ВФЛА: нисколько не осуждаем Хютте
– Мы знали, что Хютте общается с ИААФ, – сказал Паркин. – Дело в том, что одним из требований по восстановлению ВФЛА было расследование всех эпизодов нарушений, описанных в независимом докладе Макларена.
В кодексе Всемирного антидопингового агентства (ВАДА) есть положение, согласно которому если человек признает свое нарушение и активно способствует расследованию, то его вина смягчается. И этим правом многие спортсмены пользуются. Хютте – один из примеров. Каждый нарушитель может проявить активную жизненную позицию в этом вопросе.
По Хютте до сих пор не принято никаких решений в Спортивном арбитражном суде (CAS), его дело тянется 1,5 года.
– Вы ездили в Санкт-Петербург, общались с Александром. Он вам рассказывал про эту ситуацию?
– Конечно. Она известная. Больше того, исходя из его данных, мы уже получили объяснения от тренера Зухры Верещагиной, его партнера Максима Дылдина. Все передали в ИААФ, чтобы они могли полностью рассмотреть дело, оценить его – и принять объективное решение. Эти же материалы имеются у Следственного комитета России (СКР), которое проводит предварительное следствие.
– Получается, Хютте стал первым информатором, которого у нас восприняли абсолютно спокойно?
– Все-таки информаторы и лица, которые во время дачи объяснений, говорят о каких-то фактах – это разное. Такие объяснения мы получали практически от всех членов сборной. Каждый, кто когда-либо нарушал антидопинговые правила, был нами опрошен. И все это передавалось в ИААФ. Если требовалось – они задавали дополнительные вопросы. Рабочая группа ИААФ вызывала на беседы и ведущих спортсменов – в том числе, Елену Исинбаеву и Юрия Борзаковского.
То есть, проводилась большая работа, хоть это и не афишировалось. Но хакеры зачем-то выдернули одну из переписок.
– Хютте помимо подробностей своего дела уверял, что может рассказать разные вещи чуть ли не про половину сборной. В частности, про определенные списки перед чемпионатом мира в Москве.
– Да, но это все – общие заявления, которые можно назвать популистскими. Ну, что может Хютте рассказать об организации соревнований? Откуда он может об этом знать? Больше, чем о Павле Ивашко и Дылдине, с которыми он жил в комнате, и тренере – объективно рассказать он не может. Общие слова, какими бы громкими они не были, не дают того эффекта. Если бы были письменные доказательства или же он лично стал бы свидетелем одной из ситуаций – это другое дело.
Вот то, что Хютте добросовестно все рассказал о своей ситуации – это хорошо. Он воспользовался правом спортсмена, который попал в такую ситуацию – как сам Александр считает, по вине тренера – и мы нисколько не осуждаем его за это.
