Геннадий Соловьев: "Динамо" никогда оброков не платило и на судей влиять не пыталось"
После того, как утихли страсти чемпионата, в авторской программе Евгения ДЗИЧКОВСКОГО "В конце тоннеля" на "СЭ-ТВ" президент "Динамо" рассказал о том, почему клуб потерпел поражение, какие завалы достались его руководству от предшественников, что в футболе самое сложное и какой характер у Дана Петреску.
– Клуб не может найти свет в конце тоннеля 18 лет, с тех пор, когда был добыт последний серьезный трофей – Кубок России. Как с этой точки зрения оцените выступление команды в прошедшем сезоне?
– В целом, конечно, чувствую разочарование. Но однозначной оценки быть не может, потому что мы близко были не только к зоне еврокубков, но могли и занять третье место в чемпионате. Команда не смогла провести три последние встречи в том же темпе, в котором играла 14 матчей подряд.
– Почему?
– Ребята перегорели. Я бы не сказал, что они играли спустя рукава, как выразился тренер. Они старались, но были очень зажаты. Думаю, Кураньи в трех из тех десяти моментов забил бы, но он тоже был как-то скован.
– То есть имел место не "недонастрой", а "перенастрой".
– Да. Почувствовали они, что многого могут добиться, и это их как-то сковало.
– А кто отвечает за то, чтобы найти баланс между "недо" и "пере"?
– Тренер, безусловно. А он тоже, мне кажется, почувствовал близость успеха и перегорел. Обычно он такой раскрепощенный, а тут на тренировках было видно, что он зажался, ушел в себя. Это не могло не сказаться на игроках. Петреску сразу после игры уехал, мы так с ним и не пообщались.
– Когда перегорает тренер, вся ответственность ложится на того, кто над тренером.
– Безусловно. И я, и Дмитрий Галямин пытались настроить игроков, но, видимо, мы плохо поработали в этот период.
– Леонид Слуцкий рассказывал, что в какой-то тяжелый момент он вывез команду на пейнтбол. Я понимаю, что в "Динамо" это слово запретное. Но у вас не возникало мысли устроить некое разгрузочное мероприятие для игроков?
– Петреску собирал их отдельно, в ресторане в Химках. Но должного эффекта не было.
– Вы заходили в раздевалку до, во время и после матча с "Волгой"?
– До игры зашел, пожелал команде удачи.
– После матча что вы сказали?
– Все расстроены были, переживали, сидели, молча понурив головы. Что в такой ситуации можно было говорить? Пугать, убеждать – все бесполезно. Поэтому сказал, что все закончено, забудьте, отдохните, те, кто в сборные уезжает, отыграйте там хорошо, возвращайтесь и готовьтесь к новому сезону.
– Вам всегда открыта дорога в раздевалку?
– Я не злоупотребляю этим, только после игры захожу.
– В другой момент в принципе можно?
– Можно.
– Правда ли, что был случай, когда Сергей Силкин попасть не мог в раздевалку?
– Такого никогда не было.
– Ваша биография известна динамовским болельщикам. Вы – генерал-лейтенант ФСБ в запасе. Руководили Управлением ФСБ по Липецкой области, потом работали а центральном совете "Динамо". Работать в клубе легче, чем в ФСБ?
– Тяжело сравнивать. В футболе никого не убивают, а там ты мои решения были связаны с риском для жизни людей, поэтому принимать их было очень тяжело. Но в чем-то быть президентом клуба намного сложнее, чем работать руководителем там.
– Что в футболе самое сложное – деньги, люди, иерархические ступеньки, преграды?
– Люди, они все решают. Если коллектива нет, если команда разобщена, никакие деньги не помогут достичь цели. Знаете, когда Джуджак забил гол "Тереку" (дело было в 5-м туре, но это был самый первый динамовский гол в чемпионате-2012/13. – Прим. "СЭ"), его никто не поздравил.
– Почему?
– Потому что было безразличие к общему делу. В раздевалке я Джуджака при всех приобнял – и остальные как-то немножко замялись. Нам пришлось много работать над тем, чтобы собрать игроков в кулак, объединить одной идеей. И начиная с 6-го тура, если помните, уже совсем другая игра была. Когда 3:2 у "Локомотива" выиграли, Нобоа заплакал после забитого гола, а в раздевалке игроки молча обнимались, друг друга поздравляли. Я тогда подумал, что, наконец, наступил перелом, что команда начала сплачиваться, появилась взаимная поддержка. Значит, что-то у нас получится.
– Игра с "Ростовом"…
– Да. Мы как раз вручали Хохлову знак и удостоверение заслуженного мастера спорта, и Степашин сказал, что Дима не такой, как "эти полудохлые миллионеры". Конечно, фраза до игроков дошла, обидела, но они понимают, что спрос с них огромный.
– Поговорим о роли ВТБ. Коммерческий интерес банка заключается в освоении территории и использовании будущих строений на территории Петровского парка. Есть ли какие-то конкретные цифры, сколько ВТБ намерен вложить и получить, сроки окупаемости проекта? Есть такая программа?
– Программа в ВТБ, может, и есть. Но с нами она не связана.
– Но клуба это касается напрямую…
– Банк вкладывает определенную сумму в клуб, все остальное нас не касается, поскольку строим стадион не мы, а управляющая компания (ЗАО "УК "Динамо"". – Прим. "СЭ"). ВТБ, думаю, построит все-таки стадион. К 2018 году планируют, если я не ошибаюсь, построить коммерческую часть, на год раньше – стадион.
– Это говорит о том, что клубу придется брать стадион в аренду?
– Если она будет, то чисто символическая, поскольку ВТБ контролирует 74 процента акций клуба.
– Продолжим о деньгах. Бытует мнение, что ваши предшественники на посту президента "Динамо" исчерпали некий стратегический запас, который ВТБ отвел на трехлетнюю селекционную программу. Потом были куплены Нобоа и Джуджак, уже сверх этого запаса, и вам пришлось дополнительно убеждать акционеров пойти на эти сделки. Так ли это?
– Я не привык ругать предшественников. Но завалы, которые надо разгребать, есть. Многие болельщики на ВТБ, грубо говоря, бочку катят. Я бы не стал этого делать. ВТБ выполняет свои обязанности исправно. Спонсирует, кстати, все динамовские команды – хоккей, волейбол, баскетбол, футбол. Главная причина финансовых проблем нашего клуба – раздутая ведомость. У нас есть игроки, которые получают приличную зарплату и не играют, или сыграли две минуты, но не попадают даже в молодежку. Вот с этим мы, наша новая команда, столкнулись.
– Петреску составил список футболистов, которых он хотел бы видеть в команде. Удалось ли достичь с ВТБ каких-то договоренностей о выделении средств на трансферы?
– Мы хотели бы укрепить кое-какие линии, и мы солидарны в этом с Петреску. Но и тренер понимает, что нам нужно разгрести финансовые завалы.
– Так покупки будут?
– Мы наметили кое-кого, будем стараться.
– Вам предстоят еще непростые переговоры.
– В ВТБ с пониманием подходят к этому делу. Но сверх того, о чем есть договоренность, они тоже не могут давать.
– Андрей Воронин, один из тех игроков, у которых большие зарплаты, но неясные перспективы, возвращается в "Динамо". Он провел за дюссельдорфскую "Фортуну" десять матчей в сезоне…
– …и не забил ни одного гола.
– Чего ждете от его возвращения?
– Он тащил "Динамо", если вы помните, весь 2011-й год. Я лично надеюсь, что он сумеет помочь клубу. Если будет отдаваться тренировочному процессу, то получит шанс заиграть и быть в основе. Как и все, кто у Петреску хорошо работает на тренировках.
– К делам клубным. Правильно ли я понимаю, что теперь болельщики для общения с игроками на динамовской базе не появятся никогда?
– Почему? После известного инцидента они уже были на базе. Петреску и отдельно с ними встречался.
– Вы не опасаетесь, что ситуация может повториться?
– Не думаю. Но ситуация, когда болельщики начинают отчитывать игроков, как мальчишек, неприемлема. Меня, к сожалению, тогда не было в Москве. Я опасался одного, что тот же Кураньи возьмет да и врежет кому-нибудь по морде за такое.
– Дело даже не в этом. Если болельщик способен сказать игроку то, что не может сказать тренер и президент, то это подрывает в игроке доверие к тренеру и президенту. В самом факте общения может быть серьезный подвох.
– Тем не менее болельщики должны встречаться и с игроками и с тренером. И их замечания нужно выслушивать. Петреску вообще считает, что такие встречи необходимо проводить постоянно. Но, как он говорит, и я тоже так думаю, во время игры болельщики должны полностью поддерживать команду, гнать вперед, а претензии могут высказывать только после матча. В нормальной форме, я имею в виду.
– Если встречи с болельщиками продолжатся, может ли команда рассчитывать на какой-то отсев, общение только с адекватными людьми?
– Вторая встреча была нормальной. Они извинились.
– Те же люди?
– И те же, и другие приходили. Общались с игроками у нас в зале, на базе, потом смотрели тренировку. И игроки тоже посчитали, что такие встречи нужны. Они и будут продолжаться.
– Дело с обстрелом футболистов во время тренировки из пейнтбольного ружья заглохло?
– Оно приостановлено, но не закрыто. С какой мотивировкой, не знаю.
– Надеюсь, хотя бы это не будет повторяться.
– Я на сто процентов уверен, что это не наши болельщики.
– Кто-то просто решил....
– Похулиганить.
– Петреску, придя в "Динамо", сказал: "Мою команду вы увидите в декабре". Увидели. Но речь не об итоговом результате. Признайтесь, есть ли среди ваших требований к команде и тренеру такое понятие как зрелищность?
– Она должна возникать естественным путем. Но я понимаю Петреску, который строил игру от обороны, потому что нужен был результат, нужно было, чтобы команда в себя поверила. Любая команда начинает строить игру от обороны.
– Начинает строить.
– Да. Для того Петреску и просит усиления, чтобы мы могли играть и в атакующий футбол.
– Но вот, к примеру, Фабио Капелло уволили из "Реала", когда он стал чемпионом Испании. Уволили за то, что игра была серая, сухая. "Реал" ориентирован на то, чтобы понравиться болельщикам, потому что они команду кормят, они ее доноры. "Динамо" от болельщиков зависит меньше. Вот потому-то я и спрашиваю: есть ли установка на зрелищность?
– Я все время повторяю: должны быть и результат, и зрелищность. Мне, допустим, "Динамо" образца 2007-го и 2011-го года очень нравилось. Но, к сожалению, сейчас так не выходит. Вернется Дан, и мы будем на эту тему серьезно разговаривать.
– Борьбу с эмоциями Петреску вы пока проигрываете, да и он сам себе ее проигрывает.
– Это точно. Хотя на протяжении сезона Дан стал спокойнее себя вести. Но иногда срывается. Однажды в Малаге мы с ним смотрели игру "Малага" – "Барселона". И болельщики не могли понять, за кого же Дан болеет. Ошибка судьи в пользу "Барселоны" – он вскакивал, начинал руками махать, кричать. Ошибка судьи в пользу "Малаги" – он тоже вскакивал, кричал, поворачивался к болельщикам, разводил руками. Характер такой – эмоциональный, заряженный. Мы ему все время говорим: ты, мол, можешь возмущаться действиями своих игроков, но никак не решениями судей. Увы, пока он это в себе преодолеть не может.
– Он сам платит штраф?
– Конечно.
– А, скажем, на Граната, который в Махачкале на камеру ругал судью нехорошими словами и через два дня пошел к детям на праздник, вы можете повлиять?
– Могу. Я с ним об этом говорил.
– И?
– Нормально. Теперь если ругается, то только на Сапету. Я допускаю ругань при каких-то рабочих моментах. Если игроки не будут подсказывать друг другу – это не игра уже.
– Мы часто забываем, что бороться с недостойным поведением на поле должен не только КДК, клубы тоже к этому обязаны в интересах собственных же болельщиков.
– Мы ведем эту работу. Я вас уверяю: после каждого такого нарушения мы разбираемся с конкретным виновником.
– Ваши недавние слова на эту тему прогремели. Они были сказаны о Кокорине: "Обидно, что Саша не сдержался, но я бы, наверное, тоже не выдержал".
– И Дзичковский меня покритиковал в прессе.
– Я не только покритиковал, но я вообще думал, что ваши слова – материал для Комитета по этике. Вы как официальное лицо говорите о том, что вы бы его убили...
– Чисто по-мужски, наверное, да. Я на этой позиции стою. Раньше за такое вызвали бы на дуэль. Ударить сзади, плевать, а потом… Саше я говорил, что надо сдерживаться в таких обстоятельствах, но сам я клокотал, когда этот инцидент просматривал.
– Но когда в Липецке работали, вы ведь не стреляли в людей, которые были виноваты. Вы доводили дело до законного завершения: следствие, суд и так далее. Тут же тоже есть законное решение.
– Это было сказано на эмоциях, поэтому затем я письменно извинился.
– Другое дело, что реакция самой "Алании" на поведение своего игрока должна была быть другой. Если вы сказали, что Кокорин виноват, то слов "Алании" о том, что Чантурия повел себя недопустимо, я не слышал.
– Там был бардак. Кого только на поле не было! Массажисты пытались сбить Джуджака, который убегал от них. Что там творилось, вы сами видели.
– Вы были там?
– Нет, я на выездные матчи не езжу.
– Там действительно сложности были с отъездом команды со стадиона?
– Как рассказывают, да.
– Вот эта линия почему-то не прозвучало во всех разбирательствах.
– Нет, почему? В разбирательстве прозвучала. Потом их лишили стадиона.
– Недавно общество "Динамо" отпраздновало 90 лет. Замечательная дата. С моей точки зрения, не совсем круглая. У вас не возникло ощущения, что торжества прошли немного с перебором? По масштабу, размаху, тратам.
– Я бы не сказал. Мы впервые отмечали юбилей клуба широко. И надо было отпраздновать, тем более, что президент Владимир Путин подписал специальный указ об этом.
– С вашим приходом в клуб многое ли вы лично изменили, или ваша основная задача – сохранить уже созданное? Я имею в виду управление, внутриклубные связи, акценты.
– Изменились функции руководителей, они стали четко определенными. В зоне моего внимания в основном команда, хотя контролирую и другие вопросы. Василий Шергин у нас ведет полностью финансы. Я с 2006 года связан с клубом и могу сказать, что сейчас руководство работает более сплоченно, чем раньше.
– Чему вас как руководителя научила история с петардой, брошенной во вратаря?
– Я все время говорю о том, что нам надо работать с болельщиками. Но ведь болельщиков "Динамо" за петарды не штрафуют, уже сколько игр ничего не зажигали.
– За сезон ни одной петарды?
– До этого случая. Нас больше штрафовали за мат. Но и по этому поводу к нам санкций давно-давно не было, только на последней игре оштрафовали.
– Ни одной петарды, ни одного пенальти...
– Пенальти – это другой вопрос.
– Когда в следующем сезоне к вам опять приедет "Зенит", вы, наверное, что-то по-другому сделаете? Заручитесь всевозможными печатями от них, ужесточите контроль. Что вы будете делать?
– Можно до того ужесточить контроль, что бедные болельщики до своей трибуны дойдут только к концу игры. Меры безопасности, конечно, будут усилены, но не до такой степени. Руководство "Зенита" должно работать со своими болельщиками.
– А то, что "Зенит" пытался доказывать в Лозанне, что, мол, он не отвечал за сектор, откуда полетела петарда, потому что билеты продавались без его ведома, выезд клуб не организовывал. Это верно?
– Можно высказывать все что угодно. Но у себя на сайте они разместили объявление, что для болельщиков "Зенита" выделена трибуна "Б". Перед матчем было определено, что это трибуна "Зенита". Если бы 30 билетов на нее продали по паспортам, виновных можно было установить. Но билеты были проданы через интернет. И проданы были по заявке клуба болельщиков "Зенита" в Москве.
– Лозанна, к счастью, более или менее всех примерила в этой ситуации. Мы своим органам не очень доверяем, а международному арбитражу верим…
– А почему Лозанне можно доверять, а нашим – нет? Я этого не понимаю.
– Я думаю, корни уходят в общую ситуацию в нашем футболе. КДК за последние несколько лет дал основания для недоверия к нему.
– Были вопросы, конечно.
– То, что вы не отдаете "Зениту" Ивана Соловьева до 1 августа – такая сладкая месть?
– Если бы мы хотели мстить, то могли бы посадить Соловьева на скамейку и вообще не выпускать на поле. Но он же играл.
– Это вы говорите о мести игроку, а я говорю о мести "Зениту": не получите за иск в швейцарский суд ничего.
– Как-то в мыслях не было мстить кому-то.
– Но ведь у арбитража в Лозанне было два варианта: либо оставить решение РФС, либо засчитать поражение "Динамо"? Вы видели в зенитовском иске камень в ваш огород?
– Нет. Я и в интервью говорил, что это проблема "Зенита". Мы знали, что мы правы. Свою часть вины мы признали, один матч без зрителей сыграли. Думаю, лозаннский суд просто убедился, что решение о техническом поражении "Зенита" было принято в соответствии с регламентом, и поэтому оставил его в силе.
– Кто-то в клубе был наказан за то, что с Соловьевым вовремя не продлили контракт?
– За что наказывать, скажите?
– За то, что упустили игрока.
– Мы ему сделали предложение в 13 раз увеличить заработную плату, но он контракт подписать не захотел, решил, что в "Зените" будет лучше. А соревноваться с другими клубами по размерам гонораров игрокам мы не собирались. И потом, вот сегодня он отказался, потребовал больше, завтра другой молодой футболист скажет: а почему мне не потребовать столько же? И за что в этой ситуации мы должны кого-то наказывать?
– Если, скажем, предложение было сделано на пять матчей раньше, когда Соловьев еще не так громко о себе заявил, то, наверное, он бы согласился и на пятикратное повышение зарплаты, не говоря уже про 13-кратное. Кто-то в какой-то момент не проявил должной интуиции?
– Да нет. Я беседовал с Соловьевым, он мне обещал остаться в клубе, а между тем взял и подписал контракт с "Зенитом". Ты приди и скажи: ребята, я не хочу за эти деньги у вас играть. И уходи спокойно.
– Усматриваете ли вы какую-то логику в том, что "Динамо" за весь сезон не пробило ни одного пенальти?
– Судьи – отдельная тема. У меня много вопросов к руководителю департамента судейства. Дело даже не в пенальти, а в том, что один и тот же фол каждый судья толкует по-разному. Розетти не учит своих подчиненных единой методике. Как результат – в последних матчах не дали пенальти на Фернандесе, на Епуряну...
– Почему?
– Об этом судей надо спросить. Я никогда о них плохо не отзывался. Пока шел чемпионат, говорил в интервью: надо потерпеть, судьи у нас новые, молодые. А сейчас скажу так: некоторые наши арбитры просто не готовы к судейству. Хочу задать Розетти такой вопрос: почему Безбородов судит больше всех матчей с нашим участием? Он что, специалист по "Динамо"?
– Вы в "Динамо" с 2006 года. Возглавляли совет директоров, а сейчас являетесь президентом. Уверен, не могли не слышать о том, что перед началом сезона нашим клубам положено платить оброк, дань?
– "Динамо" никогда никаких оброков не платило и на судей влиять не пыталось. В том числе в убойные для нас годы. Даже в 2006-м, когда мы на грани балансировали.
– Но раньше-то вам давали пенальти, а сейчас не дают. Конечно, возможна цепь случайностей, но чтобы так – 30 матчей и ни одного пенальти...
– Хотя причины для пенальти были.
– То есть, у вас даже версий нет? У меня версии есть, но я лучше промолчу.
– Зря. Хотелось бы услышать. Хотя бы пунктиром.
– Вот я был в Испании, встречался с некоторыми игроками. Они не хотят к нам идти по многим причинам, в том числе и по судейским. Говорят прямо: "У вас не все на поле решается. У вас слишком сильно на результаты влияют судьи. В Испании тоже чудачат, но явного влияния нет. Поэтому лучше за пятьсот буду здесь играть, чем за полторы у вас, потому что у вас не добьешься результата".
– Я бы согласился с такой версией.
– В прессе появились фамилии людей, которые скорее всего покинут "Динамо": Дуймович, Кисенков, Давыдов, Соловьев. С кем еще можете расстаться?
– Это все будет зависеть от Петреску. Потому что у нас до сентября есть коридор. А пока все, кто вернулся, будут на сборе. Молодые игроки от нас не уйдут, только если в аренду куда-нибудь – с тем, чтобы практику получить и вернуться.
– Но при этом вы понимаете, что чем позднее Петреску откажет футболистам, тем сложнее их будет трудоустроить?
– Безусловно. Петреску тоже заинтересован в том, чтобы как можно раньше определиться с составом и с ним работать.
– Как, кстати, Семшов? Он не закис немножко?
– Он готовится, но не попадает в состав. Видимо, на это есть какие-то причины у Петреску, но он тренируется. Год контракта у него еще есть.
– Нервничает?
– Я думаю, нервничает.
– Раздевалку не ломает?
– Нет, у нас в команде такое не принято.
– Да и двери крепкие.
– На базе крепкие, а в Химках обычные.
– Юсупов. Кто-то обращался по нему?
– Нет. Мы его не отдадим.
– Но стоит он не 30, а 12.
– Вы знаете, у нас цены назначаются такие, как говорится, от фонаря.
– От фонаря или от агентов.
– Я не знаю, кто и зачем выдумывает иногда такие вещи, просто поражаюсь. Молодые игроки от нас не уйдут, только если в аренду куда-нибудь, с тем, чтобы практику получить и вернуться.
– Вы сказали, что молодые игроки от "Динамо" не уйдут. Ивану Соловьеву икнулось, наверное?
– Соловьев, видимо, исключение из правила. У нас сейчас неплохая молодежь. Мы, в принципе, собираемся в дальнейшем на нее ставку делать. И Петреску, если вы видите, молодежь привлекает. На эти сборы он молодых возьмет.
– Тогда скажите, какая цель будет в следующем сезоне, если вы делаете ставку на молодежь?
– Об этом объявит совет директоров. Побеседуем с Петреску. Но, я думаю, в пятерке нам быть надо. А там уже видно будет, как двигаться.
– Это уровень, в котором разное может быть. Несколько коротких вопросов, которые требуют таких же ответов, не односложных, но и не развернутых.
– Как у Познера?
– Не будем лукавить, да. Последнее, что вас восхитило, не обязательно в футболе?
– Меня все время внучка моя восхищает.
– Это как раз то, что не зависит от политической конъюнктуры, времени года и всего остального. Последнее, что вас возмутило?
– Взаимоотношения наших игроков на поле – и за его пределами. Это подтвердилось еще раз в перебранке Нигматуллина с Акинфеевым. Нельзя так. Еще возмутили те игроки, которые заявили, что после взрыва петарды получивший травму Шунин мог продолжать играть.
– Когда вы в последний раз кричали, в смысле, гневались?
– Я часто после плохой игры гневаюсь. Но все это в себе держу. Никогда на волю из меня не выйдет.
– То есть, вы такой начальник, который криками ничего доказывать не будет?
– Именно.
– А как же случай после неудачного для вас матча с "Аланией"?
– Я очень спокойно говорил, не кричал, не матерился. Это все преувеличено. Я сказал игрокам: "Как вы при такой зарплате можете проиграть команде, которая три месяца не получает заработную плату?! У вас в голове ничего не происходит? Вы спите спокойно по ночам?"
– Ваше последнее решение или действие на посту президента "Динамо", которым вы гордитесь?
– Пока мне нечем гордиться. Потому что я такой же, как все болельщики. И меня угнетает то, что уже 37 лет мы не можем выиграть чемпионский титул.
– Последнее произведение искусства, фильм, книга, картина, спектакль, которое вас проняло?
– Последние фильмы меня вообще не пронимают. Книги? Последнюю прочитал о динамовцах фронтовых. Мало кто о них знает. Я вообще люблю о ветеранах, о войне читать.
– Какую черту своего характера вы считаете самой сильной?
– Мне тяжело об этом судить, об этом должны говорить другие, не я.
– У вас есть хобби?
– Футбол.
– Совмещено с профессией.
– Да, это замечательно, когда хобби и работа совмещаются. Я счастлив тем, что соприкасаюсь с футболом.
– Да, совмещено с работой, я неправильно сказал. У вас другая профессия. С той профессией сложно что-то совместить. Что должно произойти, чтобы "Динамо" стало чемпионом? И когда это произойдет?
– Знаете, был один руководитель, который меня, молодого, спрашивал: "Ты сколько лет уже проработал в органах КГБ?" Я говорю: "Пять". – "А сколько тебе нужно времени, чтобы поймать шпиона?" Я ему взял и ответил: "Вы извините, а вы сколько проработали? Вы хоть одного шпиона поймали?" Мне, конечно, объявили выговор за все это дело, поэтому здесь такая же ситуация. Вот когда наладится у нас, допустим, нормальная работа школы в нашей академии, тогда я думаю, у нас что-то должно сдвинуться.
– Значит, поймать шпиона и стать чемпионом – это задача примерно одного уровня сложности?
– Да.
