«Мне же не 13 лет было в первом бою, а 17. Через полгода 18». Самый маленький боец в команде Федора
Fedor Team — это команда больших бойцов. Федор Емельяненко, Валентин Молдавский и Кирилл Сидельников бьются в тяжелом весе, Вадим и Виктор Немковы — в полутяжелом, Анатолий Токов — в среднем (сейчас средневесы в межсезонье весят по +100 кг). Исключения — легковес Владимир Токов и Никита Михайлов, выступающий в легчайшем весе. Михайлов еще и самый молодой боец в команде — ему всего-то 23 года. В ночь на 29 января он проведет второй бой в Bellator. Соперник — американец Блэйн Шатт (8-5).
Дебют же Никиты в американском промоушене состоялся 23 октября прошлого года в Москве — он победил единогласным решением судей ирландца Брайана Мура (14-7). Михайлов посвятил победу тренеру Fedor Team и команды имени Александра Невского Владимиру Воронову, который скончался в августе 2020-го. На пресс-конференции боец не смог сдержать слез.
Никита должен был дебютировать в Bellator раньше. В апреле 2019-го он сенсационно победил очень сильного Мухаммеда Эминова в Fight Nights (сейчас Эминов — чемпион Fight Nights в легчайшем весе), а в марте 2020-го подписал контракт с Bellator. Дебют затянулся из-за отсутствия у Михайлова американской визы. Теперь виза есть, причем боец получил ее способом, который несколько лет назад показался бы очень странным, но нынче стал в порядке вещей. Об этом и о многом другом Никита рассказал «СЭ».
— Да, получается, я самый маленький в команде — и по весу, и по возрасту, — говорит Михайлов. — Но когда я готовлюсь к бою, то приглашаю спарринг-партнеров моего веса, иногда чуть побольше или поменьше, чтобы скорость была. Но в целом работаю со всеми, в этом нет ничего страшного. Где-то потренируюсь с Вадиком, где-то — с Кирюхой. Они же не дураки и понимают, что мне не надо жестко всаживать.
— Это не травмоопасно?
— Где-то, возможно, да, но они все контролируют, так что все нормально.
— Получали когда-нибудь травмы из-за разницы в весе со спарринг-партнером?
— Нет.
— Раз начали с тяжеловесов, то поговорим сначала о них. Допустим, что особенного в Вадиме Немкове?
— Каждому и подойдет: у всех сильный характер, большой дух, всегда идут вперед, до конца. Техничные, физически разные. Это применимо к каждому.
— Про Анатолия Токова вы говорили, что у него сильный удар, а когда проходишь ему в ногу, то она будто каменная.
— Есть такое у Анатолия — он как камень. Сильный физически от природы. Как и Вова Токов.
— Самый скоростной — Федор или уже нет?
— У Федора скорость как была, так и осталась. У Кирюхи тоже большая скорость. Вообще, наша команда этим отличается. Ребята вроде тяжи, но работают очень быстро.
— А стояли когда-нибудь с Гришей Пономаревым в парах? Это же не просто тяж, а супертяж.
— Нет, с Гришей не стоял, он очень большой.
— А вот с Федором вы точно работали. На Sports.ru выходил материал, где было написано, что вы с Емельяненко боролись.
— Да, Федор сказал: «Давай поборемся». Поотрабатывали, поборолись чуть-чуть, но больше работали на чувствительность.
— То есть это была разовая акция, такое редко бывает?
— Да.
— Запомнилась ваша цитата на пресс-конференции после боя с Муром — про армбар, который он пытался вам сделать. Вы сказали: «Были мысли: «Пусть ломает, но в любом случае не сдамся».
— Я слышал, что оставалось 20-30 секунд, и я понимал, что бой выигрываю. Думал: «Не буду сдаваться, надо терпеть так, как можно». Слава богу, он не атаковал.
— Еще в одном интервью вы говорили, что не любите болевые и удушающие. Почему так?
— Я их знаю, но не применяю. Как-то не любитель. Лучше свалить, добивать хорошо. Посмотрим. На этих сборах мы отрабатывали много болевых и удушающих, Федор подсказывал и рассказывал свои фишки.
— Не применяете, потому что это отнимает много сил и не факт, что получится?
— Да не уверен я, поэтому не делаю.
— Как вам титульный бой между Петтисом и Хоригучи? Там был супер-нокаут, один из лучших нокаутов года.
— Вообще не ожидал, что будет нокаут, потому что Хоригучи в одну калитку забирал бой, делал что хотел. Хотел — борол, хотел — бил. А там так внезапно... Считаю, это лаки-панч, просто фартануло. А то, что это нокаут года, — да, наверное, Хоригучи ведь наглухо упал.
— Сколько раз вы проходили сборы с Петром Яном? Помню, вы были с ним в Таиланде, в Екатеринбурге...
— Раза два-три с Петром получилось поработать.
— Когда и как вы познакомились?
— Мне было 18 лет, я тогда впервые прилетел в Таиланд. Увидел Петра, он в то время уже был на слуху. Спросил у него: «Можно с тобой поработать?» Он согласился. Мы хорошо поработали, он спросил: «Ты откуда, сколько тебе лет?» Я ему сказал, что мне 18, что я из Старого Оскола. С этого момента общение и пошло.
— Это же был спарринг?
— Да, поспарринговали с ним.
— Это, получается, был 2016 год. Как вам его уровень того времени?
— Тяжеловато было, тем более что он дышал хорошо. Подразобрал он меня.
— А как сейчас?
— Сейчас — не знаю... Люди не просто так становятся чемпионами UFC, значит, у него хороший уровень.
— Да, но вы, наверное, и сейчас с ним спарринговали? Допустим, год назад, когда Петр готовился к Стерлингу?
— Не спарринговали, я больше помогал, мы отрабатывали то, что Стерлинг будет делать.
— Сам Петр вас позвал?
— Да, он собирал команду, чтобы помогали ему.
— В чем особенности Петра? Может, в дисциплине, режиме?
— Все в совокупности. Человек пашет, он разнообразный, может все: и защититься от борьбы, и сам пойти в проход, и ударить, и нокаутирующий удар у него есть. У него есть все, чтобы забрать основной пояс и держать его.
— Помню, вы говорили про его присказку: «Дисциплина бьет класс».
— Да, это он как-то на сборах сказал, а потом я задумался. Стал часто говорить это.
— Вы были в зале Tiger Muay Thai в Таиланде, в Дагестане, хотя такие разъезды несвойственны бойцам из команды Федора. Еще вы говорили, что хотели бы потренироваться и в Америке.
— Да, разъезжаю по залам, хочу везде опыта набраться, с одними постоять, с другими. Может, я разъезжаю, потому что у меня уровень еще не такой высокий, как у ребят [из Fedor Team]. Если они поедут в Таиланд, а иностранцы их там прочитают, то будут рассказывать другим, в чем их минусы и плюсы. Я бы так же сейчас и ездил, набирался опыта, но посмотрим, что скажут Федор и команда. Если скажут: «Тормози, лучше тут работай», то буду делать так.
— За американской визой вы летали в Санта-Доминго. И провели там много времени.
— Да, потому что в России посольство закрыто. Сейчас-то тяжело получить визу... Было свободное место, нас записали в Санта-Доминго, мы [с Анатолием Токовым] полетели туда. Там были свои нюансы, но хорошо, что мы получили визу.
— Сидели там на карантине?
— Нет. Мы могли делать все, но визу нам не могли дать раньше, потому что мы почему-то заезжали через Париж, а там какие-то свои нюансы. В общем, нам сказали, что нужно быть две недели в Доминикане, и неважно, где ты — в гостинице или где-то шастаешь.
— На курорт не поехали?
— Один раз съездили на пляж, кажется, называется Бока-Чика, искупались там. Это было немного далеко от нашей гостиницы, километров 50-60. Посмотрели, что там, и больше не ездили.
— Вы же женились в 19-20 лет?
— Да, где-то так.
— Это очень рано для парня.
— Если я уверен в своей супруге, а она во мне, то почему рано? После боя, в ноябре, до поста мы еще обвенчались.
— У вас вообще все в жизни рано происходит. Вы же дебютировали в ММА в 17.
— Да, хочу как можно быстрее все для себя подобрать, чтобы все в жизни четко было.
— Интересно, как вас вообще допустили до соревнований.
— Но мне же не 13 лет было, а 17. Где-то полгода до 18 — это уже так, незначительно.
— Вы же родом из Воронежской области?
— Да, я из Воронежской области, из города Лиски, но сейчас живу в Воронеже. Когда идет подготовка, сборы или надо кому-то помочь — я приезжаю в Старый Оскол и мы тренируемся.
— А в Старом Осколе вы живете...
— В «Невском».
— В общежитии?
— Да, там.
— У вас, в отличие от всех бойцов из команды Федора, есть татуировки.
— Мы как-то фотографировались на календарь, всех пацанов поставили с голым торсом, а меня — в рашгарде. Я подумал: «Наверное, из-за татуировки Федор сказал не ставить без футболки», но вроде никто не запрещает. А так, да, есть две татуировки.
— Что за татуировки?
— Мне прабабушка говорила: «Когда выходишь на бой, повторяй: «Ангел мой, пойдем со мной, ты впереди, я за тобой». Эта фраза у меня набита. Вторая татуировка: «Пришел, увидел, победил». Прабабушка, кстати, жива до сих пор, 99-й год идет.
— А бабушка с дедушкой, насколько я помню, сильно повлияли на вашу карьеру?
— Больше дедушка.
— То есть он в секции записывал?
— Да.
— Как попали в Старый Оскол?
— Я переехал в Воронеж и начал тренироваться там, но понимал, что уровень там... Все для себя тренируются. А я хотел и хочу прогрессировать. Договорился поехать в Старый Оскол, приехал на просмотр и остался.
— И начали тренироваться у Владимира Воронова?
— У Александра Васильевича [Мичкова] и Владимира Михайловича [Воронова].
— Что для вас значил Воронов?
— Многое. Он воспитывал меня не только как спортсмена, но и как человека, объяснял, какие должны быть у человека качества. От начала карьеры до боя с Эминовым мы шли вместе, и шли удачно.
— Какие советы Воронова приходят в голову первыми?
— Их много. Если какая-то тяжелая ситуация, я сразу вспоминаю Владимира Михайловича и как-то выхожу из этой ситуации. Это помогает мне. Когда тяжело на весогонке (крайний день), я вспоминаю Владимира Михайловича, и становится легче.
— Есть ли история, которая характеризует Воронова для вас?
— У них же команда тяжей была, я записался как мухач. Они не знали, как с мухачами работать, а потом подстроились. В том числе в весогонке. Мы лежим, а мне уже тяжеловато, завтра — взвешивание. А он — нет бы разрезать гранат на четыре дольки — просто разрезал и складывал по одному ядрышку в тарелку. Наверное, час эти ядрышки выколупывал.
— Вот это забота.
— Забота конкретная. Каждый раз помогал. Мне тяжеловато — он всегда спрашивал: «Что надо — ты скажи, я пойду, возьму, принесу».
— Вспоминается бой с Эминовым. Во время трансляции часто показывали Владимира Михайловича, он весь был на эмоциях. Я таким никогда его не видел.
— Просто бой был тяжелый, никто в мою победу не верил, кроме моей команды, тренеров и жены. Эминов же без поражений шел. А Михалыч сказал, что в Эминове ничего особенного нет, и я как-то сразу поверил в это. Он объяснял: «В ударке у него ничего нет», я отвечал: «Зато борьба неплохая», а он говорил: «Да там и борьбы нет». Я после этих слов подумал: «Ну, раз Михалыч так сказал, значит, так и есть».
— Если говорить про реванш, то это была ожидаемая история. Но он, наверное, уже никогда не состоится.
— Думаю, да, уже не состоится, но это было бы интересно. Думаю, мы бы собрали нормально людей. Но, слава богу, сейчас я в Bellator.
— Вы рассказывали, что, когда были в Дагестане, Мухаммад сам позвонил вам и сказал: «Если что — обращайся».
— Да, было дело. Я сначала не понял, кто звонит, поэтому не ответил, потому что обычно не отвечаю на звонки с неизвестных номеров. Потом все-таки взял. Он мне сказал: «Это Мухаммад Эминов. Убираем все спортивное в сторону, если что-то здесь будет нужно — скажи, я все сделаю». С уважением поговорили, разошлись на положительной ноте.
