел и сказал: «Че, давай драться не будем? Мы же земляки». Я говорю: «Ну, давай чисто поборемся». Я капу не стал надевать, бинты не завязал, вышел на расслабоне. Думаю: «Сейчас поборемся, проиграю — значит проиграю, выиграю — значит выиграю». А он вышел — глаза бешеные! Я руки тяну, чтобы его в захват взять, а мне прилетает удар — прямо в висок! Меня шатает, я его поймать не могу. Думаю: «Как? Мы же бороться собирались!» Еще и капы нет. Он меня застал врасплох. Я резко собрался, ничего не стал ему говорить, мы начали драться. Дрались-дрались, в итоге я выиграл 3-1 или 3-2. Весь рот в крови был. Думаю, пойду сейчас и скажу ему, что мы же договаривались, а потом подумал: «Ну и что я буду ему говорить? Я сам виноват, чего это я расслабился?»
— Как? Он же, получается, обманул, некрасиво поступил.
— Да, но я все равно не стал ничего говорить, пусть это остается на его совести.
— Что стало с этим парнем? Он стал бойцом ММА?
— Ну, он выступал несколько раз. Мы с ним еще несколько раз встречались и по панкратиону, и по боевому самбо — он постоянно мне проигрывал. В их команде молва ходила, они постоянно вспоминали: «Когда мы уезжали на какой-то чемпионат, мы его отдельно на тебя настраивали. Он мог любого побороть на тренировке, а именно с тобой ему чего-то не хватало». И Абдулманап покойный над ним сидел, грузил его, планировал бой, строил тактику, но... Он выиграл какие-то соревнования, но я его больше не видел после чемпионата Дагестана.
— Это самое старое ваше совместное фото с Камилом Гаджиевым из тех, которые я видел. Это, кажется, тоже времена боевого самбо. Как познакомились с Камилом?
— Мы познакомились в 2008 или в 2009 году на каких-то соревнованиях по боевому самбо. Или даже раньше, в 2007 году. Это были соревнования неофициальной версии. Он мне тогда говорил: «Ты не там дерешься». Я у него спрашивал: «А где еще драться?» Он объяснял: «Надо в другом боевом самбо драться». Он мне два года об этом твердил. Видел мои данные человек все-таки. Он сказал мне: «Если ты там выиграешь чемпионат России, то у тебя и ставка будет, и почет». Я потом решился выступить в другой версии, согласился. Выступил на чемпионате Москвы, выиграл, отобрался на чемпионат России. Как раз на этом чемпионате России, в Краснокамске, мы с Камилом и сфотографировались. Это фото после финала, я выиграл. Шел с кубком, Камил меня подхватил, и мы сфотографировались. С тех пор мы стали плотно общаться.
— Помните первую встречу с Гаджиевым?
— Я помню, он выступал на соревнованиях, мы вместе тренировались у Николая Анатольевича Елесина. Он мне какие-то советы давал, а я его слушал как старшего. А плотно общаться стали после чемпионата России, о котором я рассказал до этого.
«Если убрать ненужные моменты, Александр Емельяненко — добродушный, нормальный парень»
— С кем вы на этом фото?
— Это мы сфотографировались в Крыму, у нас там проходили сборы. Это были летние сборы, мы там чисто качались. На эти сборы приезжала сборная Белоруссии по бодибилдингу. Их там была целая толпа, мы в одном зале тренировались, на одном пляже загорали, в одних и тех же местах сидели и отдыхали. Тому, с кем я сфотографировался, на тот момент было около 50 лет. Он был очень общительный, самый общительный из всей их команды. У него было столько мышц, что он разговаривал и ему не хватало кислорода для мышц. Одышка была при разговоре. Говорит-говорит, потом подышит — и опять говорит.
— А стычек с бодибилдерами не было?
— Нет, стычек не было, они добрые в этом плане.
— Это тоже со сборов в Феодосии?
— Да, тоже оттуда (смеется).
— Что за песню тут исполняете?
— Кто там на фотографии, дайте посмотрю. Так, здесь Мурад Керимов, Мурад Мачаев и два брата, тоже чемпионы мира и чемпионы России. К концу сборов, когда у нас уже силы кончались, эмоции переполняли, нам хотелось домой. Однажды вечером сидели и думали: «А давайте пойдем покричим в караоке!» Все подхватили идею: «Да сейчас на всю Феодосию кричать будем!» Нашли караоке где-то рядом с пляжем, там был конкурс на лучшую песню. Мы смотрели, как пели другие, сами угорали, думали, как мы будем петь песню. Уже не помню, что мы пели, но спели от души — это точно.
— Вы в итоге выиграли?
— Да какой выиграли? (смеется) Как начали прикалываться, смеяться, петь! Веселая история. Кто фоткал, если честно, не помню.
— Помню, общался с тренером Александра Емельяненко Юрием Разумовым, и он обмолвился, что где-то в 2010 году Александр приехал на сборы в Феодосию, но почему-то эти его сборы долго не продлились.
— У него долго не продлились? (улыбается)
— Да.
— По-моему, это было в 2011 году. Федя и Саша приезжали на сборы, для меня они были примерами — заслуженные мастера спорта. Федя тренировался с нами, Саня тоже с нами тренировался, но иногда. Не могу сказать, что он занимался какими-то другими вещами, просто у него был свободный график. Потом он просто уехал (смеется). До конца не остался.
— В недавнем интервью вы говорили, что Александр, если убрать всякие моменты, — золотой человек. Можете поподробнее?
— Почему Александр — золотой человек? Если убрать все ненужные моменты, он добродушный, нормальный парень. Сын, когда приходит на тренировку, сразу к нему бежит. Они спаррингуются вместе, общаются. Он даже у себя в Instagram выкладывал спарринг с моим сыном. Он тогда записал видео, сказал: «Сейчас я не выкладываю спарринги, чтобы мои соперники меня не изучали, но сегодня сделаю исключение», и выложил спарринг с моим сыном. Александр любит детей. Просто человек не может собрать себя, может, что-то мешает. Хотя его сейчас поддерживают нормально. Не могу судить чужую жизнь. Для меня он ничего плохого не сделал, я отношусь к нему абсолютно нормально, как и к его старшему брату. Абсолютно нормальные, хорошие ребята, примеры в спорте. Они достигли больших результатов в мире любительского спорта.
«Заблудились в цепи. Увидели человека. Бежим к нему. И тут он начал передергивать ружье...»
— Это фото вы подписали так: «Этот мужчина нас чуть не пристрелил».
— Не пристрелил? (Смотрит на фото и начинает смеяться.) Откуда эти фотографии вообще? Ха-ха-ха!
— Что там произошло?
— В 2011 году я купил новую машину, Chevrolet Cruze. Поехал вместе с Гамзатом Сайфутдиновым и моим товарищем-таджиком, с которым мы лет 17 знакомы, Рауфом Ибрагимовым. Рауф нас, кстати, сфотографировал здесь. Мы выехали из Астрахани, просто поехали прямо по дороге. Навигатор показывал, что нам нужно прямо, а на дороге развилка. Время — под утро. Мы поехали прямо, заехали на какую-то тропинку, в какое-то поле попали. Связи нет, телефоны не работают, ничего нет. Машины едут мимо, никто не останавливается. С рассветом поехали дальше, смотрим: вот этот человек с ружьем баранов пасет. Я сказал: «Гамзат, Рауф, давайте подойдем к нему, спросим, куда нам ехать». Бежим к нему — а у него собаки. Он что-то крикнул, собаки назад отошли. Он ружье в руки взял и начал его передергивать! Я это увидел, мы остановились, закричали ему: «Подожди, подожди! Нам нужна помощь!» Он нам кричит: «Что нужно?» А мы ему: «Мы дорогу спросить!» Он такой: «Ааа...» И пошел к нам. Правда, все равно с ружьем в руках, наготове. У нас ничего в руках, мы к нему подошли. Он нам сказал: «Вы куда вообще заехали? Это степь, здесь машины вообще не ездят. Езжайте обратно 150 км, на ту же дорогу до развилки, и налево». На обратном пути было очень много развилок, еле-еле разобрались, за каким-то мотоциклистом увязались. В общем, тот человек мог легко нас пристрелить, но мы все-таки доехали до Дагестана. Ехали трое суток, хотя можно было приехать за сутки.
— Это вы на свадьбу ехали?
— Да, к Мураду Мачаеву.
«Хочу потрогать ухо — а уха нет!»
— А теперь про разорванное ухо...
— Да, это в Брянске было (в сентябре 2012 года. — Прим. «СЭ»). Очередной турнир Fight Nights в Брянске, главный бой вечера — Виталий Минаков против какого-то бразильца, не помню, как его звали. У меня был со-главный бой вечера с белорусом Вадимом Жлобичем. Крепкий парень был. Бой был двухраундовый. В первом раунде мы подрались, во время второго из угла мне подсказали, что нужно добивать соперника, потому что он уже не дышит. Я попер на него, бью, серия есть. Прошел в ноги, решил: «Сейчас подниму и закончу в партере». Я его от души поднял, сделал красивый бросок и правым ухом ударился о его затылок. Почувствовал такую резкую боль, аж в голову отдало. Думал: «Как я ударился? Где я нахожусь?» Потерялся на секунду. Хочу потрогать ухо — а уха нет! (Смеется.) Трогаю, ухо болтается, я его ставлю обратно. Смотрю на угол, а оттуда все на меня смотрят с выпученными глазами. А я как раз другой рукой держу соперника за шею. Думаю: «Если сейчас бой не закончу, то меня могут снять». Я упал и начал его душить. От того, что я напрягался и душил его, у меня из уха забрызгала кровь. Я еще удачно лег, прямо напротив врача, врач все это увидел и закричал: «Остановите бой!» И в этот же момент соперник сдался! Я встал, боли не чувствовал. На фотографии меня как раз перевязывают.
Меня перевязали, дали микрофон, и тогда я произнес знаменитую фразу: «Дорогие брянскинчяне». Надо было сказать «брянцы», а я, когда до этого слова дошел, подумал: «А как правильно сказать? Жители Брянска или брянскинчане?» Слова «брянцы» на тот момент у меня в голове вообще не было. Весь зал встал, люди аплодировали! Надолго запомнил.
— Шикарный выход на ринг.
— Об этом все до сих пор говорят, и до сих пор никто не повторил.
— Ну, один смог — Тайсон Фьюри так вышел на второй бой с Деонтеем Уайлдером.
— По-моему, я даже как-то на это отреагировал, писал: «Ты чего за мной повторяешь?» (Смеется.).
— Кому пришла в голову идея такого мощного выхода?
— Камилу [Гаджиеву], причем спонтанно. Он сказал: «Давай тебя на троне вынесем». Я ему ответил: «Ты чего, какой трон?» Ну, поговорили и забыли. Я забыл. А они, оказывается, все приготовили. Я зашел в раздевалку, смотрю — а там трон, мантия и корона. Я подумал: «Вы чего, прикалываетесь? На самом деле надо на троне выходить?» Мне сказали: «Да, это твое». Подумал: «Ну, не буду сопротивляться, будь что будет». Вышел на троне, почувствовал себя тогда королем легкого веса (смеется).
— Думаю, про прозвище Puncher King вас уже спрашивали, но я все-таки тоже спрошу: откуда оно взялось?
— Вы как раз показывали нашу фотографию с Камилом с чемпионата России, а я там два или три нокаута сделал в своем весе. Глухие нокауты, народ падал. Ко мне не мог подойти ни один самбист. В финале соперник был настолько перепуган, что так ко мне и не подошел, хотя он был чемпионом Европы по спортивному самбо, мог просто взять и швырнуть меня. А я его не подпустил своими ударами. После этого я вышел, а Камил мне сказал: «Ну, ты теперь нокаутер». Я ему ответил: «Мне это нравится». Когда я начал выступать в Америке, «Нокаутер» перешел в «Puncher», они же добавили «King».
— Был «Король-нокаутер»?
— «Король ударов», что-то такое.
— Самый жесткий ваш нокаут в боевом самбо?
— Их два. На чемпионате Москвы был очень глухой нокаут, я аж испугался. Еще один нокаут — на все том же чемпионате России в поединке за выход в полуфинал. Самбист на меня полез, пытался схватить, а я ему хороший боковой дал — он сложился, аж самому страшно стало. А на чемпионате Москвы я правым кроссом соперника вырубил.
«UFC. Выхожу в зал, в голове крутится мое прозвище, думаю: «Зачем мне все это нужно было? Зачем я сюда приехал?»
— Теперь самое интересное: UFC. Это вы в Бразилии. Первый бой в UFC. Как вы туда летели, какие эмоции?
— Тут мы с Андреем Бупасом (Андрей Ивичук — тренер по боксу. — Прим. «СЭ»). Я очень много хейта получил, когда меня подписали в UFC.
— Почему?
— Процентов 20 в комментариях писали: «Сейчас посмотрим, какой ты нокаутер». Не верили в меня. Когда мы прилетели в Бразилию, у меня был страх, я ведь оказался там впервые в жизни. Мы прилетели за пять дней до того, как прилетели все из UFC. Посмотрели движуху, погоняли вес. Когда я выходил на бой, я увидел, насколько люди серьезно болеют. 30-тысячная арена кричит во всю. А у меня все равно в голове крутится прозвище, думаю: «Зачем мне все это нужно было? Зачем я сюда приехал?» Дрался с местным парнем, он был на три категории выше меня, большой. Думал: «Я его точно не нокаутирую», но в третьем раунде я все-таки до него дотянулся правым кроссом, который мы отрабатывали. Свалил его наглухо и подтвердил свое прозвище. После этого у меня очень долго не было нокаутов, не знаю, почему (смеется). Я уже и Загорскому говорил: «Да не называй ты меня так! Просто Али, пожалуйста». Он мне: «Давай «профессор ММА». Я ему: «Ну ладно».
— Ваш второй бой в UFC.
— Тим Эллиотт.
— Кто сделал такое с грушей?
— Это Бупас меня мотивировал, говорил: «Вот, каждый день будешь смотреть на соперника и работать. Он тоже не спит, надо побеждать». Один-два дня повисел там этот Эллиотт, пока я его не разорвал (смеется). Ударил кулаком — и фото порвалось.
— Шварценеггер.
— О, это как раз после боя с Эллиоттом, это было в Лас-Вегасе.
— Шварценеггер пришел на турнир?
— Да, я его видел в первых рядах, когда выходил на бой. Был в легком шоке. Думал: «Я же все детство на него смотрел, прически под него делал, очки искал, как у него, винчестеры делал из дерева, как у него». У меня был первый или второй бой в карде. Я был так вдохновлен! Все детство я смотрел на Шварценеггера, а теперь он посмотрит, как я дерусь. Ну точно не вариант проигрывать! Надо было себя показать. Подрался, выиграл. Потом спросил: «Можно увидеться со Шварценеггером? Я хочу сделать с ним фото». Мне ответили: «Без проблем! Мы тебя позовем». Я сидел, ждал, весь на нервах. Потом меня позвали, я ему сказал через переводчика: «Все детство на тебя смотрел и никогда не думал, что ты будешь смотреть на меня. Очень рад знакомству, спасибо, что вдохновлял меня все детство! Можно фото?» Он мне ответил: «Ты — молодец, я следил за твоим боем, ты хорошо подрался. Буду теперь за тобой следить».
— Прямо как в сказке.
— Сфотографировались, тепло пообщались. Я был очень вдохновлен.
«Когда предложили Линекера, был страх. А в бою он вообще ничего не сделал»
— На этом фото с вами еще два известных человека, и один из них тоже снимался в кино.
— Андрей Орловский и Джон Додсон. Это фото из Нью-Мексико, из Jackson Wink. По-моему, тогда я готовился к Линекеру, к третьему бою в UFC. Додсон активно помогал мне... А, нет, это была подготовка к Эллиотту. Додсон как раз до этого дрался с Эллиоттом и помогал мне. А Андрей Орловский давно тренировался в этом зале, принял меня, разместил, помогал с тренировками, питанием.
— Вам нравилось в Jackson Wink?
— Честно — в Jackson Wink мне нравилась атмосфера, тренировки, но само место, Нью-Мексико (зал расположен в городе Альбукерке. — Прим. «СЭ»), мне не очень понравилось. Я там мучился постоянно.
— Вы не единственный, кто так говорит. Что вам не нравилось там?
— Такое мрачное место, кроме зала и комнаты ничего не видишь. Некуда сходить, не на что отвлечься. Пустыня. Если мы где-то в тренировках что-то меняли, ходили в горы побегать — это был праздник.
— Вот еще одно фото с битвы взглядов с Джоном Линекером, вы в футболке с надписью. Кто придумал эту надпись, кто ее подготовил?
— Там написано: «Завтра ты узнаешь, что такое «каменные руки». Это точно фраза Камила, только он может такое придумать. Я был очень заряжен на этот бой, был уверен, что перехитрю соперника, обману и выиграю бой. Был готов сделать что угодно. Все так и получилось. Он настолько перенервничал, что не смог сделать вес. Ко мне подходили из UFC, спрашивали: «Снимаем его и ты забираешь гонорар или ждем, пока он сгонит вес?» Я отвечал: «Мне без разницы, даже если он не сгонит вес, я готов». Смотрю, через часик Линекер подбегает ко мне и говорит: «Извини меня, я сделал вес, все нормально». Я сказал: «Отлично, завтра увидимся». Если вы смотрели бой — он ни одного акцентированного удара не нанес. Мы все видео при подготовке показывали в правше, а я вышел на него в левше.
— Хитро.
— Я увидел его глаза в начале боя, он сначала хотел перестроиться в левшу, потом подумал: «Да зачем мне это нужно?», остался в правше, а затем начал дергаться. Тут я и подумал: «Все, ты мой».
— А кому принадлежала идея с видео?
— Вообще, я не люблю показывать подготовку, чтобы соперники не подсматривали. А насчет левши — это мы с Андреем [Бупасом] придумали. Я видел, как Линекер дрался с левшой в UFC и заметил, что ему некомфортно. Я предложил Андрею, он сказал мне: «Да! Молодец! Так и сделаем». План удался.
— Линекер до боя с вами выиграл четыре боя в UFC подряд, а после поражения от вас выиграл шесть боев подряд. Ставите победу над ним на первое место в карьере?
— Наверное, это самый запоминающийся для меня бой. Я помню свой страх, когда мне предложили бой с Линекером. Я сказал: «Подождите-подождите, я перезвоню». Посмотрел его бои. Перезвонил и спросил: «А что, других вариантов нет?» (Смеется.) Мне сказали, что нет. Я решил, раз других вариантов нет, то давайте Линекера.
— А он вас в бою не впечатлил?
— Нет. В партере он был вообще слабый. В стойке ни разу акцентированно не попал. Мы настолько четко подготовились, что он не мог под меня подстроиться.
— После победы над Линекером вы сразу поняли, что дальше будет титульный бой?
— Нет, не сразу. Я вообще хотел еще пару боев провести. Там были такие бойцы, как Ян Макколл, я очень хотел ему немного усики подрезать. Еще там был Джон Морага, с ним я тоже хотел подраться. Еще был Джозеф Бенавидес, ну, с ним я потом подрался, но хотел выйти против всех этих бойцов до титульного боя. Через две недели после боя с Линекером мне позвонили и сказали, что предлагают титульный бой. Я спросил: «Можно подумать?» Мы подумали с Камилом и решили: «А что? Пока есть, надо брать». Мы не отказались.
«Америка лет на 30 впереди России по фармакологии. Если они уже закончили 11 классов, то мы только в школу пошли»
— Вот ваше фото с Деметриусом Джонсоном до боя. Можно сказать, что Джонсон — боец с другой планеты? Понятно, что он потом проиграл, но сейчас это уже ветеран, а тогда он был на пике, причем потом еще долго на нем оставался.
— Я бы сказал так: это боец вообще другого уровня. Не знаю насчет планеты, но уровень другой. После титульника, после драки с ним я мечтал попасть к нему в зал, чтобы посмотреть, как он тренируется, нарабатывает выносливость. Я не понимал, как у него все это получается. Но не получилось попасть к нему. Сейчас вспоминаю этот бой: был шанс, но, наверное, психологически меня немного не хватило.
— То есть главная проблема была в психологии?
— Да. Я еще тогда Камилу говорил, что не готов чисто психологически. Я бы еще два боя до титула провел.
— Незадолго до боя у вас была стычка с другом Рустама Хабилова, это известная история. И ведь накануне еще объявили, что на соревнованиях по самбо у вас допинг нашли?
— После чемпионата мира в ноябре 2013 года мне сказали, что у меня был допинг. Потом меня допустили на чемпионат России. Меня дисквалифицировали на два года, мы все опровергли, в 2014 году меня пустили на чемпионат России, где я стал вторым. Поехал на чемпионат Европы, выиграл его, а потом появилась эта история, что у меня типа дисквалификация по боевому самбо, не знаю, откуда она взялась. Опровергнутая ситуация, в которой начали копаться. Неприятно.
— Еще вы вспоминали, что вас доставали допинг-проверками.
— А где доставали?
— Допинг-офицеры перед боем с Джонсоном.
— Да, приходили. Но это был не мой косяк, а косяк нашего врача. Мы после этого с ним аккуратно поговорили. На тот момент, когда мы готовились к бою, ко мне приставили врача. Не знаю, зачем он мне нужен был.
— Врач был американский?
— Нет, наш. Он занимался какими-то диетами и прочим. И он дал мне эту штуку, сказал, что в Америке она разрешена. Ну, раз врач говорит, что разрешена, то вперед. Все американские бойцы мне говорили, что тоже на этой штуке готовятся. А потом оказалось, что ее еще за полгода до этого запретили. Потом эту ситуацию вытащили, было очень неприятно.
— У вас тогда нашли эритропоэтин. Чейл Соннен говорил про него: «Бежишь пробежку, 3 км за 12 минут. Бросаешь тренировки на неделю, ничего не делаешь, а потом съедаешь ЭПО и через неделю бежишь те же 3 км за 10 минут». Чувствовали на себе какое-то подобное влияние?
— Нет, такого не было. Если неделю отдыхаешь, то потом 3 км за 10 минут не пробежишь точно. Ничего такого не чувствовал. Просто от того, что нужна была какая-то фармакология для профессионального бойца, мы это и делали.
— По сути, никакого влияния от этого препарата вы не ощутили?
— Я больше ощущаю от того, что курдюк кушаю каждое утро. Вот это нормально заряжало (улыбается).
— Как думаете, Деметриус Джонсон мог быть на допинге? Учитывая, что он способен в пятом раунде работать так же, как в первом.
— Для всех это загадка. Я хочу сказать так: Америка лет на 30 впереди России по фармакологии. Они все эти моменты настолько тонко знают. Грубо говоря, если они уже закончили 11 классов, то мы только в школу пошли. У нас вообще не понимают ничего в этом. Я вот сейчас рассказал свою ситуацию. Джонсон, может, тоже был на ЭПО, но не пойман — не вор. Как-то так.
— Вы единственный российский боец, кому довелось подраться с Джонсоном. Каково это?
— Он очень хорошо растянутый — как пластилин, я бы сказал. Скоростной, думающий. Сломя голову, как некоторые, не бежит. Если он пропустит удар, может долю секунды подумать: «Почему я пропустил удар? Надо что-то переиграть». Думающий боец, совсем другого уровня. Он настолько далеко ушел от всех нас, что мы его еще долго не догоним.
— Его невероятный болевой прием в поединке с Рэем Боргом...
— Да, я с Боргом как раз тренировался в одном зале.
— Никогда не пробовали исполнить что-то подобное?
— Вот если говорить о борьбе, то я больше всего люблю делать броски. О болевых даже не думаю во время тренировок. Или красивые броски, или какой-нибудь хороший красивый удар. А так, больше склоняюсь к борьбе. Если смотреть мои бои — в каждом из них есть пятибалльный борцовский бросок.
— Самый невероятный болевой прием, который видели в жизни?
— Помню, как Юсуп Садулаев задушил соперника. Он, сидя на коленях, задушил соперника как ребенка. Это было в One FC. Он как-то сзади прошел, сделал какой-то высед, вышел на коленки. Соперник уже лежал на спине, а он сидя его задушил. И конечно, еще один запоминающийся прием — прием Деметриуса Джонсона.
«Дружба с Камилом, Минеевым и Мирзаевым? Наверное, сглазили нашу компанию»
— На этом фото вы с Джиганом. Оба безбородые еще. Это когда, где?
— Кстати, я с ним вчера виделся, и мы эту фотографию вспоминали. У него там где-то 75 кг, у меня — 60. Он тренировался у меня на метро 1905 года, на улице Сергея Макеева. У нас был зал, он туда приходил. Он мне вчера напомнил: «Али, а ты знаешь, что ты — первый человек, который начал организовывать бои фриков?» Я его спросил: «Это как?». А он ответил: «Ты же начал делать бои 2х2». Hip Show видели? Это же я организовывал. Потом про себя подумал: «Действительно, так и есть!» Мы начали это делать в 2011-2012 годах, организовывали бои 2х2, 3х3, 8х8. Тогда это было не особо интересно, а теперь пошло.
— Там же были какие-то предложения, чтобы битами дрались.
— Да, были предложения добавить биты, цепи. Там инвестор был немного не в себе, я сказал, что отказываюсь участвовать в этом. Сказал, что это самоубийство. Два профессиональных бойца выйдут и будут рубиться битами или цепями? Это что такое? Мы в концлагере, что ли, находимся?
— А тут золотой состав Fight Nights: Владимир Минеев, Расул Мирзаев, вы и, конечно же, Камил Гаджиев. Это, наверное, 2010 год?
— Наверное, 2012 или 2013-й. Это, по-моему, после боя Бату с Замбидисом. На афтерпати немного пошумели.
— Скучаете по тем временам? Если посмотреть в ваш Instagram — там в начале-середине 2010-го было много совместных фотографий с Расулом, Владимиром, Камилом.
— Не скрою, время тогда было хорошее. Мы очень хорошо дружили, семьями дружили, поддерживали друг друга. Наверное, сглазили всю нашу компанию. Настолько сплоченной компании в России не было, а сейчас — кто где. Конечно, скучаю по тем временам. Не жалею, что эти времена были. Уверен, что каждый из них тоже скучает. Время было хорошее. Мы все вместе поднимали ММА на новый уровень в России. Никто до этого не делал такие шоу, как Fight Nights. Многие даже сейчас не могут делать, как Fight Nights.
— Сейчас общаетесь с Расулом, с Владимиром?
— С Расулом общаемся, с Владимиром не общаемся уже давно. С Камилом — так, салам-калам.
— Жалеете из-за этого?
— Почему у меня должно быть сожаление?
— Вы же говорите, что были хорошие времена.
— Да, время было хорошее, но от того, что сейчас наступило такое время ,что сожалеть? Мы, наверное, просто скучаем по тем временам, а сожаления нет. Всевышний так распорядился. Отгораживает от лишних людей и от всего лишнего.
— А это фото, которое захейтили у вас в Instagram — с Артемом Лобовым и Исламом Бадурговым. Это февраль 2018 года, близок пик напряжения в отношениях Хабиба и Конора.
— У меня был очередной бой в Fight Nights в Европе, в Словакии. Ирландия близко. Я подумал: «Почему бы мне не поехать к Артему?»
— Это вы прямо к нему полетели?
— Да, я решил полететь к нему и потренироваться у него, чтобы не лететь на бой из России. Собрался и полетел. Артем меня встретил, Ислам [Бадургов] там тоже был. Артем организовал жилье, тренировочный процесс, я познакомился с Джоном Каваной, пообщался с остальными бойцами. Потренировался, но мне не очень понравилось. Дело не в самом тренировочном процессе, а в местном климате. В первый же день тренировок заболел, на второй день стало еще хуже. Потом вроде пришел в себя, пришел на тренировку — опять заболел. У них там такой зал, как бы ангар, двери открываются с двух сторон, сквозняк. Они открывали двери, хотя там не особо было жарко. Те 10 дней, что я там находился, я постоянно занимался своим здоровьем. Приехал на бой больным, с температурой. Еле-еле выиграл. Кстати, после очередной нагрузочной недели решил: «Давайте сходим в баню, может, хоть выздороветь получится». Попарились, запрыгнули в бассейн, вынырнули с другой стороны, а там нас уже ждал телефон. Сфоткались, я выложил фотографию.
— С Макгрегором там вы не пересеклись?
— Нет, он был где-то в отъезде, не виделись.
— Сейчас поддерживаете связь с Лобовым?
— Нет, не поддерживаем. Один момент произошел, я так и не понял...
— Можете рассказать?
— Нет (улыбается).
— Понятно. Это не связано с историей, когда побили Расула Мирзаева?
— Нет, это совсем другая тема.
— Последнее фото: вы поучаствовали, можно сказать, в первой поп-ММА конференции (перед боем с Вартаном Асатряном весной 2019 года).
— Я вообще везде был первый: первые фрик-бои, первая пресс-конференция поп-ММА. Я не хотел туда приезжать и не хотел выходить, когда приехал. Так как был большой резонанс у боя, Камил убедил меня, сказал: «Поехали». Приехал на место, 10 минут сидел за кулисами и смотрел, как они в адрес друг друга нецензурными словами выражаются. Сказал: «Я туда не выйду, делайте, что хотите, но я не пойду». И эти девочки заволновались: «Как не выйдешь? Надо выходить». Я им ответил: «Попробуйте меня туда вытащить. У меня мама будет смотреть, дети будут смотреть. Молодые будут смотреть. Как я им объясню это? Я не смогу так выражаться, но люди будут, а я буду среди них сидеть. Я же должен буду сделать замечание, а если кому-то не понравится, то придется с ним драться, а зачем драться?» Потом Камил меня все-таки убедил. Я пришел туда и первым делом сказал: «Друзья мои, я понимаю всю эту вашу движуху, но давайте без мата. Если я услышу мат, то встану и уйду. Если кому-то это не понравится — можем поговорить отдельно». Все сразу все поняли. Это было красиво, самому было комфортно сидеть на этом мероприятии. Ни одного мата, никто дурные вопросы не задавал. Но, честно говоря, напряжение было серьезное. Когда Вартан вышел, я думал, что он сейчас начнет матюкаться, но он тоже нормально разговаривал.
— Бой Мурада со Шведом не смотрели, кстати?
— Что за бой?
— У Мурада из такси, против которого вы недавно высказались.
— Я про Мурада Мачаева подумал (улыбается). В рекомендациях в Instagram попадались отрывки, но полный бой не смотрел. Что там смотреть? Неинтересно. Молодцы ребята, спортом занимаются, деньги зарабатывают.
— Нет ощущения, что поп-ММА постепенно теряет популярность, что пик прошел?
— Если они ничего нового не придумают, то все это немного подержится на плаву, а потом упадет. Такое быстро надоедает человеку. Видя то, что там происходит (а это за рамки приличия выходит), становится неинтересно.
