«Меня всю карьеру обсуждают. Если нужен крайний, то по-любому — Гранкин»
Сергей Гранкин
Родился 21 января 1985 года в Ессентуках.
Начал заниматься волейболом в Кисловодске, но в итоге стал воспитанником ярославской школы волейбола, куда перешел в 14 лет. В 16 лет дебютировал в Суперлиге за «Нефтяник». В 2005-м, досрочно разорвав контракт, перешел в московский «Луч», а затем 11 лет выступал в «Динамо» с перерывом на сезон в «Белогорье». Сейчас защищает цвета немецкого «Берлина».
Чемпион Европы (2004) и мира (2005) среди молодежных команд, олимпийский чемпион (2012), чемпион Европы (2013, 2017), победитель Мировой лиги (2011, 2013), победитель (2008) и многократный призер чемпионата России, чемпион Германии (2019). Сыграл 259 матчей за сборную — это третий показатель после Сергея Тетюхина (320) и Алексея Казакова (276).
Мужская волейбольная сборная — главное, чем может гордиться Россия в игровых видах спорта. Если, конечно, не брать хоккей с мячом или мотобол. За последние восемь лет она взяла восемь титулов в четырех международных турнирах. Исключение — только чемпионат мира, но там мы связываем особые надежды с домашним турниром 2022 года.
Главная победа — олимпийская в Лондоне. Из того золотого поколения в сборной остались единицы — Максим Михайлов, Дмитрий Мусэрский, Александр Бутько и Сергей Гранкин. Последний — на данный момент капитан сборной. По крайней мере, до конца Кубка мира. Причем начал карьеру в сборной он раньше всех — это 14-й подряд сезон в майке с надписью Russia. Если в нем все удастся, то может быть, уроженец Кисловодска будет носить капитанскую повязку и в Токио-2020.
Из этого интервью вы узнаете:
— Почему капитан российской волейбольной сборной не любит ММА
— Что не так с российским волейболом и почему он не будет окупаться
— Что должно произойти на домашнем ЧМ-2022
— Откуда взялся неоднозначный образ в СМИ и почему Гранкин принципиально не ведет соцсети
— Какой была жизнь в 90-е в Ставропольском крае
— И почему-то, что происходит там сейчас, Сергею не нравится
Поражение от Австралии может лишить нас медалей
— Какие ощущения накануне второго этапа Кубка мира?
— В принципе неплохие, но обидно за поражение от Австралии. По сути оно может лишить нас медалей. Всегда хочется ездить на турниры не просто участвовать, а ставить максимальные задачи. С другой стороны, у команды есть возможность «отбить» нашу молодежь, для них это шанс показать себя. С этой точки зрения турнир полезный.
— А для вас не шанс?
— Разумеется. Я сюда ехал только с тем расчетом, что хочу попасть через год на Олимпиаду.
— Ближайшая игра с Польшей — принципиальная?
— Матчи с поляками всегда приходятся на решающие стадии и получаются интересными. Сейчас, надеюсь, тоже так получится. Прямо принципиальной бы ее не назвал.
— Вы наверняка не первый раз в Японии. Когда первый раз в Хиросиму ехали, возникла ассоциация с ядерной бомбардировкой?
— В Хиросиме я третий раз, первый раз был в 2007-м. Честно, мыслей таких не было. Но в местный мемориал и музей ходил.
— И как впечатления?
— Не думаю, что там вся информация достоверна. Если бы бомба прилетела прямо в город, то вряд ли тут что-то живое вообще осталось. (Точка центра ядерного взрыва находилась в 600 метрах над Землей. — Прим. «СЭ») Конечно, они чтят свою историю. Но мне кажется, преувеличивают.
Не нравится смотреть, как люди друг друга по лицу бьют
— На официальном сайте Кубка мира значится, что вы родились в Кисловодске. На самом деле в Ессентуках вроде бы.
— Все верно.
— Была в детстве альтернатива волейболу?
— Довольно простая — учиться. У меня математическая семья, бабушка — главный инженер, отец на заводе работал, мама — бухгалтер. Перед отъездом в Ярославль одна четверка была — по русскому.
— Не расстроились родители итоговому выбору?
— Мне давали выбирать. Был интересен волейбол, поступило предложение из Ярославля. Родители только спросили: «Хочешь?». В десятом классе уехал. Первый год еще более менее учился, а на второй год, когда во взрослую команду попал с двумя тренировками в день, было уже без шансов.
— 1990-е в южной России — это жестко, наверное. Многим математическим семьям было непросто.
— Да. На заводе у отца как раз пошла дележка... Он давал пять рублей на неделю. Я экономил, ходил через город пешком, чтобы на транспорт не тратить. Но Кисловодск не особо большой, километров пять окольными путями.
— Межнациональная ситуация тогда была напряженная?
— Сейчас гораздо проще, это точно. Раньше на курорт ездить побаивались. Хотя мы в школе дружили и с чеченцами, дагестанцами, армянами, в классе у нас были представители всех этих национальностей. К местным цеплялись меньше, в Кисловодске все друг друга знали. Драться, конечно, приходилось. В детстве такие стычки — постоянное дело. Но я не конфликтный человек. Отец воспитал так, что нужно все мирно решать.
— Лучшее единоборство — бег?
— Никогда не убегал. Но драка — крайний вариант.
— Наверняка многие вокруг были борцами.
— Было такое, но я никогда не занимался. Не люблю бокс, ММА и прочие единоборства. Просто не нравится смотреть, как люди друг друга по лицу бьют.
Правила волейбола объясняю своим родственникам годами
— Вы — один из немногих русских волейболистов, выступающих за рубежом. Нравится?
— Я доволен, что так сложилось. Всегда была мечта поиграть за границей, в Италии той же. Получилось поздновато, конечно, но так сложились обстоятельства. Мне все нравится. Отличные отношения с руководством, людьми вокруг. Намного легче без пробок, много свободного времени.
— Если в сравнительной степени — лучше, чем у нас?
— По организации — сто процентов. Все грамотно, менеджеры в клубах знают, что делают. Раскручивают продукт. Много мероприятий, работа с медиа. Волейбол же надо продавать зрителю! Трибуны почти всегда полные. Не вырывают в выходной день, все расписано заранее. Если же мне надо съездить в Останкино в выходной, полдня как не было. Отношение к игрокам другое, более человеческое. Пусть на меня обижаются, но это так.
— Вы, наверное, про историю с контрактом в «Динамо». Как-то вы сказали: «У нас не футбол и хоккей, можно просто человека выставить на улицу». А как же суд?
— Судиться, наверное, было можно. Но это стресс, трата средств, времени. Договорились как есть, и ладно.
— Почему такое, как вы говорите, отношение? Из-за отсутствия самоокупаемости?
— Волейбол и не будет самоокупаться, это не НХЛ, НБА, даже не КХЛ. В России, на мой взгляд, его уровень популярности очень низкий. На пляже летом поиграть — да, я сам все лето проиграл. Как классический спорт — не цепляет.
Мы не будем как ММА, у нас нет стыка, единоборства. Эту игру надо понимать. Тяжело объяснить непосвященному, почему, кто и куда бежит. Знаю по своим родственникам, которым это объясняю годами. Годами! Вроде бы: мяч летает, упал — очко, не упал — нет. Но правила сложные. Комментаторам они понятны, а простому человеку не очень доступны.
— Есть варианты, как наладить популяризацию? Может, трэштокинг, как в ММА? Есть же Алексей Спиридонов, его действия спорны, но это тоже взгляд.
— Тем не менее, Леха за счет своего подхода пиарит волейбол. По сути каждый это может делать. Но меня, например, нет ни в одной соцсети.
— Почему?
— Мне не хочется. Понимаете, меня всю карьеру и так обсуждают. Если нужен крайний, то по-любому — Гранкин. Если выиграли — Гранкина там не было. (смеется) Решил, что мне это не надо.
Победили мы в Лондоне, и что?
— У нас скоро домашний чемпионат мира...
— Выиграть дома — это лучшее, что может быть. Но от игроков сложно ждать усилий по популяризации, согласитесь. Этим должны заниматься другие. Я считаю, у нас волейбол скакнул только из-за денег. Вот победили мы в Лондоне, и что, все резко изменилось? Нам нужен менеджмент.
— Ну, у в газете и на сайте про волейбол читают хорошо.
— Я не спорю. Но давно ли последний раз забивался дворец на Лавочкина? Году в 2006-м.
— Обидно? Побеждаете же регулярно.
— Конечно, хочется, чтобы за волейболом следило больше народу. Был бы контактный вид спорта — все залы бы битком были.
— Может, есть правило, которое в волейболе стоит отменить?
— Нет. Сейчас все оптимально.
— Вы упомянули КХЛ. В волейболе в теории могла бы быть похожая лига?
— Для этого нужны деньги. У нас 80 процентов Суперлиги — без них. Объединяться с Европой? Полякам мы не нужны, у них это спорт №1, а нужны сильные клубы. Получается, для этого нет момента. В отдаленной перспективе, когда-нибудь — возможно. Но не сейчас.
У многих спортсменов позиция такая: «У тебя все есть, что тебе не нравится?»
— Желание вернуться в Россию есть?
— Пока не хочу. Решил остаться в Европе, пусть контракт меньше, но комфортно, нет давления и стресса.
— Как-то влияет ситуация в России на решение?
— Давайте так. Все прекрасно понимают, что я спортсмен, зарабатываю хорошие деньги. Но я сужу по своим родным, близким. У многих спортсменов позиция такая: «У тебя все есть, что тебе не нравится?» Мол, родителям можно помочь, если что. Это понятно, я тоже могу. Но просто я приезжаю и каждый раз вижу, как родные живут, как в целом люди живут на юге России. Мне это не нравится. Кто-то спортсмен, а кто-то пыжится и не может заработать на элементарные блага, одежду, еду. Так быть не должно.
— Каким только вас в СМИ не называют: угрюмым, вспыльчивым, правдорубом, скандалистом. Как сами относитесь к образу?
— Многие, которые об этом высказываются, со мной ни дня не работали. Владимир Алекно может про меня сказать — мы с ним долго проработали, знаем друг друга, у нас свои отношения. Это его видение, он знает меня как игрока и человека. Я могу высказать свое мнение о тех, кто меня чему-то научил, с кем я работал. Другие, например, Брянский (Константин, тренер «Динамо». — Прим. «СЭ»), меня не знает — вместе два матча сыграли. Но сразу после прихода в «Динамо» сказал, что Гранкина в команде не будет.
Все складывают мнение по прессе. Этакие диванные аналитики, знаете — садятся, рассуждают, хейтят. Но я не обижаюсь. Я человек честный, да, прямолинейный, могу подойти и в лоб сказать как есть — мне что-то не нравится. Но я это позволил себе только после того, как появились регалии. И я не делаю этого при всех. Иду к тренеру и разговариваю один на один. А так — любому игроку один тренер нравится, другой не очень. Это спорт, жизнь.
Уже на этом Кубке мира читал разные комментарии в стиле «зачем этот Гранкин сборной?» Это мнение людей, пожалуйста. Когда уехал из России, у меня кардинально поменялось отношение к этому явлению. Пусть говорят, все равно я это не особо читаю.
— Мнение об Алекно по ходу работы с ним менялось?
— По сравнению с тем, когда я пришел в «Динамо» 13 лет назад — конечно. Но в любом случае это человек с характером, жесткой дисциплиной, но не настолько грозный, как все представляют.
Допинговый скандал — чистая политика
— Вы бы хотели сыграть на Олимпиаде, но может так статься, что россиян на ней не будет. Весь этот допинговый скандал — что это?
— Мое личное мнение — чистая политика. Это не относится к спорту, просто давление на Россию. Ко мне никто с подставными баночками никогда не ходил.
— С допингом в волейболе встречались за 18 лет профессиональной карьеры?
— Нет. В волейболе, мне кажется он вообще не нужен. Ну съешь ты что-то — прыгать на 20 сантиметров выше все равно не станешь.
— У нас этим летом был случай с Павлом Морозом, но там фигурировал кокаин. Сами когда-нибудь пробовали наркотики?
— Нет, ни разу в жизни. И не хочется.
— Но алкоголь-то наверняка. Пиво?
— Пиво — да. Я вообще любитель пива. Германия для меня — идеальное место. Могу сказать, что конкретно в нашей команде пиво в свободном доступе. На ужин хочешь выпить — пожалуйста.
— И тут я вспомнил, что сейчас октябрь...
— Вот именно. Из-за Кубка мира пришлось, блин, Октоберфест пропустить! (смеется) Хотя в самом Берлине его нет. Есть городок Бестензее в 40 минутах езды, а-ля Мытищи. Ведь изначально Октоберфест — фестиваль домашнего пива. И в таких маленьких деревушках долго готовят, варят прямо в домиках, потом выставляют, и ты идешь по улице, пробуешь.
— Спортсмен вообще может позволять себе пиво на постоянной основе?
— Зависит от человека. Профессионал должен уметь себя контролировать. За четыре с половиной месяца в Берлине в команде ни разу никто не напился. По мне — должен быть такой подход: ты должен появиться вовремя на работе, отпахать, сделать ее качественно. В России иногда любят придавать внимание тому, что ты делаешь после нее. Хотя свободное время — это твое личное дело.
— Последнее: после Олимпиады будет домашний чемпионат мира. На нем хочется сыграть?
— Честно, не думал об этом. Хочется сыграть на Олимпиаде. Если на нее попаду, то, думаю, закончу со сборной.
