Интервью с Магомедом Анкалаевым. Почему так мало говорит, уход за бородой, грустный день рождения
Магомед Анкалаев — самый близкий к титулу UFC российский боец после Ислама Махачева. Полутяж из Махачкалы идет на восьми победах подряд, и боссами ему обещан титульный шанс в случае победы над Энтони Смитом.
Аскар Аскаров потерял ход после поражения Кара-Франсу, Петр Ян вряд ли получит бой за пояс, даже если быстро и красиво сметет Шона О'Мэлли, Александру Волкову еще карабкаться и карабкаться, а вот Анкалаев, будучи огромным фаворитом перед боем со Смитом, должен побеждать и выходить на Иржи Прохазку.
В топах 93 кг UFC нет бойца более укомплектованного, чем Анкалаев. Он физически сильный, выносливый, с нокаутирующими ударами с рук и ног, хорошо видит рисунок боя и дистанцию, очень аккуратный, тонко чувствующий напряжение поединка, с хорошей борьбой. У Сантоса нет борьбы и поджимают возраст и травмы, Смит плохо дышит и не самый фундаментально оснащенный ударник, Прохазка слишком уязвим в защите как от ударов, так и от борьбы, Гловеру скоро 43 года, Блаховичу уже 39. Есть, конечно, Александр Ракич, тоже ультрасовременный, габаритный универсал, но он недавно серьезно сломался, и непонятно, когда вернется. У Анкалаева есть все, чтобы забрать титул и готовиться к ряду защит.
В преддверии поединка «Спорт-Экспресс» созвонился с Магомедом, чтобы обсудить его редкую немногословность, грусть по поводу исполнения 30 лет, Вадима Немкова, религиозность и замечаний незнакомым людям.
***
— В июне тебе исполнилось 30 лет. Было немного грустно, что двоечка навсегда отвалилась от возраста?
— Конечно (смеется). Мы уже понимаем, что каждый год мы стареем, что упустили что-то. Поэтому это всегда грустно.
— Ты так держишь телефон, что твоя шикарная борода попала в идеальный кадр. Ты ухаживаешь за ней сам или ходишь к парикмахеру?
- Не, я сам парикмахер (смеется). Уже два месяца не слежу. Так-то, конечно, хожу [к парикмахеру], сейчас чуть выросла борода, надо в порядок привести. По приезде поправим все.
— Я пересмотрел, наверное, все твои интервью и ни разу не видел, чтобы твой ответ длился больше 20-30 секунд. И даже это много. Ты помнишь, когда ты последний раз в жизни, не в интервью, говорил много — несколько минут, 5-10 минут подряд? Было такое вообще хоть раз?
— Я думаю, нет (смеется). Я любитель больше слушать. Люблю слушать старших, когда они рассказывают, советуют. Я больше люблю слушать, чем говорить.
— В бою с Сантосом ты впервые в профессионалах подрался все 25 минут. Устал?
- Говорить «не устал» будет неправильно, так-то устал. Но чувствовал себя хорошо, думаю, я мог бы драться еще столько же.
— Не болели ноги после лоукиков Сантоса? Джонс после боя с ним выезжал на коляске.
— Чуть синяки были, и всё. У меня не болели ноги, все было четко.
— Мы впервые увидели в твоей карьере, как ты упал в нокдаун. Что случилось в том эпизоде, когда Сантос попал левым боковым на выходе из клинча?
— Я этот удар не увидел, он сбил меня. Не было такого, что в глазах потемнело или я не понимал, где нахожусь.
— Ярким моментом боя стали пронзительные крики твоего тренера Сухраба. Я насчитал, что за 1,5 раунда он крикнул слово «переведи!» 23 раза. После боя люди шутили, что ты просто не знал номер Сбера тренера. Ты не слышал его или просто не хотел идти в борьбу?
— (Смеется.) Да, он требовал перевести. Не знаю, такое в стойке было напряжение, что кто ошибку допустит, тот упадет. Поэтому я не рисковал, можно сказать. Хотя, конечно, если бы я перевел, мне было бы намного легче.
— То есть просто входа для тейкдауна не было?
— Ну-у-у... мы же сами должны сделать вход (смеется). Было просто сильное напряжение. Это, конечно, ошибка, что я не переводил. Тренер нервов много потратил (смеется).
— Я помню, когда ты дрался с Максимом Гришиным, угол тоже кричал тебе: «Бей по корпусу!», но ты проигнорировал, ударил в голову, потряс его и быстро закончил бой. То есть тебе всегда было свойственно не торопиться выполнять установку угла?
— Конечно, надо слышать угол, но бывает, что ты чувствуешь, вот-вот он тебя сейчас ударит. И ты ждешь этого момента, а когда ты ждешь, ты опережаешь.
— Энтони Смит, твой соперник, никогда не сдается, что бы ни происходило. Джонс ему зарядил запрещенное колено в висок, Гловер выбивал зубы в партере, но он не сдавался и даже говорил, что уволил бы тренера, если бы тот выбросил полотенце. Ты учитываешь, что столкнешься с какой-то аномальной стойкостью?
— Конечно-конечно. Мы знаем, что он очень хороший боец, что у него огромный багаж, эти все вещи учитываем, настроены на тяжелые три раунда. Нет такого, что мы быстро закончим и уйдем. Мы настроены, нет разницы, когда завершить, готовы на все три раунда.
— Если все хорошо пройдет, ты можешь сказать, что Иржи Прохазка будет твоим самым опасным соперником в карьере?
— Самый опасный... Нет, наверное. Самым опасным можно назвать Тьяго Сантоса. Также можно Оздемира назвать. Я думаю, Прохазка не опаснее, чем они.
— Как ты относишься к самурайской эстетике Прохазки: косичке, «Книге Пяти Колец» и т.д. Всерьез или вызывает смех?
— Никакого отношения нет. Стиль такой у человека, пусть делает. Ничего такого нет здесь, я на это смотрю как на обычное.
— Недавно дрался в Рамадан Белял Мухаммад. Ты можешь представить себя, выступающим в Рамадан, на таком уровне?
- Это, конечно, тяжело, я всегда избегал, чтобы не драться в Рамадан. Думаю, мусульманин должен избегать этого. Если есть контракт, если ты вынужден — ну тогда что делать? А так — я обычно смотрю, рассчитываю, когда выходит Рамадан, и дерусь либо до, либо после. Тяжело Уразу держать и выходить драться. Это вообще...
— Ты можешь попросить у Всевышнего победы в бою? Некоторые просят, а некоторые мусульманские бойцы говорят, что нет смысла просить, потому что все предрешено.
— Не просим так: «Дай мне победу», просим отвагу, чтобы дал силы пройти испытания. Конечно, я верующий человек, как я могу не просить?
— Самым ярким событием июля в наших ММА стало решение Майрбека Хасиева остановить бой Али Багова и Рашида Магомедова и присудить дисквалификацию, потому что это был якобы договорной поединок. Твое отношение к этому?
— Даже не знаю, как сказать. Бой был как легкий спарринг. Я думаю, можно было остановить его сразу или сделать предупреждение. Не знаю, как назвать остановку в четвертом раунде — правильной или неправильной. Конечно, организаторов можно понять. Люди приехали и смотрят, что бой проходит как спарринг. Может, возникли эмоции, и они остановили бой. Но бойцов тоже можно понять. Мы не знаем, как они себя чувствовали. Они много веса гоняют. После весогонки не всегда есть силы, чтобы показать зрелище.
— Смотрел поединок Кори Андерсона и Вадима Немкова?
— Да. Мне было очень интересно, я смотрел... Думаю, Кори Андерсон лучше выглядел. Конечно, Вадиму нужно над выносливостью работать и в психологическом плане подойти к этому бою очень хорошо. Вадим, мы знаем, он очень сильный парень. Я знаю, я с ним бился. У него очень мощный удар, очень хорошая борьба, но его всегда подводит функционалка.
— Вопрос на засыпку. Останешься ли ты на арене, чтобы посмотреть главный бой вашего турнира — титульник между Джулианной Пеньей и Амандой Нуньес?
— Думаю, что нет. После боя уже уставший, хочется сразу лечь спать.
— Ты говорил Sport 24, что после Смита хочешь небольшой отпуск взять. Куда-то поедешь или дома будешь отдыхать?
— Я уже передумал, отдыхать буду, наверное, потом. Думаю, вернусь в зал и буду дальше пахать, так как я уже в очень опасном месте, везде топовые бойцы рядом со мной, придется драться с топами. Чуть расслабишься, и считай, что ты что-то упустил. Нужно держать кэмп и тренировки, не будем расслабляться.
— Почему не видим твой фирменный фронт-кик, которым ты тогда южноафриканца в Москве нокаутировал?
— Мы же не можем это делать каждый раз. Когда момент, это само по себе приходит. Когда планируешь, не получается.
— Помнишь, когда ты последний раз делал замечание незнакомому человеку на улице?
— Я даже не помню, где я последний раз гулял (смеется). Время все проходит: зал - дом - зал - дом. Не помню, чтобы я замечание кому-то делал.
