«На ужин заехал на коляске». Шубенков — о своей олимпийской трагедии
На этой Олимпиаде было столько драм, что с ума можно сойти. Казалось, сильных эмоций не сможет вызвать уже ничто. Но нашлась история, которая насквозь пронзила всех любителей спорта. За несколько минут до своего предварительного забега снялся чемпион мира-2015 в беге на 110 м с/б Сергей Шубенков.
Тот самый сибиряк, который должен был железно победить еще в Рио-2016. Но туда он, как и вся российская легкоатлетическая сборная, за исключением Дарьи Клишиной, допущен не был. Потом была очень неприятная травма в сезоне-2019. В какой-то момент речи о чемпионате мира уже не шло. А в итоге Сергей вернулся из Дохи с серебром.
Наконец, этот год. Обвинения в нарушении антидопинговых правил. Шубенков бился полгода и доказал абсолютную невиновность. К нему больше — не единой претензии ни от одной инстанции. Буквально за два дня до дедлайна он получил от World Athletics нейтральный статус — и, как следствие, право выступить на Олимпийских играх.
Но уже здесь, в Токио, произошло вот такое...
Ахилл
— Я нормально, живой, — ответил спортсмен на банальнейшее «как дела?». — Ахилл на месте. Отвалился небольшой кусочек, но в целом ничего страшного. Отдых, физиотерапия — и все должно быть нормально.
— Какие-то предпосылки к такой травме были?
— За десять дней до вылета на тренировке в Новогорске случилось воспаление и обострение ахилла. Заболел дико. Другое дело, что он болел у меня и в 2017-м, и в 2018-м. Но я заклеивал и бежал так 12,95. Так что это все более или менее привычная история. Решается она приемом противовоспалительных пилюль и санаторием на две-три недели после каждого сезона. А в прошлом году сезона как такого не было, поэтому проблем не возникало вообще. Я подходил к этому лету физически свежим и готовым к олимпийским вершинам.
— Как прошли последние недели в Новогорске?
— Тренировался настолько, насколько это было возможно. Мы ходили к врачам, они сказали, что можно обойтись без серьезных внешних вмешательств. В идеале нужно было разгрузить ахилл по максимуму, но в нашем случае это было невозможно. Пара дней отдыха — и вперед. После этого прогресс шел с каждой тренировкой: где-то становилось меньше боли, где-то я мог делать какое-то новое упражнение. Рассчитывал, что к Токио восстановлюсь полностью. Не хватило какой-то пары дней.
— Насколько это все выбивало вас из колеи?
— Вы же знаете, какие истории со мной происходили начиная с января. Я постоянно жил в каком-то стрессе: то тяжело, то страшно. Но по чуть-чуть все сдвигалось — и каждый раз мы успевали заскочить на подножку уходящего поезда. Приключения шли чередой, поэтому и эта ситуация не стала катастрофой. Мы верили, что я смогу здесь побороться. Да и пока видим, что результаты здесь чисто символические. За исключением секунд Гранта Холлоуэя.
Жизнь — это боль, это борьба. Путь к Олимпийским играм не может быть гладким. Поэтому все происходящее воспринималось как норма.
— А вы понимали, что все это опасно и велик риск получить травму?
— Конечно, понимал. Но я думал, что контролирую ситуацию. В общем, так и было. Потому что все случилось именно на разминке, а не на дистанции, где я бежал бы во всю конскую силу. Там последствия могли быть совсем другими. А так — частичный разрыв. Выглядит это не так страшно, как звучит. Ориентировочно через пару месяцев я буду в порядке.
Плюс коляски — везде пропускают без очереди
— Рвать ахилл — насколько это больно?
— Чувство разочарования било куда больнее. Мы же столько боролись, так стремились сюда — и в итоге совсем немного не хватило.
— Как прошел вечер вторника?
— Да нормально. На ужин я заехал на коляске. Это достаточно прикольно, потому что везде можно было проходить без очереди (смеется).
— Вижу, с настроением у вас все нормально. Хотя можно было предположить, что после такого будете убиты в хлам. Все-таки к этой Олимпиаде шли девять лет — с неудачного Лондона-2012.
— Разочарование есть. Но я ведь боролся, сделал все, что мог, и перед собой честен. Хуже было бы, если бы оставались вопросы к себе. А так — ну что я мог еще сделать? В комментариях писали, что гимнаст Далалоян выходил после тяжелой травмы, фехтовальщицу Мартьянову увозили на коляске, а он что — потерпеть и пробежать не может?..
— Но вас интернет-войска еще пощадили. Дарью Клишину накануне просто страшно атаковали.
— Видел-видел. На ней они просто оторвались!
А у меня — нормально, да. Но, повторюсь, мне скрывать нечего. Не всегда все получается. Пока Олимпийские игры мне не даются.
— А вы хотя бы атмосферу Игр прочувствовали?
— Еще в деревне. А на стадионе так по полной программе! По-хорошему, еще на разминке можно было понять, что бежать мне не стоит. Но вот как раз эта олимпийская атмосфера затуманила мне глаза и помешала мыслить трезво. Я словил эту волну кайфа и позитива. Хотел показать все лучшее, на что способен.
— В японских традициях, как камикадзе, — знали, что можете разбиться, но шли вперед.
— Надеялся, что до этого не дойдет. Но, повторюсь, могло быть и хуже. Удалось избежать, например, полного отрыва. Забавно говорить про везение, когда передвигаешься в ортезе и на костыле. Но в этом даже есть какой-то шарм.
Следующая цель — Париж-2024
— Внезапный вопрос про легкую атлетику: почему тут такие дикие результаты? Мировые рекорды у мужчин и женщин на 400 с/б, у девушек — в тройном, безумие на женских 200, едва не прыгнул 6,19 Дюплантис, китаец бежит 100 м — 9,83...
— Есть соблазн сказать, что открыли какую-то новую пилюлю, но на эту дорожку я вставать не хочу. И на моих 110 м с/б — абсолютно человеческие результаты. А все остальное — так легкая атлетика, в моем представлении, и должна быть такой. Ради этого она и существует.
— Что за тема с новыми шиповками? Даже Болт говорил, что будь они в его время — бежал бы 100 м быстрее 9,5.
— Одна известная в легкой атлетике фирма выпустила новую серию. Суть в том, что подошва там как у кроссовок — такая толстенькая и амортизирующая. Я в них попробовал — ну как в обычных кроссах. Мне не пошло. А Сергей Клевцов, мой тренер, заметил, что все новое — это хорошо забытое старое и такая же мода была в 80-х. Только от другой фирмы.
— Вы в Токио еще долго пробудете?
— Изначально должен был улетать 7 августа. Но, может быть, получится раньше. Мне лечиться нужно.
— Пока у вас с Олимпиадами не ладится, поэтому важно прояснить: Париж-2024 — это тот турнир, на котором вы рассчитываете выступить?
— Конечно!
— А то у нас пловцы в 24 года заканчивают. Говорят — устали от спорта.
— А я ни фига не устал! Болячка меня доконала, но мы предпримем меры, чтобы ее побороть. И буду биться дальше. Мне моя профессия очень нравится. Понятно, что бывают периоды упадка, когда руки просто опускаются. Но сладкие моменты перебивают все. Когда ты приходишь на олимпийский стадион и понимаешь — еще чуть-чуть, и вы все побежите, это не передать как классно. Ради повторения этих мгновений стоит годами пахать, забыв обо всем.
