Статьи
Владимир Алекно: "Меня до сих пор благодарят на улицах"
12 августа 2012-го, ровно три года назад, волейбольная сборная России впервые в истории выиграла Олимпийские игры. Матч против команды Бразилии закончился со счетом 3-2. Первые два сета россияне тогда уступили, а потом началось то, о чем будут еще очень долго вспоминать и рассказывать. Российские волейболисты отыграли матч-бол, потом сравняли счет во встрече и выиграли турнир. После награждения Владимир Алекно, держа в руках золотую олимпийскую медаль, с иронией сказал: "Сбылась мечта идиота", а через несколько месяцев объявил об уходе из сборной. Сергей Тетюхин, ставший олимпийским чемпионом только с пятой попытки, тоже решил не продолжать карьеру в национальной команде. Но за год до Олимпиады в Рио-де-Жанейро герои Лондона снова в сборной.
- Какие слова вы сказали Сергею Юрьевичу, что заставили его вернуться в сборную?
- Серега… Сергей Юрьевич! Так и напишите, что я тоже говорю Сергей Юрьевич. Он ведь такой же человек, как я. Который сто раз уже вешал тапки на гвоздь, сто раз говорил, что все, хватит. Но, действительно, помимо того, что он не просто игрок, а игрочище, это далеко не безразличный человек. Вообще я считаю, что мы наркоманы волейбола, мы зависимы от этого вида спорта, зависимы от этих сложностей и возможности их решать. Мы действительно, когда плохо, не можем смотреть безразлично. Наверное, если бы все было хорошо, он бы не пришел.
- А с какими чувствами вы в третий раз возвращались в сборную?
- Сейчас я себя чувствую точно увереннее, чем когда пришел в команду перед Пекином в 2007 году. Более-менее понимаю ситуацию, понимаю, что нужно делать. Думаю, что я все-таки отношусь к тем людям, которые если берутся, то стараются сделать на все 100 процентов своих возможностей. Правильно или неправильно, уже результат покажет.
- У вас нет ощущения, что Лондон был в прошлой жизни?
- На самом деле ко мне до сих пор подходят люди - в аэропортах, на улице, в кафе и метро. Они узнают, благодарят... Несмотря на то, что уже прошло три года. Наверное, это самая главная оценка работы и той медали. Но сейчас я бы хотел, чтобы и для меня, и для игроков та победа на какое-то время ушла в прошлое. Некоторые титры, мне кажется, все-таки нам мешают. На сегодняшний день ситуация такова: нас может обыграть кто угодно.
- Но сейчас, после вашего прихода, команда стала выглядеть немного иначе.
- Это не важно. И тогда, и сейчас команда называется "сборная России". А кто в заявке - это вопрос второстепенный. Нам надо с нуля доказывать, кто мы есть.
- Долго думали над предложением возглавить сборную в третий раз?
- Честно говоря, я не был готов к такому предложению. Я все-таки думал, что они отберутся (в финал Мировой лиги. - Прим. "СЭ")... Но не отобрались. Мы поговорили, и я понял, что нужен, что востребован. Сам себе задал вопрос - смогу или нет. Ответил на него и принял решение.
- Какова ваша главная мотивация? Это чувство необходимости в вас?
- Нет-нет. Мотиваций много. Прежде всего поставленная задача, она сложная, ее интересно попробовать решить. И я все-таки считаю себя патриотом, мне не безразлична ситуация, сложившаяся в российском волейболе. Это тоже мотивация. И если мы решим задачу на Кубке мира, следующей станут Олимпийские игры. Мне бы не хотелось, чтобы наши волейболисты туда ехали туристами.
- За три года вы успели отдохнуть от сборной?
- Да, успел. Не могу сейчас про себя сказать, что я уставший. Хотя каждый год приходится переживать серьезный, тяжелый сезон в клубе. Но лето я проводил в основном вне волейбола. Получается, на отдых было два месяца. Это не одна неделя перерыва… И то, это у игроков одна неделя между клубом и сборной. Тренеру надо сразу начинать готовиться. Так что в этом плане все в порядке.
- После Олимпиады в Лондоне вы несколько месяцев не давали ответ, уйдете или останетесь. Почему в итоге решили уйти?
- Я просто знал, как я отношусь к делу. И какая роль возложена на тренера сборной… Эта роль - она очень энергозатратна. Даже не нервозатратна, а именно энергозатратна. И вот ты задаешь себе вопросы: "Сможешь ли ты? Хватит ли тебя на то, чтобы дать столько, сколько ты обязан дать?" Я задавал вопросы и понимал, что, если снова буду работать в сборной, это будет нечестно. Тогда надо было немного выдохнуть, решить личные вопросы. Ведь до этих двух Олимпиад, особенно до Лондона, все личное было на заднем плане. Семья, дела, друзья... Это все не имело почти никакого значения. Такого же отношения я требовал не только от себя самого, но и от ребят. Я убежден, что для великой победы одного желания и старания мало. Они знают, я им об этом не раз говорил. Если твое личное - дети, жены, машины, дома, бизнес - не уйдет на задний план, великой победы не видать. Если твое сознание не будет очищено от всего того, что может помешать великой победе…
После Лондона прошел какой-то период, и многие личные вещи снова вышли на передний план. А в такие моменты о сборах ты начинаешь думать меньше. Плюс понимаешь, что у тебя нет той энергии, которую требует работа в национальной команде. А я ведь в общем-то отношусь к тем тренерам, которые поражения держат в себе неделями, победы - часами. Это не есть хорошо, я бы даже сказал, что это плохо. По-другому надо относиться. Но пока у меня не получается.
- Такой максимализм у вас с детства?
- Да, я думаю, что с детства. Я всегда любил, чтобы у меня был порядок в доме, что странно для мальчика. Я сам убирался, если мама не могла этого сделать. И с самого детства то, что задумывал, старался выполнять. Если не выполнял, чувствовал себя очень плохо. Касалось это в том числе и мелочей.
- Без такого максимализма можно вообще стать чемпионом?
- Да, надо, чтобы ты сам себе ставил хотя бы какие-то максимальные цели... Если тебе их ставит руководство, страна, журналисты, то добиться каких-то больших результатов действительно очень тяжело. Надо создать команду индивидуальных максималистов, которые живут целью. Не просто тебя слушают и кивают, а сами все понимают и чувствуют. Если этого нет, великих побед, как правило, не бывает.
- Получается, именно эти качества для вас самые главные при выборе игроков?
- В большей степени. Понятно, что я выбираю все-таки тех, кто на сегодняшний день сильнее. И если у игрока этого внутри нет, я стараюсь хотя бы на короткий срок очистить его сознание, сделать так, чтобы он поставил себе цель.
- А почему Алексей Вербов не поехал в Лондон?
- На тот момент он не был готов, на мой взгляд. Я судил по предыдущим соревнованиям, в которых Леша принимал участие. И для меня он все-таки не был готов к великим победам. Мы говорили с ним, у него было огромное-огромное желание, но этого было мало.
- То есть вы никогда личное не переносили в работу?
- Да нет, конечно, нет. Мы с ним не ругались. Просто я так посчитал, хотя тогда все было на грани. Был момент, когда я был почти готов его взять…
- А Алексея Спиридонова вы легко простили?
- Да. В Евангелие же говорится о том, что в прощении ты можешь найти свою силу. У каждого человека должен быть шанс.
- Когда вы пришли к такому миропониманию? В юности вы ведь считали иначе?
- Да, конечно. Рубил сплеча. А потом мог мучиться, но уже много чего не вернешь назад. В народе же не зря говорят про то, сколько раз нужно отмерить, а сколько отрезать. Во всяком случае, я стараюсь этому следовать. Потому что знаю себя. Ведь если ты не владеешь своими эмоциями, они владеют тобой. Иногда у меня получается с ними справиться, но иногда нет.
- У вас ведь наверняка совесть очень "грызучая". Тяжело с такой совестью жить?
- Ничего страшного… Лучше совесть, чем подлость. Время немного помогает.
- После ухода из сборной в 2012-м жизнь сильно изменилась?
- На самом деле глобально ничего не изменилось. Я просто начал больше времени проводить с семьей, вместе ездить в отпуск. По мере возможности, сыну начал уделять внимание. Следил, работал с ним. И, кажется, это не прошло бесследно. Его команда, где он больший процент времени играет на площадке, вышла в Высшую лигу А. Я рад. Для 18-летнего парня - это результат. Я понимаю, что они нуждались во мне, а я в них.
- Обиды были? Или все всё понимали?
- Нет, ну какие обиды… У меня жена спортсменка, понимает все это прекрасно. Она молодец. Они все выдержали. С понимаем.
