Роман Власов: "Может быть, все к лучшему - буду злее"
ЧЕМПИОНАТ МИРА
Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ из Парижа
- Роман?
- Добрый вечер. Может быть, поговорим позже?
- Мы ждали только вас. Хотя бы десять минут…
Власов устало вздохнул:
- Спрашивайте.
- Успели понять, что произошло с вами на ковре и привело к такому исходу?
- Дежавю. В 2014-м на чемпионате мира в Ташкенте было практически то же самое: резко выключается дыхание, ты перестаешь чувствовать ковер под ногами, перестаешь чувствовать соперника. Вроде бы давно это было, а тут опять вылезло. И ведь шло все нормально в подготовке: провели все сборы в точности так, как было запланировано, возможно, оказался где-то не совсем готов психологически – все-таки в новой категории это у меня второй старт. Но бог дает нам трудности для того, чтобы мы их преодолевали. Наверное, следует быть благодарным судьбе за то, что подвергает меня второй раз такой проверке.
- Звучит красиво. Но, может быть, вам просто не хватило количества стартов?
- Первая встреча на любом турнире всегда бывает самой тяжелой. Стартов было достаточно: Кубок мира, чемпионат России. И то и другое – полноценные, "боевые" старты, требующие трехмесячной подготовки. Три старта – это нормально. Столько было у меня в олимпийский сезон, столько же – в предолимпийский, когда я выиграл чемпионат мира в Лас-Вегасе, так что можно сказать, что мы с моими тренерами идем по уже проверенному не раз пути.
- То, что на этот раз вы проиграли, не поколебало вашей уверенности в том, что переход в более тяжелый вес был разумным решением?
- Это, безусловно, был своего рода эксперимент, но я исходил из того, что категория 80 кг станет олимпийской. Опять же, не приходится гонять вес, а это сильно помогает сохранить свежесть и желание бороться. В послеолимпийский сезон это важно. Я замечательно себя чувствовал, со всеми боролся и порой вообще не замечал, что соревнуюсь с более тяжелыми соперниками. В принципе новые олимпийские категории будут разыгрываться уже в следующем году, на днях Международная федерация борьбы проведет заседание по этому вопросу. Кто-то говорит, что это будет 77 или 76 кг, и я, разумеется, буду бороться в том весе, который станет олимпийским. Но даже не это главное.
- А что?
- То, что вернут партер. Сами видите, во что превращается борьба, когда исход поединка целиком и полностью в руках судей. Это не та борьба, которую хотели бы видеть зрители. Тем более, что работа в партере у российских борцов сильная сторона. У меня в том числе. Так что будем восстанавливать партер и заодно исправлять ошибки в стойке.
- Вы, знаю, привыкли тщательно анализировать свои схватки. Почему в первых поединках наступает ступор, успели понять?
- Победы и поражения – это часть нашей жизни.
- Красивые слова. А по существу?
- Значит, была допущена какая-то ошибка в период подготовки. Возможно, перегрузил себя, не успел вернуть свежесть. Сейчас на горячую голову точно не стоит спешить с выводами. Будем встречаться с тренерами, обсуждать, пытаться понять, что именно мы сделали не так. Все серьезные победы, которые я когда-либо одерживал, были одержаны в партере. Да, наверное, я мог бы пропустить сезон, переждать, пока уберут эти новые правила. Но я для себя решил, что должен пройти этот сезон от начала и до конца, если хочу остаться в строю. Так что я знал, на что иду, постоянно находился вместе с командой. Это поражение, которое случилось, – это огромный опыт, причем новый, хотя опыта у меня уже довольно много – седьмой год в сборной команде я являюсь первым номером. Может быть, это к лучшему – буду злее.
- Если бы у вас была возможность переиграть сегодняшний день, что сделали бы иначе?
- Если такому суждено было случиться, то не думаю, что в моих силах было что-то изменить. Я делаю все от меня зависящее для того, чтобы оставаться лучшим, чтобы в нужный момент отдать на ковре все, на что способен.
- На вас сильно давило, что все ждут от вас только победы?
- Это всегда давит. Всегда чувствуешь ответственность, когда представляешь свою команду.
- Насколько это ощущение дискомфортно?
- Оно привычно – я живу с ним много лет. И чем больше побеждаю, тем больше с меня спрос. Это нормально. Просто мы – не железные люди. Очень сложно каждый год становиться лучшим в мире.
- Ответственность обычно ощущается наиболее дискомфортно, когда ты не готов выступать.
- Если бы я чувствовал, что не готов, то просто не вышел бы на ковер. Не поехал бы в Париж. Но в том-то и дело, что по ощущениям все было в полном порядке.
- В какой момент схватки вы поняли, что проиграли Марсалиеву?
- Ближе к концу. Там был уже полный сумбур. Вроде и силы оставались, а думал только о том, что до конца остается все меньше и меньше времени. По новым правилам оно вообще бежит стремительно. Встреча-то в принципе была равной. Чуть-чуть не хватило. Если бы прошел этот поединок, потом было бы легче. Я боролся уже с этим соперником неоднократно, всегда побеждал его, но в те времена, когда был партер.
- Получается, не повезло со жребием?
- Нет, не сказал бы так. Жребий был вполне удачен. Да и вообще, когда едешь на чемпионат мира, о жребии не думаешь. Если заранее начинаешь выгадывать, с кем бы хотел бороться, лучше вообще никуда не ехать, оставаться дома. Хороший опыт в этом отношении был у меня на чемпионате мира в Лас-Вегасе – там я получил наихудший жребий из всех, что были возможны. Но ведь выиграл! С тех пор я и не делю жребий на хороший и плохой. Нужно проходить все.
- Теперь настроены отдыхать?
- Настроен продолжать тренировки, адаптироваться к новому олимпийскому весу, новым правилам.
- Скажите честно: сейчас, когда мир кажется черным, не жалеете, что не ушли из борьбы после Олимпиады – победителем?
- Ни в коем случае. Более того, я полностью отдавал себе отчет в том, что этот год станет неимоверно сложным. Именно поэтому я и решил провести его в команде, не делая себе никаких послаблений.
- Но зачем? Пропускает же парижский чемпионат множество сильных спортсменов?
- В России так не получится. Не думаю, что получится. Если пропустить год, уже не сможешь вернуться в строй. Да и не в моем характере искать легких путей. Если тот путь, что я выбрал, приведет меня к очередной высшей олимпийской награде, значит, я был прав в своем выборе, пусть он и не привел меня к большим победам. Путь к олимпийскому пьедесталу, знаете ли, не усыпан…
- Какое поражение обиднее – то, что в 2014-м случилось в Ташкенте, или парижское?
- Они очень похожи. Тогда оставалось совсем мало времени до Олимпиады, нужно было кровь из носу побеждать в 2015-м в Лас-Вегасе. Сейчас времени побольше. И это поражение, возможно, случилось очень вовремя.
- Один из знакомых мне главных тренеров считал, что поражения закаляют характер спортсмена. Другой – что портят. А что скажете вы?
- Наверное, второй тренер просто никогда не проигрывал.
- Это так.
- Мне кажется, что поражения нужны. Хотя бы для того, чтобы максимально остро ощутить, что такое стать первым.
- Поражение Марсалиева в полуфинале, после которого вы лишились шанса на бронзу, расстроило вас или принесло облегчение?
- Я настраивался на бронзовый матч. И уже даже продумывал, как буду за эту бронзу бороться. Так что расстроился.
- Что вы будете делать, если Международная федерация не вернет партер в борьбу?
- Буду бороться дальше. По тем правилам, что есть. Но не думаю, что такое может произойти. Что такое борьба без партера, уже поняли все.
- Что стало для вас в Париже наиболее страшным испытанием – ощущение собственной неспособности победить или публичное унижение, когда судья поднимает вверх руку соперника?
- Возвращение в тренировочный зал, где ждет команда. Все понимают, в каком ты состоянии, все переживают за тебя. В этот момент ты просто очень остро понимаешь, до какой степени всем им было больно смотреть на то, как ты проигрываешь. Очень многие великие спортсмены ломались именно на этом - на том, что их жалеют. Но такое тоже нужно пройти – чтобы стать сильнее…
