Президент Федерации тенниса России Шамиль Тарпищев, ставший героем «Разговора по пятницам», рассказал, что в 1996-м его могли убить.

— Когда в середине 90-х вспыхнул скандал с Национальным фондом спорта, на вас пытались списать чуть ли не 300 миллионов долларов. Как вы чувствовали, Ельцин хоть на секунду в вас усомнился?

— Нет! Изначально я НФС и возглавлял. С идеей на выходе превратить его в госфонд. Дать спорту какую-то подпитку — создать заводы, еще что-то... Так меня вызвали и запретили заниматься НФС!

— Почему?

— В силу статуса. Я от НФС отошел. А потом благодаря некоторым товарищам решили на меня все списать. В 1996-м убить могли! Вполне реальная история!

— Ходили с охраной?

— Никогда.

— Ни разу в вашей жизни не было охранника?!

— Нет. Даже в тот момент. Я считал, что вообще не при делах. Зачем мне охрана, если ни на кого не наступил? Другой вопрос, что жить пришлось в Архангельском. В «домике Крупской». Это Калужское шоссе, но такие же правительственные коттеджи, как и с другой стороны. Где Рублевка. В городе почти не появлялся.

— От многих больших людей мы слышали фразу: «И тут я узнал, что меня заказали». С вами случалось что-то вроде?

— В 1996-м у меня были плохие дела. В основном из-за Березовского. Еще из-за Гусинского. Ельцин ужасно себя чувствовал, оппоненты боялись, что могу до него добраться и рассказать все, что знаю. Прослушка была не от государственных структур — от каких-то частных.

— Чувствовали?

— Мои товарищи с госслужбы предупреждали.

— Из ФСО?

— Не только. Из разных организаций. За пять лет сдружились.

— Что сделали?

— Поехал по теннисным турнирам. Как-то сел считать: за 184 дня сменил 23 страны. Но это же вечно не могло продолжаться!

— Завершилось как-то драматично?

— Был в Германии — вдруг звонок: «Срочно уезжай. У тебя проблемы». Я собрал сумку и отправился на следующий турнир.

— Кто звонил?

— Очень серьезный человек.

«В 1996-м меня могли убить! Березовский хотел пролезть в МОК на мое место». Юбилейное интервью Тарпищева