Комментатор добра. Не стало Юрия Розанова
Памяти комментатора, который был голосом поколения.
Игры ближайшего тура РПЛ и сегодняшние хоккейные матчи Кубка Гагарина начнутся минутой молчания в память о Юрии Розанове.
Человеке, одинаково блестяще комментировавшем как футбол, так и хоккей. Голосе целого поколения.
Очень прошу это поколение в комментариях вспомнить о самых ярких впечатлениях от репортажей Юрия Альбертовича. Наверняка ведь у вас остался миллион ассоциаций. Не сомневаюсь, вы помните, где были и что делали, когда он произносил какие-то простые и важные слова.
Я нередко восхищался им, будучи взрослым уже человеком, спортивным журналистом. Не представляю, с какой степенью восторга воспринимали его репортажи те, кто на нем рос. У меня никогда не укладывалось в голове, как можно так глубоко, до самых корней анализировать игру и укладывать этот анализ в настолько сочные и точные формулировки прямо по ее ходу.
Для понимания ее сути, мне кажется, ему требовалось меньше времени, чем кому-либо. А интеллект и богатейший словарный запас позволяли мигом преобразовать мысли в слова. И ты ловил себя на ощущении: «А ведь и правда!» И ему не нужна была для этого никакая продвинутая статистика, которой и близко не было, когда он расцвел в профессии.
Он не подменял живое ощущение игры тонной убедительных, но не наполненных жизнью цифр. И разве кто-то из тех, в чьем распоряжении они есть и кто умеет с ними мастерски обращаться, его превзошел? Нет, потому что он обладал даром видеть, чувствовать и уметь донести главное.
О том, каким Розанов был человеком, намного лучше расскажут те, кто общался с ним ближе и регулярнее. У коллег-комментаторов найдутся об этом сотни историй, и заходить на их поляну нет никакого смысла. Но никто, думаю, не будет спорить с тем, что в момент, когда каждый из нас и из вас узнал о его раке, степень ужаса была такой, словно это произошло с членом семьи. Вот таким Розанов был человеком, потому что скрыть себя настоящего в репортажах невозможно.
И как же мы все были счастливы, когда он вернулся в эфир в ноябре 2019-го. Сил у него хватало только на то, чтобы работать в паре, — но главное, что он мог! И мы снова слышали его голос.
А потом его в эфире опять не стало. И возникли дурные мысли, которые хотелось гнать прочь. И думать, что все еще вернется…
Я смотрю матчи — и часто понимаю, как мне его не хватает.
Комментатор нужен тебе для того, чтобы сверять с ним свои ощущения от игры. И Юре (не буду фамильярно называть его ни Альбертычем, ни Дяденькой, потому что для меня он был просто Юрой) удавалось как-то так ненавязчиво и некатегорично построить заочный диалог со зрителем, что вроде бы и точка зрения его была четкой и понятной — а ты понимал, что и за тобой он оставляет право на свой, иной взгляд.
Он ни над кем никогда не издевался, не злословил, никого не приговаривал, не делал акцент на ошибках. От него в репортажах не шло негатива и неуважения. Его хотелось слушать, с ним хотелось думать. И никогда не хотелось выключать, кто бы ни играл — его любимый ЦСКА (многие из вас ведь даже не знают об этом, правда?), «Спартак» или кто угодно еще. Такой была его внутренняя культура.
Когда-то Жванецкий сказал: «Мыслить так трудно, поэтому большинство людей судят». Розанов — мыслил. И своим примером не учил, но побуждал мыслить и нас. Сейчас, к сожалению, другое время. Время судей.
Интонация у Розанова была уникальной и неповторимой. Его запоминали с первого раза все. Сейчас многие похожи друг на друга — об ином с сотого раза будешь переспрашивать: «А кто это?»
Розанов был — один.
Как же хочется вымарать из последнего предложения слово «был». И надо вымарать, потому что он и есть один. Он останется с нами, пока мы будем его помнить и пока в наших ушах будет звучать его голос.
Как все это жутко и несправедливо. Всего 59…
Светлая память, Юра.
«Я выл по нему беззвучно…» Комментатор Казанский — о смерти Розанова
Федоров — о смерти Розанова: «Удивительно глубокий и невероятно романтичный человек»
Виктор Гусев — о попытках помощи Розанову: «К сожалению, не всегда деньги помогают»
Орлов вспоминает Розанова: «У него была добрая интонация, он чтил заветы Озерова»
Шмурнов — о смерти Розанова: «Я плачу!»
