«Собор Василия Блаженного? Красивое сооружение, интересно было бы посмотреть внутри». Умар Нурмагомедов: Двалишвили, «Бригада», архитектура
Умар Нурмагомедов в августе должен был выйти против Кори Сэндхагена в главном бою вечера, но получил травму плеча и с поединка снялся. В итоге — новый длительный простой. В ночь на 3 марта мы наконец увидим Умара в октагоне. Но соперником будет не Сэндхаген или кто-то еще из топ-5, а новичок UFC Бекзат Альмахан. При этом у Нурмагомедова четыре победы в четырех боях в UFC. Да и вообще есть мнение, что по навыкам именно он — сильнейший боец легчайшего веса, пусть пока и находится в рейтинге только на 13-й строчке. Вчера мы созвонились с Умаром по видеосвязи — и обсудили самые разные темы: от его прогресса до (внезапно) собора Василия Блаженного.
— Почему ты согласился принять бой с дебютантом UFC?
— Долгое время я просил бой, говорил: «Дайте бой, дайте бой, хочу подраться». И они сказали: «Вот — даем, дерись». Я же не мог сказать, что с ним не хочу [драться]. И так было тяжело с оппонентами. Первое, о чем я спросил: «Что сказал он? Он согласен со мной драться?» Они говорят: «Да, он согласен». Я ответил: «Все, вперед. Если он согласен — я тоже готов». Я же не мог три месяца бой просить, а потом, когда мне бой дают, сказать: «Нет-нет, с ним не хочу. За пояс дайте мне!» Это UFC, они монополисты, они не играют в твои игры, не всегда.
— У тебя карьера складывается так, что ты или дерешься очень часто, или подолгу не дерешься. Насколько различается прогресс, когда дерешься раз в год и когда дерешься по три-четыре раза за год? Все же у тебя очень сильные спарринг-партнеры, это надо учитывать...
— Думаю, это [прогресс] всегда зависит от того, насколько хорошо ты тренируешься и с кем ты тренируешься. И мало зависит от боев. Да, конечно, опыт в боях бесценен. Но ты не можешь тренироваться перед боем месяц и говорить: «Вот, я вырос!» Я стабильно тренируюсь в кэмпе и не думаю, что развитие остановилось — и что оно зависит только от боев.
«Угрозы в Двалишвили вообще не вижу»
— Какой ты видишь свою победу над Мерабом Двалишвили (первый номер рейтинга UFC в легчайшем весе. — Прим. «СЭ») — разбить в стойке или перевести, законтролировать и победить, допустим, удушающим?
— Честно сказать, с Мерабом я могу подраться на любом этаже. Везде, где он хочет, где он предложит. Именно в Мерабе... не знаю, почему Хавьер видит в нем такую большую угрозу — я в нем угрозы вообще не вижу. Я не дам ему побороться, в стойке он не сказать, что технически оснащен. Бьет рандомно — что попало. После этого проходит... Не сказать, что у него есть какая-то... этот человек, у которого физическая координация есть, он хорошо подготовлен, у него выносливость на хорошем уровне, и он прет вперед. Не знаю... Пока он выигрывает. Пока ему это помогает. Но для себя я в нем никакой угрозы не вижу.
— Недавно Двалишвили одержал очередную победу [над Генри Сехудо единогласным решением судей]. Можно ли уже сказать, что его прессинг настолько же эффективен и беспощаден, как прессинг Хабиба?
— Нет. Как это можно сказать? Хабиб доминировал! Он [Двалишвили] проиграл первый раунд! Как их можно сравнивать? Хабиба кто валил? Кто ему контролировал спину? Кому он проиграл? Нет, не давит он. Он дави тех, кто позволяет. Пока Сехудо свежим был, не давил же он. Сехудо же забрал первый раунд.
— Скоро бой у Петра Яна. Есть ли у Петра качество, которое тебе хотелось бы позаимствовать — если бы была такая возможность?
— Бокс у него хороший. Бокс очень хороший, чувствительный. А заимствовать я бы не хотел, я хотел бы своим пользоваться. Такого нет, чтобы я у бойца хотел какой-то его навык. Я бы хотел свой развить. В зале тренер показывает общую работу, и каждый делает ее так, как ему удобно. У каждого своя физиология — длина рук и так далее. Его пропорции позволили ему так развить [бокс].
«Топурия больше испанец, чем горец»
— Илия Топурия нокаутировал Алекса Волкановски и стал чемпионом в полулегком весе. Отличный ударник, но дерзкий парень, грубо высказался в адрес Ислама Махачева. Как бы сложился их бой?
— Зачем ему Ислам нужен? Там же есть Мовсар [Евлоев], который идет на беспроигрышной серии, тоже непобежденный боец. Для чего ему нужен Ислам?
— Может, просто хочет в весе подняться.
— Я его видел. Он маленький, на 70 килограмм. Он почти моего роста. Может, чуть-чуть выше. Не сказать, что высокого роста. И какие-то шансы с Исламом... я вообще никаких шансов у него с Исламом не вижу, с Хабибом не вижу. Просто человек умеет себя пиарить, да.
— А против Мовсара у него какие шансы?
— Это уже нужно подраться, это хороший бой. Не берусь сказать. Я-то, конечно, буду болеть за своего брата Мовсара. Но сказать, что он пройдет его в таком ключе, я не могу. Потому что два таких амбициозных, два таких камня. Конечно, у Топурии всегда будет тяжелый удар, но Мовсар хорошо борется, навязывает. А после борьбы ударка уже слабее. Хотелось бы этот бой увидеть. Это большой бой. Не знаю, почему Топурия избегает имени Мовсар. «Заслужить нужно», «с отцом» — зачем эти вещи говорить? (Топурия сказал на пресс-конференции: «Пусть Евлоев со своим отцом побьется и финиширует его». — Прим. «СЭ») Это некорректно, это не подобает говорить. Вроде бы у грузинов так же — на Кавказе всегда к старшим уважительно относятся.
— А ты видишь в Топурии горца?
— Он испанец. Матадор. Он же имя даже выбрал — Матадор. Больше испанец, скорее всего.
— Ты указал в анкете, что твой любимый нокаут — в бою Андерсона Силвы и Витора Белфорта. Значит ли это, что и тебе самому очень хотелось бы победить нокаутом фронт-киком? Бывали ли у тебя нокауты или нокдауны после такого удара в спаррингах?
— Знаешь, Илья, может, у разных бойцов бывают какие-то предпочтения. А мое предпочтение — чтобы после боя, когда уже стоят два бойца и судья, чтобы мне руку подняли — и все. Воображать — как бы я хотел вырубить, как бы я хотел задушить, — я о таких вещах даже никогда не задумывался. Не было такого.
«Впечатлил мост Golden Gate. Как человек вообще такое построил?»
— Ты в своем телеграме часто выкладываешь фотографии — природных достопримечательностей или архитектурных. И минимум дважды ты залил туда фото собора Василия Блаженного в Москве. А ты внутри там бывал?
— Нет, не был.
— А хотел бы?
— Можно было бы. Красивое сооружение, интересно было бы посмотреть. Я даже не знал, что туда ходят.
— Можно попасть. Сейчас это музей.
— Я, честно, не знал.
— Какое архитектурное сооружение на тебя наибольшее впечатление произвело? За душу зацепило красотой.
— Golden Gate (мост «Золотые ворота» в Сан-Франциско. — Прим. «СЭ»). Огромное сооружение. Как человек вообще такое построил?
«Бандитская романтика меня не привлекает»
— Какой сериал тебе нравится больше — «Бригада» или «Слово пацана»? Как я понял, тебе нравятся оба.
— Честно сказать, не являюсь фанатом ни одного из этих сериалов. Меня бандитская романтика не привлекает. Не считаю, что это правильный путь, что так нужно делать. Та же «Бригада» — они у кого-то деньги забирают за то, что крышуют. Иди работай! Почему добропорядочный человек должен тебе какие-то деньги отдавать? Почему ты кого-то должен крышевать? Почему государство не защищает мои права? К кому-то относиться как к чушпану, у кого-то что-то забирать... Для меня это не то. Некрасиво.
— Почему в России, вне зависимости от культурной традиции, есть огромный интерес к криминальному миру, к разборкам?
— Думаю, не к самому криминальному миру... просто в этих сериалах разворачиваются отношения, люди благородно поступают. Думаю, именно эти благородные поступки, когда эти же бандиты — когда они поступают хорошо, справедливо, вот это людей цепляет. А что они у людей деньги забирают или еще что-то — это на задний план падает. А когда за друзей идут мстить, за друзей стоят, за двор стоят — вот эти вещи привлекают. Не думаю, что сам этот бандитизм кого-то привлекает. Я в 96-м родился, а люди, которые постарше, они видели, когда по беспределу забирали, могли кого-то убить просто так. Не думаю, что для людей, которые это все видели, это привлекательно.
