Экс-нападающий «Торпедо» и нижегородского «Локомотива» Александр Кузьмичев, ставший героем «Разговора по пятницам», рассказал о работе с Валерием Овчинниковым по прозвищу Борман.

— Борман — большой души человек! Каждый день под его руководством — это очень тяжело. Но как праздник. КВН отдыхает.

Пригласил на разговор — в 6 утра в гостинице «Турист». Приезжаю, сидит он в номере, пепельница, дым коромыслом. Хрипло: «Кузьмичев... Так, Кузя, сейчас летим в Сочи. Если все нормально — подписываем контракт». Выхожу в коридор и вижу: за мной еще человек 50 стоят!

— 50?!

— Да. Прилетаем в Сочи, переоделись — и на вечернюю пробежку. Знаете, что это у Овчинникова? Кросс — десять километров! В хорошем темпе! Я на кроссе за Максом Путилиным встал, чтобы ветром не сдуло. Тот здоровый. Час бежим, полтора... Свисток: «Все, пацаны, на ужин!» Вот вдумайтесь — кросс бежит толпа из 50 человек!

«Толстых указал на меня пальцем: «Ты покойник!». Невероятные истории о российском футболе 90-х

— Уже вдумались. Сидим ошарашенные.

— В 7 утра подъем, выходим на зарядку. Нас уже 30!

— 20 не проснулись?

— 20 отчислили после кросса! Для меня загадка — что Борману не понравилось? Как люди бегают?

Или вот случай. В чемпионате обыграли кого-то, на следующий день выходной. На трех машинах подкатываем к палатке, покупаем шесть ящиков пива. На всю команду. Я стою, закуриваю. Вдруг вижу — мчится огромный синий «Форд». Такой в Нижнем был один — московское «Динамо» отдало Борману за трансфер Черышева. С испугу оставшиеся полсигареты сжимаю в кулаке — и в рот! Глотаю!

— Да ладно!

— Ей-богу, не вру! Затушил слюной и сожрал! Борман пересекает две сплошные, подруливает к палатке: «Ну что, сволочи, попили пивка?» Кто-то подает голос: «У нас же выходной...» В ответ: «Так, пиво выгружайте — и на базу».

Приезжаем, переодеваемся, выходим на поле. Борман: «Погнали!» Бежим 30 минут. Бежим час. Тут даже здоровяк Лебедев скис: «Парни, беда! Надо покаяться. Иначе до вечера не доживем. Сейчас до Бормана добегаем и падаем на колени!» 20 человек перед ним — бу-бух! Хором: «Викторыч, отец родной, прости! Больше не повторится!»