Никита Камаев: "Немецкие журналисты больше заинтересованы в пиаре, чем в борьбе с допингом"
– Как журналисты ARD и Sunday Times могли получить доступ к базе данных, содержащей более 12 000 анализов около 5000 спортсменов?
– База данных биопаспортов спортсменов действительно является закрытой информацией, имеющей частный характер. Каким образом она попала в руки журналистов, мне предположить сложно. Для меня особенно странно, что Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА), которое должно защищать интересы спортсменов, не дает оценку и не комментирует данную "утечку". А она могла произойти через два источника – через Международную федерацию легкой атлетики (ИААФ) или саму ВАДА.
– Согласно данным ARD и Sunday Times, "подозрительные" анализы, попавшие в их распоряжение, датируются 2001-2012 годами. Но официально биопаспорта ведь были введены только в 2009-м.
– Да, но данные собирались именно с 2001 года. Производились заборы крови, тестирования на разных этапах и в разные циклы подготовки. Вся эта статистика была необходима для обработки модели данного инструмента – биопаспорта. Для того, чтобы понять, что это действительно надежный, достоверный, научно доказанный метод. И именно эта база, судя по всему, попала в руки недобросовестных журналистов. Но эти данные защищаются законом о персональных данных. В России так точно. Если бы я был спортсменом, который знал, что данные моего биопаспорта попали к третьей стороне и теперь обсуждаются, я бы попытался этот вопрос поднять в рамках правового поля.
– То есть люди обратили внимание не на то, на что стоило обратить?
– Это слишком дипломатично сказано.
– В фильме прозвучали имена четырех российских бегуний – Поистоговой, Баздыревой, Мязиной и Угаровой. Вы замечали что-то подозрительное в их пробах и биопаспортах?
– Я фильм не смотрел и могу судить о нем только по пресс-релизу, опубликованному ВАДА. Поэтому комментировать конкретных спортсменов не могу. Но могу сказать точно – что касается легкой атлетики и других "рисковых" видов спорта, программа целевого тестирования РУСАДА является одной из наиболее эффективных как по качеству, так и по объему проб. Об этом говорят все, в том числе и руководители ВАДА.
– РУСАДА помогает ВАДА в проведении расследования, которое началось после первого фильма, показанного в начале декабря 2014 года на немецком телеканале ARD?
– Да, Российское антидопинговое агентство активно сотрудничает с ВАДА. Комиссия приезжала в Россию, проводила определенную работу. Мы, в свою очередь, прилагали все усилия для того, чтобы этой комиссии помочь. Но сейчас говорить о выводах преждевременно, работа комиссии закончится в конце нынешнего года. После этого будут опубликованы результаты работы, пройдет обсуждение на исполкоме ВАДА. Нам скрывать нечего. Я, как один из руководителей РУСАДА, очень уверенно себя чувствую в плане возможных проверок и обвинений, которые высказываются в наш адрес.
– Эти фильмы как-то отразились на репутации вашей организации?
– Мы все-таки не структура, которая популяризирует свой бренд или занимается продажами... Я бы так сказал: тот, кто заинтересован в том, чтобы разобраться, вполне сможет это сделать. Вот пример. На конгрессе ВАДА в Лозанне Зеппельту (автор фильма. – Прим. "СЭ") дали слово. И он опять выдвинул голословные обвинения в наш адрес, сказал, что РУСАДА не хочет с ним сотрудничать. Зал аплодировал его выступлению, две тысячи человек. А после этого наш директор по международным отношениям Игорь Загорский встал и очень четко ему объяснил: мы прямо сейчас готовы ответить на все вопросы. Зеппельт просто вышел из зала. А потом в кулуарах к нам подходили коллеги из многих агентств и высказывали нам свою поддержку. Говорили о том, что считают все происходящее – недобросовестной журналистской инсинуацией. Но тет-а-тет. И иностранные журналисты, которым я давал интервью и объяснял нашу позицию, мои слова так в итоге и не опубликовали.
– Как вы думаете, почему уже третий фильм подряд звучат обвинения в адрес России?
– Меня меньше всего волнует, почему Зеппельт решил выбрать Россию. Насколько я знаю, он занимался расследованиями и в африканских странах, и в Китае. Но заниматься расследованием – это еще не значит доказать виновность. Он часто заявляет, что принимал участие в расследовании "дела Пуэрто", в дисквалификации испанского велогонщика Контадора. Это все несколько странно. Я являюсь одним из членов антидопинговой комиссии Международной федерации велоспорта, и хорошо знаю эти дела, лично принимал участие в их расследовании. Так вот господин Зеппельта там и близко не было. Поэтому когда показываются видеосъемки из-под полы с размазанными картинками и звуком невнятного происхождения... Реальных фактов, с моей точки зрения, в фильме нет. Исходя из этого, я могу сделать вывод – немецкие журналисты не заинтересованы в поисках истины и борьбе с допингом. Они больше заинтересованы в собственном пиаре и нагнетании скандала на ровном месте. О чем можно говорить, когда мы получаем письма такого содержания: "Ну что, после выхода в эфир нашего фильма вы готовы признать ваше поражение?".
– То есть сотрудничать с ARD РУСАДА не отказывалась?
– Во время нашей личной встречи с Зеппельтом в Женеве я сказал, что мы готовы с ним сотрудничать в том случае, если он публично признает ошибки и несоответствия, которые были допущены в первых фильмах. Я ему указал на эти ошибки. Например, РУСАДА обвинили в том, что сотрудники агентства берут деньги за пробы у спортсменов, что это коррупционная составляющая. Но речь шла о допинг-пробах, взятых в рамках выхода из дисквалификации. По регламенту спортсмен обязан сдать несколько проб, и они вне рамок бюджета любой антидопинговой организации. За них платит либо сам спортсмен, либо его спонсор, в отдельных случаях – государство. Это легальная процедура, во время которой заключается дополнительное соглашение. Такое практикуется во всем мире.
– Как вы считаете, все эти расследования – это, в первую очередь, инициатива самого журналиста? Или все-таки не его?
– Я понимаю, на что вы намекаете, но по данному вопросу я бы не хотел высказывать свою точку зрения. К той работе, которой я занимаюсь, она не имеет никакого отношения. Кем и что может быть инициировано, меня мало волнует. Я работаю в рамках своих должностных обязанностей, устава и кодекса ВАДА. Если РУСАДА совершила какие-то ошибки, и будут реальные факты, подтверждающие их, мы будем исправляться. И только будем благодарны за то, что нам на ошибки указали.
