Чем дальше от нас май 45-го, тем меньше остается в живых спортсменов-ветеранов. Из знаменитого ЦДКА, "команды лейтенантов", - никого. В дни празднования 65-летия Великой победы мы решили напомнить читателям о единственном лейтенанте, который стал генералом, - Юрии Ныркове. Публикуем (без сокращений и исправлений) материал Юрия Голышака, который вышел в свет почти десять лет назад - в июле 2000 года.

Осень генерала

Кому рассказать - ведь не поверят! - видел я в деле Ныркова Юрия Александровича. В смысле, играющим в футбол. Ну вот, я же говорил - не верите…

А напрасно. Ведь гонял Юрий Александрович мяч с приятелями в сокольническом дворике - да как гонял! Как в звездные годы. Как в "команде лейтенантов". Из которой в живых осталось, память не изменяет, три человека. Из этих трех один играл еще недавно. Лет пять назад. Играл почти всерьез.

Манеж

Пару лет назад заглянул я, помню, в армейский  манежик. Юрий Александрович зазвал. Решив оперативно полубоевые свои дела, приструнив по ходу дела кого-то из деятелей ветеранского комитета: "Работать надо, работать!" - генерал Нырков присел:

- Ну, давай теперь с тобой трудиться… Интервью, говоришь? Дело хорошее, интервью. Много что надо написать. Про ветеранов.

Про ветеранов-то, грешен, спрашивать хотел я на тот раз меньше всего. Другое дело - про самого Ныркова. Интервью-то Юрий Алесандрыч роздал массу, с непременным заголовком "Генерал из команды лейтенантов", - да только вскользь все. Главное, казалось, не сказано. Странно? Ничуть. …А тут вошел Жлуктов! И грех было не приоткрыть шкафчик, не достать по сто грамм - боевых? - под душевность такой компании. Дело понятное,  разговор в момент пошел куда веселее, чем заранее грезилось репортерской душе.

- Ты, корреспондент, лапшичкой-то закусывай, лапшичкой, - потчевал Нырков.

Ага, думаю. Настоящий генерал. Чудо, какой генерал. А Сергей Петрович Ольшанский, занятый чрезвычайно, и оттого компанию не поддерживающий, поглядывал из-за вороха бумаг. Ободряюще. Не робей, мол, корреспондент. Хоть робеть по статусу и стоит. Легенды-таки. Справа и слева. 

АО против ЦО

Этажом ниже разминались дублеры ЦСКА. Вовсю, помнится, шел дележ команды. Барановский против Тарханова. "Торпедо" со своим спасительным индивидуально для Александра Федоровича предложением на горизонте еще не проявилось.

Нырков, в отличие от многих армейских ветеранов, не колебался ни секунды - поддержал всем своим авторитетом Барановского. Хоть и не сразу вспомнил, кто по тем временам в команде капитанствовал. "Семак, кажется… Правильно?"

Правильно.

Зато логику построения акционерного общества современного типа Нырков разъяснил лучше всех. Понятнее. Округлив напоследок: "Нам нужна армейская команда, а не АО какое-то. Не дело ведь, когда продажа игроков проходит мимо Центрального общества…"

Баста.

Сокольники - Club

Ты про Сокольники говорил? Завязал я с Сокольниками. Хватит, сказали. Осень пришла. И зрение не то, и ишемическую болезнь сердца нашли - нельзя ни в теннис, ни в футбол. Вниз пошел, на финише... Но я до сих пор председатель Комитета ветеранов при РФС, а на поле у нас допускаются только те, кто справку приносит от врача. Есть справка - пусть играет. Хотя всякое бывает. Сальников умер, Коля Тищенко тоже - сразу после игры. Сальников только-только бутсы расшнуровал. Все ему было разрешено... Я на том матче не был. В Сокольниках потренировались, с городской командой сыграли, и в раздевалке Сережка умер.

Пауза. Секунда. Другая. Думаем - каждый о своем.

- …Я служил еще, когда клуб наш в Сокольниках образовался. Лыжник, Печников, сколотил первую группу. Там лыжная база ЦСКА была. Собирались каждое воскресенье, бегали пятнадцать километров, а после мячиком резвились. Толкаться можно, по ногам нельзя. Хоккеисты подключились - Эдик Иванов, Костя Локтев, Альметов... Гринин стал заглядывать. Николаев. Я. И так пятьдесят лет, представляешь? Внуки сейчас ходят. Восемнадцать человек умерло из первого состава, подсчитали.

- Но генералом только вы были?

- Какое там - четверо!  Барышев, Ваганов, Грушевский. Академия Генштаба. Артиллерийское управление. Многие приходили - и не выдерживали. Бросали это дело.

Вязьма

А войну генерал не просто помнит - по месяцам. Все четыре года. Он в первый же день в военкомат рванулся. "На фронт!" Остудили - "через годик заглядывай, молодой…"

Путевка. Комсомол. Вязьма. Стройка. Противотанковые рвы. И до сих пор словно сердится Юрий Александрович: "Посылали на неделю, а проторчал там до августа 42-го. Вместо того чтоб по-нормальному воевать…"

А к налетам ежедневным привык Нырков быстро. "Освоился". 

Когда немец в наступление пошел, еле успели добежать до Вязьмы, на последний поезд - и в Москву. Страшно. Мог не успеть. Хотя налеты - тоже радости мало.

Артиллерия

- Попал я в тамбовское арттехническое. Десять месяцев отучился, получил младшего лейтенанта и угодил в самый что ни на есть новый вид войск - на самоходки. Эксперимент.

- Сразу на фронт?

- В 43-м. И - пошло: 1-й Калининский, все три Украинских, закончил в 1-м Белорусском. Берлин брал. Войну 11 мая закончил, а не 9-го. Последние пару дней немца по развалинам отлавливал. Заглянешь в подвал - сидит с консервами и автоматом… Человек пять приятелей только за эти дни погибли. Пятнадцатилетние пацаны до последнего отстреливались. Мне вот как-то один на один убивать не приходилось. В плен брать - это да.

Самое страшное, когда "Катюши" по своим били. Но - выжил. Посчастливилось. Двумя контузиями отделался. Вторая тяжелая.

"Глупость"

Ни разговаривать тогда не мог будущий генерал, ни слышать. А мысль - одна: если в медсанбат угодишь, то части своей больше не увидишь. Никогда. В другую отправят.

Остался при своей. Две недели в эшелоне записочками общался.

- Еду в Берлине на самоходке. В тыл. Пушка дулом вниз - сломалась. И вдруг пехота наша тормозит: "Немцы в подвале засели, пушку бы на них наставить…" Ну, наставили. Немцы передают, что готовы сложить оружие, но разговаривать будут только со старшим офицером. А на моем комбинезоне знаков различия никаких. Ладно, думаю, майором представлюсь.

А подвал оказался - метров пятьсот! И этих немцев забилось туда с полтыщи. Вооруженные. Несколько генералов. Пришли, думаю. Сейчас нас здесь и порешат. Говорю: "Мы гарантируем - сейчас выходите, сдаете оружие - мы вам жизнь обещаем..." Все. Они выбираются наверх. Я генеральские вальтер и браунинг себе как трофеи оставил. Пехоте сказал: "Сдавайте, мне некогда... И не забудьте сообщить, что самоходный полк помог, чтоб записали!"

Много было всякого. Перед глазами вдруг всплывает оборонительная полоса, колючая проволока - и на ней трупы наших...  А иногда считаешь. Светлый дым - значит, немец горит, черный - это наш танк. У нас дизтопливо, у них бензин. "А, черный..." И гадаешь - "Раз, два, три, пять... Кто погиб, как?"

Западная группа

- Уже после капитуляции немцев отвели нас под Гудернау…

Полк Ныркова остановился в лесу. И командир, прознав о довоенном футбольном прошлом Юрия Александровича, отправил его собирать команду. Времени свободного хоть отбавляй. И - поле под боком.

- Пришли ребята. В сапогах. Выстроил их - "Ты приходи, ты нет…" Во всех частях работа зашевелилась. Сначала были соревнования на уровне дивизии. Правда, в других полках народу полторы тысячи, а у нас всего человек триста! Но - выиграли. И отправили меня дивизионную команду формировать. На чемпионате корпуса всех обыграли. Меня – в корпус. Кубок Третьей ударной армии выигрываем! Условия создали. Пригласили немца-тренера по легкой атлетике, так он нас за два месяца так измучил, что не надо нам никакого тренера, сами разберемся. Только бегать заставлял!

Стали нам оплачивать проживание, питание, доппайки. Сигареты давали - мы их на шнапс потом меняли. Соревнования среди армий выигрываем. Командующий вызывает: "Что хочешь? Может, на курорт послать?" - "Домой, -  говорю, - лучше отпустите. С 41-го в Москве не был. Соскучился по своей 9-й Парковой". Отпустили. Потом вернулся обратно, ищу свою часть -  и не могу найти. В другое место перевели. В Бург.

Первенство

Ныркову тогда было 22.

- Тренеров нам прислали из ЦДКА, - сначала Петя Зенкин, потом Гриша Тучков, Возовой приехал... Все - игроки довоенных лет. Даже врача прислали из Москвы. Тогда же мне объявляют: "Бери сборную, будете играть с ЦДКА". И сначала москвичи обыграли наших в одни ворота - 16:0... А к следующей игре мы разобрались, и уже 3:7.

Там у ЦДКА играли в нападении и Леша Гринин, и Николаев, и Федотов, и Бобров и Демин. Не успеешь голову повернуть - вынимай из своих... Хоть и стоял в наших Виктор Чанов. А команда у нас неплохая была. Кроме меня, Сухоставский - он после в "Крыльях Советов" играл, Володя Люкшинов - в "Зените", Толя Родионов - в "Динамо", Коля Синюков - в "Торпедо", Сафронов и Пересветов - в Орехове-Зуеве... Кого угодно могли порвать.

А в 47-м, в День Победы, телеграмма: "Срочно явиться в Москву!" В столицу-то меня уже тянули, но командующий не пустил. "Мы тебя лучше в госпиталь положим".

Госпиталь

И - положили. В Потсдаме. На острове.

- Хожу я там, хожу... А врачи, наверное, сами потом испугались - а вдруг кто проверит? Решили из меня натурального больного вылепить. "Давай, - говорят, - мы тебе маленькую экземку сделаем на ноге, и тогда будешь лечиться..." И засадили мне что-то так, что сожгли кожу, а потом все коркой покрылось - получилось, я действительно заболел, ходить не мог!

Но не помогло. Будят однажды ночью: "На аэродром!" "Да вы что? - отвечаю. - У меня же все документы в полку, два часа поездом..." - "Ничего не знаем. Приказано!" Прилетаем в Быково… У меня ни денег, ни документов. Летчики на машине подбросили до электрички: "А теперь сам добирайся, как знаешь". Электрички набиты, все с ведрами едут картошку копать. Добрался кое-как  до Москвы, - а здесь надо на трамвай...

- А в трамвае – кондуктор?

- Вот-вот, именно что кондуктор! Как быть? Вижу - девушка. "Дайте рубль..." Дает. "А еще ваш телефончик, я вам верну скоро". - "Что вы, что вы..." Поехал домой первым делом. В военной форме. При регалиях. Нашивки за контузии. А потом - в ЦДКА.

Аркадьев

Первую встречу с Аркадьевым будущий генерал запомнил. Навсегда. Как и все. 

- Дома сижу. Нога ноет. Палка в углу. Открытка приходит: явиться на площадь Коммуны. Приезжаю. Представляюсь. Аркадьева-то я знал, он в Группе войск в Германии был с командой... "Вот, - говорю. - Приболел..." А мне раньше подсказали: ты там, мол, не настаивай, Аркадьев тебя посмотрит - и обратно вернет! Так себя и веду... "С ногой что-то". Аркадьев поглядел-поглядел: "Сколько тебе времени надо?" - "Недельки две. Может, пройдет..." - "Через две недели приходи!"

Пришел. Нога болит. "Ладно, - говорит Аркадьев. - В госпиталь тебя отправим". Я смекнул про себя: в госпитале-то меня осмотрят, да здоровым найдут - что будет?  Говорю: "Да нет, она прямо сейчас пройдет, Борис Андреевич..." - "Тогда в пятницу на тренировку!"

Еду на "Сталинец". Черкизово. Сейчас "Локомотив" называется. Ребята ко мне присматриваются. Знали уже по игре, два раза против них выходил, но все равно "проверяли". То так пас дадут, то туда, то сюда... Все дружелюбно, но с подковыркой - я ж понимаю все это дело! Конкуренция... Или я буду играть, или кто-то из них. Так и вышло. На место Прохорова меня взяли, как выяснилось.

Слава

- Популярность - дело такое. Чувствуешь!

- Чувствовали, Юрий Александрович?

- Да какую! Девочки встречали, до дома провожали - было… Чемоданчик люди норовили поднести. Фибровый. А вот машины у меня не было. На трамвае ездил. Первым у нас "Победу" Водягин купил. Потом Бобров. Федотов купил - а ездить боялся. Так и стояла. Гриша вообще трусоватый такой был, мнительный... Он и в самолете боялся летать, а на машине тем более, ему это вообще ужас внушало.

Летели раз в Тбилиси, погода плохая, а надо через перевал лететь, так он стал писал прощальное письмо жене Вале. Ха-ха... Ребята через плечо подсматривали. "Прощай, Валя, береги детей..."

Разбор

В том ЦДКА, аркадьевском, многое и без тренера решалось.

- Когда тяжелая игра, договаривались через час-полтора после нее встретиться в "Арагви". С женами - пожалуйста... Ужинаем, и идет откровенный разбор, да такой, что Борису Андреевичу на установке делать было нечего! Мы уже все разобрали, кто почему сыграл хуже, почему лучше...

После сезона обязательно собираемся, отдыхаем... Мы все были вместе. Борис Андреич - он человек интеллигентный, культурный - все понимал прекрасно, и установки у него были минут на двадцать. Полчаса - максимум. Разбор прошедшей игры - пятнадцать минут. Аркадьев сделал тогда в ЦДКА "двойной центр". Бобер - Федотов. Все видел! И никто от него грубого слова не слышал -  стыдно бывало от простых слов.

На тренировке схему  разберет, а проводить заставляет старших. Если кросс, то Николаева посылает. Знает, что тот уже не свернет - если скажут, то до точки добежит и обратно еще. А ты бежишь за ним по раскаленному асфальту в Сухуми, жизнь проклинаешь, а заодно и самого Николаева... Гринин - то же самое - и сам все сделает, и за ребятами присмотрит.

После

Когда ЦДКА разогнали, большой футбол для Ныркова закончился. Почти.

- Я же с 42-го в армии, у меня и выслуга лет, войну прошел, льготы всякие... В "Локомотив" звали, так я сразу сказал: "Пожалуйста, но чтобы я числился в составе железнодорожных войск - не хочу стаж терять". На это Бещев, министр, не пошел. Ну и я не пошел. Никуда. В Академию Генштаба отправился. Решил завершить военное образование и продолжить службу в войсках... Правильно сделал. А когда в 52-м ЦДКА разогнали, я поначалу доигрывать в Калинин отправился, тогда это был Московский военный округ. Там тоже конкуренция - на моем месте Борис Кузнецов уже был. Значит, ему "подвинуться", да?  Стал играть... Год пробыл, а потом разогнали все команды военных округов. Все ликвидировали! Ну, отправился бы я в другую какую армейскую команду, а где гарантия, что и ее не разгонят? Неопределенность полная была, конечно... В общем, пошел я служить. До конца своих дней, как оказалось.

- Не скучно после такого прошлого?

- Если в войсках служишь, обязательно в маневрах участвуешь, в проверках, стрельбах, в вождениях - если в танковых частях служишь. Занят от и до. Вот служил я в Группе войск - в понедельник выезжали в войска из Управления группы, сидели там всю неделю, а приезжали в субботу. Я должен подвести итоги, обработать материал, доложить руководству, в воскресенье я дома, а в понедельник опять в войска. И так на протяжении всего года! Как тебе? Только в воскресенье мячиком побалуешься.

Когда в Академии учился, многие говорили: "Да ты, наверное, тут по блату оказался..." Я играл, конечно, за Академию, но каждый преподаватель подчеркивал: "Это тебе, Юра, не футбол!" Я, кстати, учился неплохо, без единой "тройки" закончил - все своим горбом.

Последние

Сколько их осталось, кто может на книжке своей, как Николаев, вывести - "Я из ЦДКА!"? Двое? Трое?

- Больные все, кто остался. Уходят, уходят... Много хороших ребят ушло. Начал Ваня Кочетков. Умер. Потом пошли, посыпались... Демин, Гринин, Чистохвалов, Бобров... Да, Гриша Федотов в 57-м первый сгорел. Запамятовал я. Единственный футболист, кроме Селина, который похоронен на Новодевичьем кладбище. Великий, конечно. Если бы в наше время играл, затмил бы всех -  все умел, по заказу мог бить куда угодно. Выдающийся.

- Бобров разве не выше?

- Я Всеволода выше не считаю. В хоккее он, конечно, непревзойденный, но в футболе - только Григорий Иванович. Ушел он из ЦДКА в ВВС к Василию Иосифовичу… Что ж, каждый волен решать свою судьбу. Отношение тогда к Севке не подломилось. Была у него внутренняя причина, чтоб уйти. Вася Сталин, конечно, роль сыграл. Боброва обожал.

Сталин

- А вас?

- Меня он терпеть не мог. В ВВС, во всяком случае, не зазывал. В Группе войск он руководил отдельной командой летчиков, а я ее всю жизнь обыгрывал! За что любить-то? Антипатия. В раздевалку, помню, приходит, на ЦДКА, - садится скромненько в углу, кресло, никаких реплик, ничего… Бориса Андреича слушает. Не вмешивается. Мы с ним здоровались. С Бобровым однажды в гостях у Сталина были. На бульваре, около Кропоткинских ворот, в домике.

- А с Гайозом Джеджелавой как отношения складывались?

- О-о, ты знаешь, что спросить… Всегдашний мой соперник. Правый край. Хороших отношений здесь быть не  могло - как врежешь ему, бывало! Против низкорослых очень сложно играть, никак не приноровишься, - а края всегда низенькие были. По тем временам. Самый сложный игрок был, конечно, Вася Трофимов. "Чепец" покойный. Вот против него всегда надо было ухо держать востро. Импровизировал, не было у него шаблона, резкие ускорения... Тяжело! Один раз прохлопаешь - потом не достанешь. А так, мы с Василием в очень хороших отношениях были.

Генерал

Была у Ныркова в жизни цель. Жезл маршальский в сумке не носил, но генералом стать мечтал. И стал. А вот до генерал-лейтенанта не дотянул. Хоть и подумывал, признается, о лишней звездочке…

- Помню прекрасно день, когда генерала получал. Указ вышел Президиума Верховного Совета. Потом приказ министра. Пока министр не поздравит, никто не имеет права поздравлять. Потом уже вкладывают в конверт поздравление замминистра, начальника Генерального штаба и всех прочих, кто тебя знает. Собирается Управление, объявляют... Гречко мне "генерала" дал. Шел 80-й год. Все трудом заработал. Большая вершина. Я всех маршалов знал. Ахромеева. Исключительный был человек. Болел, правда, за "Спартак".

Время летит… Одних только денежных реформ сколько я пережил! Отдыхаешь в отпуске, а там реформа! Поехал с деньгами, и вдруг пустой - думаешь, как возвращаться? В Феодосии, в 49-м, - ни денег, ничего не осталось. Мы там были в санатории – так по путевке-то кормили, а на обратную дорогу денег не было... Сапоги мои продали, еще что-то – так и доехали.

Юрий ГОЛЫШАК

Юрий НЫРКОВ

Родился 29 июня 1924 года в Вышнем Волочке.

Левый защитник. Начал играть в 1936 году в Москве в юношеской команде СЮПа. В 1946-1947 годах выступал за ГСВГ, в 1947-1952, 1954 - за ЦДКА, в 1952 - в команде города Калинин. В чемпионатах СССР провел 94 матча. Чемпион СССР 1950, 1951 годов, серебряный призер 1949 года. Обладатель Кубка СССР 1948, 1951 годов. За сборную СССР сыграл 3 матча (1952). Участник Олимпиады-52.

В 1990-1991 годах - председатель Федерации футбола РСФСР.

Ушел из жизни 20 декабря 2005 года.