«Дети спасли мою карьеру». Дисквалифицированная МОК лыжница вернулась и стала героем дня на чемпионате России
Большая часть нынешней сборной России по лыжным гонкам — это люди поколения Пхенчхана, из Сочи в ней остались единицы. 34-летняя Анастасия Доценко в начале 2010-х брала медали на этапах Кубка мира, участвовала в Играх в Сочи 2014 года, могла ехать в Пхенчхан — но в декабре 2017-го была пожизненно отстранена от участия в Олимпийских играх. Вслед за МОК дисквалификацию наложила FIS — Международная лыжная федерация. Спортивный арбитраж потом оправдал многих — от Легкова до Бессмертных. Но Доценко вместе с Юлией Чекалевой и Юлией Ивановой — нет. Результаты с 2014 по 2017 год аннулированы.
Две подруги по несчастью карьеры уже завершили, а вот Анастасия вернулась. В Пекин она не должна была попасть даже теоретически, но после суда в CAS ее срок дисквалификации сократили до одной Олимпиады — пхенчханской. Из действующих лыжников она, пожалуй, единственная в мире в таком необычном статусе. И вопреки решениям МОК уроженка Зеленодольска вернулась спустя несколько лет, в ноябре 2020 года, на всероссийские соревнования.
После финиша корреспондент «СЭ» поговорил со спортсменкой.
Было огромное желание попасть в сборную
— Анастасия, эстафета в вашем исполнении получилась очень боевой. Довольны?
— Выбора другого не было, пан или пропал. Работать пришлось с самого начала. Хотелось выдать максимум за республику, и это получилось. Не скажу, что было легко. Легко такие гонки вообще не даются.
— Насколько вообще важно команде победить в рейтинге регионов? Или больше финансовая мотивация?
— Для нас это очень важно. Выделяются большие деньги местной федерацией, у нас есть сервисеры, тренеры, медперсонал. Насчет денег я даже точно не скажу, сколько мы за это получим. Но существует очковая система, и за каждое очко по итогам нам дают призовые.
— Вы пожизненно отстранены от участия в Олимпиадах, а следующий сезон — олимпийский. Насколько вообще влияет решение МОК и CAS на карьеру?
— Мои слова мало что будут значить, наверное, такое сложно описать. Надо через это пройти, почувствовать самому. Никому не желаю. У меня забрали лучшие годы моей карьеры. Я старалась пережить благодаря родным, близким, региону, который поддерживал. Рада, что нашла в себе силы дальше соревноваться. Теперь пусть будет как будет. Я довольна, что выступаю на всероссийских соревнованиях, работаю на родной регион. На этот год были планы, конечно, но не получилось. Головой хочется, но с таким большим перерывом — почти в пять лет — без соревновательной практики их осуществить, наверное, нереально.
— Неужели вы рассчитываете на сборную? Понимаете же, что вряд ли туда возьмут человека, который не поедет на основной турнир.
— Меня в сборную и не рассматривают. Я же возрастная спортсменка, 35 лет скоро. Но до этого сезона ходили мысли отобраться не то чтобы в сборную, а хотя бы на один-два этапа Кубка мира. Было огромное желание, потому что я столько лет скучала! Тем более столько времени в сборной. Но не вышло по объективным причинам. Никто палки мне в колеса не ставил. Нет результата — какие могут быть обиды? Никто не обижается.
Я просто попала в это месиво, под колеса танков
— Как вы переживали тот самый период, который никому не пожелаете? Наверняка бросить все хотелось не раз.
— Были всякие мысли — и бросить, и другие... Первый год руководители удерживали, помогали. Наверное, это было мне во благо — все говорили, мол, вот-вот должны снять отстранение, подожди чуть-чуть. Ну потому что реально нет оснований нас под ним держать. И тогда я еще год усиленно тренировалась. Верила. Пожалуй, тогда была моя лучшая форма после первого рождения и декрета. Спустя год поняла — все так быстро не пройдет. Тогда приняла решение родить второго ребенка, это меня во многом спасло. Потому что годы идут, карьера карьерой, а семья — это святое.
— Другие сферы работы рассматривали?
— Нет. Хотя сколько раз я впадала в уныние: мне это все не надо, брошу, никогда на лыжи больше не встану! Можно сказать, рождение второго ребенка спасло продолжение моей карьеры. От совсем плохих мыслей. Много чего хотелось сделать.
— В монастырь уйти?
— Типа того.
— Как человек, который пострадал от всех этих процессов, вы можете сказать, кто виноват? Кто-то винит наших чиновников, не отстояли, кто-то — Запад. Версий полно.
— Адвокаты работали, защищали. Мне сложно кого-то винить. Если чья-то вина есть, пусть она останется на совести этих людей. Я знаю, что я ничего не принимала.
— Подождите, но событие произошло, вас отстранили — а никто не виноват?
— Ну да, вроде как и не виноват. Виноват во всем остался спортсмен. Так всегда у нас.
— Несправедливо как-то.
— Все, что могли, сделали. Я могу сейчас закричать от бессилия на весь стадион. Хоть обкричись — а у меня нет столько денег, чтобы нанять личного адвоката и продолжать. Наверное, все возможное было сделано. Больших руководителей я и не знала, кто за всей спортивной системой стоит. Того же Родченкова, который нас во всем обвинил. Я в глаза его не видела! По картинкам и фотографиям только. Я просто попала в это месиво, под колеса танков, если хотите.
— Но можно ли говорить, что у нас что-то не так, раз вас бросили на произвол судьбы?
— (Вздыхает.) Ну, как сказать? Елена Валерьевна Вяльбе была всегда с нами, на суд летала, поддерживала, защищала. Ей спасибо. Тренеры, родственники — само собой. А остальные, уровнем выше... Я не знаю, честно, кто должен был это делать. Но, конечно, должны были нас защищать, а не так просто пустить все на самотек. Но получилось как получилось. Наверное, судьба такая — жестокая. (Смеется.) Значит, в чем-то другом мне повезет. Хотя спорт — очень большая часть моей жизни. Хотелось добиться чего-то серьезного, показать результат. Не получилось. Значит, буду приносить больше пользы Татарстану. Как сегодня, например.
