«Сказал Клоппу в Казани: «Здесь-то поспокойнее будешь себя вести?» Дмитрий Кузнецов — о дружбе с Почеттино, приключениях в Детройте и гибели Еремина
Окончание интервью обозревателя «СЭ» с капитаном последней чемпионской команды СССР — ЦСКА 1991 года, многолетним игроком ла лиги, участником чемпионатов мира и Европы.
В первой части интервью известного футболиста и тренера обозревателю «СЭ», опубликованной до Нового года, Дмитрий Кузнецов рассказал о тяжелом выборе, который ему предстоял между клубами медийного и профессионального футбола, и в итоге предпочел продолжить работу в 2DROTS и помогать своему больному отцу. Во второй речь шла о медиафутболе, в котором экс-капитан ЦСКА внезапно стал одной из самых популярных фигур и тренером — двукратным чемпионом медиалиги.
Сегодня — заключительная часть интервью: о годах Кузнецова в большом футболе Советского Союза, Испании и России, игре и общении с выдающимися тренерами и футболистами этих стран, причинах возвращения с Пиренеев на родину, его увлечении НХЛ, знакомстве с легендарными хоккеистами и связанных с ними приключениях в Детройте. Разговор, напомним, шел на «ты» из-за уже более чем тридцатилетнего знакомства собеседников.
Главный тренер «Красной фурии» написал на фотографии: «Если бы ты был испанцем, я бы взял тебя в сборную»
— Ты хотел стать тренером с момента окончания карьеры игрока или такое желание появилось со временем?
— Да, уже в Испании, когда играл там последний год, поступил в ВШТ. Записывал тренировки, смотрел их направленность, вникал, что и зачем делается, осмысливал тактические наработки. В общем, готовил себя. Знал, что футбол — моя судьба и ничего другого не умею. Я не хакер, не блогер, не киноактер. Краны чинить не умею, на компьютере хорошо работать — тоже. Хотя сейчас уже научился. Тренеру теперь надо обладать и такими навыками.
— Кто-то был для тебя примером для подражания?
— Конечно. Хавьер Клементе. Когда я приехал в «Эспаньол», он там работал, а через полгода ушел оттуда в сборную Испании, которую тренировал шесть лет. Сейчас в этой профессии многого добиваются мои друзья, с которыми я играл, — тот же Маурисио Почеттино. Его помощник, тренер вратарей, — Тони. Да много ребят из того «Эспаньола»! Рад за них. Не умею завидовать, только радуюсь. Люди выбрали свое дело, и у них получается. Радуйся мы все друг за друга — уверен, у всех получалось бы гораздо больше.
— Это правда или миф, что Клементе, уходя из «Эспаньола» в «Красную фурию», сказал тебе: «Жалко, что ты не испанец, иначе взял бы тебя в сборную»?
— Так и было. У меня в альбоме даже есть от него фотография, где Хавьер как раз и написал: «Если бы ты был испанцем, я бы взял тебя в сборную Испании».
— У комментатора Романа Нагучева прочитал, что Маурисио Почеттино не так давно подошел к тебе сам на каком-то банкете, сфотографировался и тут же позвонил по Facetime cемье: смотрите, мол, я с легендой «Эспаньола»! И родные главного тренера «Челси» в восторге были.
— Мы с Маурисио дружим. Когда он только пришел в «Эспаньол», я взял его с женой и повез в аквапарк. Мы хорошо провели день, языкового барьера не было. Сдружились и когда потом он уже с «Тоттенхэмом» приезжал в Москву на матч Лиги чемпионов с ЦСКА. Я их в отеле навестил, икры им с Тони подарил. Буквально вчера Тони в «Челси» звонил! Всегда, когда встречаемся, фотографируемся вместе, потому что хорошее время в команде провели.
— Болеешь за «Челси» теперь?
— Симпатизирую командам, в которых работают мои друзья. Это однозначно. И хочу, чтобы у них все получалось.
— Коль скоро речь зашла об Англии — вспоминаю, как мы в 2015 году столкнулись в фан-шопе «Ливерпуля» в день матча «Ливерпуль» — «Рубин», а ты был вместе с главным тренером казанцев Валерием Чалым. Ваша команда ухитрилась сыграть вничью на выезде в первом матче Юргена Клоппа на «Энфилде»!
— Конечно, я запомнил тот день. Как не запомнить? Играть с «Ливерпулем» на «Энфилде», когда ты приходишь — и уже за час до матча стадион полон и поет «Ты никогда не будешь один...» Это что-то, это так трогает эмоционально! Такое давление чувствуешь... И лавки там, наверное, в метре друг от друга. Ты можешь руку вытянуть — и схватить тренера соперников, ха-ха. Незабываемые эмоции — да еще и результат хороший. Такие выезды запоминаются.
— С Клоппом чуть-чуть удалось пообщаться?
— Даже повздорили с ним там, на «Энфилде». Из-за того, что судья два раза не удалил Лаллану, хотя до этого нашего Кузьмина выгнал вообще ни за что. Видишь, как действует «Энфилд» на судей! И тем не менее мы, играя больше тайма в меньшинстве, такому сопернику не проиграли.
А потом, когда они приехали в Казань, я разминал «Рубин» перед игрой, он вышел и говорит мне: «Здорово!» Отвечаю «Здорово! Здесь-то поспокойнее будешь себя вести?» Улыбнулись друг другу. Кто старое помянет, тому глаз вон! Просто эмоции были.
— Как удалось тогда не проиграть? Вы же в чемпионате России в середине таблицы шли.
— Ребята очень серьезно, помню, подошли к разбору слабых и сильных мест. В тактическом плане были здорово готовы. Все четко понимали, что с первых минут серьезное давление будет — и соперника, и стадиона. Надо честно признать, что и шапкозакидательское настроение со стороны «Ливерпуля» было. Мы это использовали. Более того, если бы за пять минут до конца Игорь Портнягин головой забил — три очка увезли бы.
— Портнягин же телевизионным экспертом стал — не подкалываешь его, когда видишь, тем упущенным шансом?
— Нет, да мы и не пересекались. Один раз где-то виделись. Да наоборот, это же хорошая игра, отличная память! Ну, не забил — футбол же. Игорь тогда нашим лучшим бомбардиром был, много очков нам принес.
— Насколько много тогда от тебя как человека с большим международным футбольным опытом зависело? Все-таки у Чалого такого и близко не было.
— Нет, Саныч на тот момент был главным тренером, с лицензией, и вмешиваться в его решения я не имел никакого права. Если ему нужно было, он спрашивал, и я высказывал свое мнение. Но «Рубином» руководил он, и у нас была чуть ли не самая играющая команда, хотя мы не сделали приобретений. Тот год вспоминаю с удовольствием. Рад, что с ним работал.
— Ты же и с Рафой Бенитесом успел пересечься?
— Да, в «Осасуне». Он всего на пять лет старше меня! Мужик вообще классный, ха-ха. Нормально с ним общались. Если сейчас увидимся — найдется что вспомнить. Он и тогда уже был очень амбициозным, хотел работать.
— Тогда почему его уволили через семь туров?
— Неудачные результаты. Команда молодая была, одни дети играли — и я как дядька.
Тренеры в пяти наших командах не дают результат, их в шестую назначают. Другим шансов не дают, и это наводит на плохие мысли
— А когда Чалого убрали, был шанс, что тебя назначат главным тренером «Рубина»?
— Когда еще Саныч был, ему уже искали замену. А у меня оставался еще год контракта, и так как пришел Хави Грасия, испанец, а я как раз испанским владел, попросили остаться и помочь, доработать контракт. Так и произошло. Амбиции у нас были большие, деньги — тоже, но хорошие игроки — не значит хорошая команда. Тем более хоть за футболистов и платили много, но некоторые были на сходе. В общем, не получилось. Бывает, ничего страшного.
— У тебя же перед «Рубином» был шестилетний перерыв в тренерской работе после недолгого периода в «Нижнем Новгороде». Чем занимался?
— Играл за ветеранов, руководил командой «Газпром International» газпромовского филиала, ездил с ней на турниры. Так что от тренерской практики не отлучался! Только чуть по-другому и не с профессионалами. Но все равно работал. Ждал своего шанса, ха-ха!
— Ты его не получил до сих пор. Многие из твоего и даже более молодого поколений игроков поработали главными тренерами в РПЛ. Станислав Черчесов и Валерий Карпин — даже в сборной России. Обидно, что у кого-то из них шанс за шансом, а у тебя, несмотря на лицензию, пока их не было?
— Это же не от меня зависит, а от людей, которые их ставят, за них хлопочут. Значит, там считают, что они достойны, а другие — нет. И потом, как-то так получается, что когда люди попадают в тренерскую обойму, то из нее долго уже не выпадают. Посмотрите, сколько примеров, когда ты из одной команды ушел — и через два дня пришел в другую.
А я всегда говорил, не в обиду тренерам: если в пяти командах у тебя нет результата и тебя берут в шестую — ты что, дашь в ней результат? Не стоит ли попробовать другого человека, которого еще не пробовали, — может, у него с первого раза получится? Но у других шансов нет. И вот это меня наводит на очень плохие мысли.
— Болеешь ли за ЦСКА, несмотря на не сложившиеся отношения с Романом Бабаевым?
— Конечно, болею. И клуб родной, и знаю весь тренерский штаб во главе с Володей Федотовым, с которым мы два сезона играли за саратовский «Сокол». Как уже говорил, переживаю за людей, с которыми нас многое связывает, желаю им счастья и удачи. Естественно, переживаю и за пацанов — в первую очередь за Игоря Акинфеева.
— Твоего наследника в качестве капитана ЦСКА.
— И человека, который стал легендой не только в клубе, но и в сборной. За Федю Чалова, Антона Заболотного, очень прибавившего и ставшего лидером Ваню Облякова... Очень рад за Аббоса Файзуллаева, который мне сильно нравится. Хочу, чтобы побыстрее оправился от травм Игорь Дивеев. Милан Гайич адаптировался, несется с фланга так, что не остановить, и забивает красивые голы. Всех знаю, за всех переживаю! И очень хочу, чтобы ЦСКА составил конкуренцию «Зениту» и «Краснодару» в борьбе за золото.
— Скамейки только нет.
— Думаю, что в зимнее трансферное окно она появится — причем с помощью качественных футболистов. Да, их сейчас тяжело найти, ситуация ясна, но в той же Сербии есть хорошие игроки.
— Кто из нынешнего состава ЦСКА играл бы в основе в чемпионском 1991 году?
— Ха-ха, провокационный вопрос! Пожалуй, уклонюсь от ответа. Решайте сами. Мне не хочется никого обижать. Разные времена, разный футбол. У нас был более комбинационный и романтический стиль. Он влюбил в себя очень многих болельщиков того времени. Притом что иностранцев тогда не было. Не зря команду 1991 года считают одной из лучших в истории ЦСКА. И я полностью с этим согласен.
— Как ты ухитрился в 20 лет стать капитаном ЦСКА? Как такое в принципе возможно — к тому же в то время, когда никто не уезжал?
— Это только Юрий Морозов знал, который меня назначил. Я же не сам попросился! Наверное, из-за характера — я в борьбе никому не уступал, много бегал, физически был готов. Потом меня уже выбирали все время. Когда у нас состав чемпионский собрался, всегда лоббировал интересы команды, шел за ребят до конца.
А Юрий Андреевич капитанами назначал разных игроков — кто сколько продержится. Например, была история с Серегой Фокиным. Играли мы в Кишиневе. Сидим на завтраке, с нами Борисыч, Валентин Бубукин, наш второй тренер. Фока одну булку съел, вторую... Борисыч: «Серег, ты что булки жрешь? Игра же вечером, ты капитан!» — «За капитана не платят!» Готов, ха-ха! Сразу сняли! Там все быстро было.
Счастье — когда встречаю воспитанников школы ЦСКА и они говорят: «Мы в вашей форме играли»
— Когда-то Роман Широков, воспитанник школы ЦСКА, рассказывал мне, что ты из «Эспаньола» прислал форму на шесть или семь возрастов армейской школы и несколько лет она играла только в ней. Во сколько это обошлось и сложно ли было организовать?
— Когда я уезжал, видел, в чем играют дети. У самого, когда занимался футболом в детстве, после матчей и тренировок ворот майки — до пупка, гетры слетают, на «гарюхе» на «Торпедо» сыграл — белые трусы в черные превращаются, и их не отстирать... А в Испании — красивая форма. Думаю, деньги хорошие стал получать, почему бы пацанам не сделать подарок? Пошел и купил семь здоровых коробок.
У меня же потом проблемы на таможне были. Я же, когда форму привез, Виктор Кардивар, администратор ЦСКА, встретил в аэропорту. И меня не пускают — плати налог! Я и так там заплатил нормальную сумму, семь команд школы одел. Говорю: «Это детям футбольной школы подарки! Это не на продажу!» Только потом отпустили. Иногда встречаю ребят, которые тогда там были, они говорят: «Дмитрий Викторович, а мы в вашей форме играли». И я счастлив. Это лучшая награда для меня. А сколько она стоила — неважно. Главное, что я ее привез и до детей она дошла.
— Простил ли ты первого президента ЦСКА Виктора Мурашко, который уже после твоего конфликта с ним и второго отъезда в «Эспаньол» обвинил тебя и Дмитрия Харина в том, что продали игру владикавказскому «Спартаку» в 92-м?
— Если кто-то бросает такие серьезные обвинения — нужные весомые доказательства, факты, люди, которые это подтвердят. Иди до конца, не включай заднюю! Поэтому я всегда говорил: «Ребята, если хоть раз сдали игру — вы висите на крючке, с которого уже не спрыгнете. Почему? Потому что у этих людей, которые тебя купили, аппетиты разыгрываются, они наживаются на этом. На тотализаторе зарабатывают, еще на чем-то. И они к тебе опять придут. И попросят еще раз им помочь. Ты откажешься, а они будут тебя шантажировать — мол, все узнают, что было тогда, и все твои сдачи вскроются. Вот почему нельзя этого делать». Пусть хоть один человек скажет, что я сдал. Не скажут. Никто не мог прийти ко мне второй раз и чего-то потребовать. Потому что не было первого.
— Так Мурашко ты простил?
— Конечно, простил. Ну как я могу не простить Виктора Яковлевича?
— Он жив-здоров?
— Нет, умер в 2023-м, два-три месяца назад. Мне Анатолий Коробочка звонил, рассказывал...
— Продолжаешь ли общаться с Татьяной Садыриной, вдовой Павла Федоровича? Приезжаешь ли на кладбище в дни его рождения и смерти?
— Одно время ездил, поминали... Когда работал в «Рубине», физически не мог. Сейчас — когда по времени получается. Но душа всегда просит.
— В чем была главная сила Садырина?
— Сумасшедшая коммуникабельность. Во времена, когда тренеры часто бывали жесткими — не подойди! — с ним всегда общались нормально. Не злой, не грубый. К каждому футболисту мог найти подход. Главное в нем — это были человеческие качества.
— Когда он принял ЦСКА в первой лиге в 1989 году, там же вся команда уходить собиралась, в том числе и ты в «Торпедо»?
— Не было стабильности, все время прыгали из первой лиги в высшую и обратно, постоянно менялся состав, ребята приходили отслужить в армии, а потом уходили... Пал Федорыч пришел, собрал нас и говорит: «Кто хочет уходить — уходите. Я никого не держу. Но советую остаться, годок поработаем, а потом сами решите».
Я уже почти перешел в «Торпедо», но тут мне вне очереди воинское звание дали, ха-ха. Но, по-моему, это было еще до Пал Федорыча. А тогда ушли в итоге три или четыре человека. Через год мы вернулись в высшую лигу, через два — заняли второе место, через три — выиграли чемпионат. Мужик сказал — мужик сделал.
— В каком звании ты в итоге демобилизовался?
— Капитан. Был капитаном ЦСКА и капитаном Советской армии! Уехал в Испанию — и меня уволили из вооруженных сил автоматом. А когда вернулся в 96-м, в военкомате даже не могли найти мой жетон и удостоверение, чтобы на воинский учет встать. Говорят: «Ты потерял его?» — «Как потерял, если я уезжал в Испанию и все в клубе было?! Я же с собой не забрал это. Значит, вы меня прикомандировали к какому-то военкомату». Потом нашли.
— Одна из самых жутких историй нашего футбола — гибель вратаря ЦСКА Михаила Еремина в ночь после выигрыша Кубка СССР в 91-м у «Торпедо».
— Родного человека потеряли... Судьба. Если бы поехали отмечать все вместе после Кубка — ничего бы не случилось. Никто бы Ерему от себя не отпустил, он с нами бухал бы, а потом домой повезли бы. А он уехал в Зеленоград праздновать день рождения друга. И вместе с ним разбился...
— Тот тоже погиб?
— Да. У него день рождения был 19 июня. А мы играли финал Кубка 23-го. После игры говорим: «Поехали в ресторан, выпьем». Он: «Да я на завтра заказал ресторан «Солярис» в гостинице «Космос» — и день рождения мой отметим, и победу». Отметили...
— Легенда не врет, что на могиле Еремина вы пообещали друг другу выиграть тот чемпионат Союза, которому суждено было стать последним?
— Не пообещали, а просто сказали: «Давайте, ребят, в память о Мишке выиграем». Сказали — и сделали. Чувствовали, что команда мощная, никто с нами не сдюжит.
— Вас же после победы в Кубке болельщики на руках до автобуса несли?
— Да. Это было что-то! Подняли и понесли. А у нас полные сумки шампанского, и я свою держу, не отпускаю. Кричу: «Шампанское не разбейте! А то сейчас бросите меня...» Не разбили.
— Трагедия с Ереминым напомнила мне ту, что произошла в «Детройте», когда через неделю после выигрыша Кубка Стэнли по дороге из гольф-клуба с очередного клубного празднования разбились на лимузине и остались инвалидами защитник Владимир Константинов и массажист Сергей Мнацаканов.
— Я болел за тот «Детройт». Когда с Бышовцем сборная дважды ездила на турне в Америку, два раза был на матчах «Ред Уингз». Они играли с «Нью-Джерси», когда Валера Зелепукин и еще много наших там играли. Больше десяти русских в двух командах! Мы жили у самой арены «Детройта», в кемпинге. После игры меня за кулисы провели, мы поболтали, они все поехали на выезд.
Дед, Вовка Константинов, которого я отлично знал по ЦСКА, говорит: «Сейчас за тобой приедет моя жена, у нее подруга гостит. Ты с кем живешь?» — «С Димкой Хариным в номере». — «Они заберут вас в ресторан. Побухайте там как следует!» — «Договорились!» Едем в ресторан, хорошо сидим. Жена Вовки говорит: «Я вас домой отвезу». — «Как ты поедешь, ты же выпила!» — «Не ссыте, все нормально». Садимся, едем. И вдруг сзади полиция сигналит — остановитесь, мол. Все, говорю, приехали.
Она останавливается, руки на руль, все как полагается. Подходит коп. Она дает права, он читает — а там написано, что она жена Константинова. И он вдруг руку к козырьку: «Мы вас отвезем куда надо!» И вот я охренел уже окончательно. Она ведь пьяненькая! И они нас действительно сопровождают до кемпинга, едут впереди. Завезли, попрощались — и ее домой так же. Они там боги были, настоящие боги! Какой коп тебя в такой ситуации отпустит?! А тут — даже не самого хоккеиста, а жену.
Представляешь, какое там к ним было отношение, какой у них авторитет! В итоге они там все и выиграли. А потом с Вовкой вот такое произошло, причем в нанятом лимузине, когда за рулем был не он, не кто-то из своих, а посторонний человек...
— Обратил внимание, что ты в своем телеграм-канале давал комментарий после заключительной тренировки 2DROTS в 2023 году в толстовке «Чикаго Блэкхокс». Откуда она у тебя?
— Лет пять или шесть назад на клубном сайте купил. Мне и штаны доставили, и две майки, толстовку эту классную. Такая мягкая, теплая — топ! Мне «Чикаго» очень нравился, когда там Кейн с Тэйвзом играли. Вообще, постоянно слежу за НХЛ. И очень хочу, чтобы Овечкин обогнал Гретцки!
— Знаком с Ови?
— Нет. Знаком с нашей великой первой пятеркой: Фетисов — Касатонов, Макаров — Ларионов — Крутов. С Сергеем Михайловичем (Макаровым. — Прим. И.Р.) — хорошо. Очень близко дружил с Аркадьичем, Вячеславом Быковым. Валерий Каменский, Сергей Федоров...
Знаешь, что меня больше всего удивило? Как-то пошел на хоккей, когда ЦСКА еще играл на Ленинградке. И Третьяк меня видит: «Дим, заходи!» Я чуть не охренел (в оригинале последнее слово было сказано ярче. — Прим. И.Р.). «Владислав Александрович, мы же не виделись сколько лет!» — «Я тебя что, не помню, что ли?!» И Борис Петрович Михайлов такой же! Тот же вообще юморной. Люди все помнят. Все! Сколько на базе с ними времени когда-то провели — тогда футболисты ЦСКА жили на одном этаже, хоккеисты — на другом. Они были боги.
Поменялся майками с Гвардиолой на барселонском дерби
— Ни разу не жалел, что вернулся из Испании в Россию, — учитывая, что Садырина из ЦСКА скоро уволили, тебе пришлось уйти, да и большую тренерскую карьеру сделать пока не удалось?
— Сначала думал там остаться. Но самое главное, что я в любом случае уже собирался учиться на тренерскую лицензию. Нужно было бы работу искать. Я понимал, что приоритет — у местных. Чужие никому не нужны. Поэтому и вернулся. Нет, о возвращении не жалел.
Жалел только о том, что вид на жительство потерял. Я же вернулся и играл еще в России пять лет. А нужно было каждые полгода в Испанию въезжать, чтобы он продлевался, но это с моим графиком было нереально. В общем, не суждено было.
— Из Испании ты уехал после того, как в Памплоне с болельщиком разругался и клуб твой контракт с «Осасуной» досрочно разорвал?
— Не с одним — с четырьмя. Они вели себя так, что я показал им неприличный жест и сказал, что на стадионе они не поддерживают команду, не относятся к футболистам как своим. Если бы так вели себя чужие болельщики, я бы ни слова не произнес. А когда собственные — получайте.
Президент сначала пообещал оштрафовать на 25 тысяч долларов. Я ответил, что тогда разорву контракт и уеду домой. Они: «Давай ты извинишься, мы скажем, что тебя оштрафовали, но на самом деле не оштрафуем». «Нет, — говорю, — я поехал домой». И уехал, хотя еще год контракта оставался. Баски — специфические. Отношение там было плохое и команда слабая.
— Когда ты был в «Эспаньоле», в другой команде вашего города играли Куман, Стоичков, Лаудруп, Ромарио, Гвардиола, тренировал ее Кройф. С кем-то из них в неформальной обстановке пересекался?
— Со Стоичковым. Он чудил там неплохо, ха-ха! Они с Ромарио все время ночью отдыхали. Команда на сборах сидит, а они сваливают в ночной клуб. И их все время там фотографировали. Христо нормальный был!
— Мог с ним тоже плотно присесть?
— Не-не-не! Они же знаменитости, медийные люди. Если ты с такими присядешь, то сразу спалишься.
— Игорь Корнеев рассказывал, что Ромарио при этом не пил ни капли спиртного. За всю ночь тусовки!
— Все так. Бразильцы тусоваться любят, но из них мало кто пьет. Есть у них такая особенность. «Как вы расслабляетесь?» — «А мы и не напрягаемся!»
— Что вспоминается о Гвардиоле-игроке? Ты же много раз против него играл — и как раз в центре поля.
— Очень техничный и умный футболист. Много не бегал, но всегда был в нужном месте. Неформально мы с ним не общались, но у меня была его майка, которыми мы поменялись на дерби. И подарил ее потом Карсаку, Диме Карсакову (автору победного гола ЦСКА в ворота «Барселоны» в матче квалификации Лиги чемпионов 1992 года. — Прим. И.Р.). Третий номер! Интересно, сколько она сейчас стоит, ха-ха!
— Ты рассказывал, что все футболки раздарил.
— У меня ни одной не осталось. Вообще! Цель собирать не ставил, считал, что меня и без футболок знать должны, и это, грубо говоря, лишний хлам в квартире, комнату ими занимать. Ну, висят и висят — вон, на фотографиях все есть!
— Майку Бебето, которую получил от него на ЧМ-94, бразильцу из Тулы Карлосу подарил?
— Да, торпедовскому. Он чуть не заплакал. «На, — говорю, — это тебе, друг мой». Он берет, смотрит — и офигевает. Бебето!
— А чемпионскую в ЦСКА кому?
— Товарищу одному, с которым уже не поддерживаю отношений.
— Не было у тебя возможностей из «Эспаньола» пойти на повышение, как это удалось Корнееву в ту же «Барселону»?
— Тогда было правило, что если в первом круге пять раз вышел за свой клуб, то до конца сезона не имеешь права играть за другую команду лиги. Бред какой-то! Это лишило некоторых возможностей. Помню, был вариант с «Торино», где тогда играл Абеди Пеле (в период с 1994 по 1996 год. — Прим. И.Р.). Но у меня тогда сын в школу пошел, и я страну менять не хотел.
— Где сейчас сын?
— 16 лет прожил в Испании, образование получил. Но вернулся в Москву, теперь здесь.
— Сейчас тебя с Испанией ничего не связывает, кроме дружбы со старыми партнерами?
— Товарищи работают — тренерами в «Эспаньоле», координатором академии в «Алавесе»... Плотно общаемся. А больше ничего.
— В «Разговоре по пятницам» в «СЭ» ты когда-то сказал, что единственное, о чем жалеешь в жизни, — не ходил бы в казино. Много проиграл?
— Дело не в этом, а в растраченных эмоциях. Когда ты там проигрываешь, то настроения нет, тренируешься плохо. Переживаешь, это сказывается на семье, на бюджете. У меня не было такого, что я сидел там день и ночь. Но когда теряешь деньги — неприятно.
— Иван Яремчук оставил в казино в целом миллион долларов, Андрей Соломатин и Алан Кусов — примерно те же деньги. Ты им составишь конкуренцию?
— Не-ет. У меня и победы были, ха-ха. Я квартиру купил очень дорогую в центре Барселоны, поэтому тратить много денег возможности не было.
— Ты эту квартиру первой жене оставил?
— Да. Покупал ее за 400 тысяч евро, а она потом продала ее за миллион.
— Как сложилась ее судьба? По-прежнему живет в Барселоне?
— Она умерла в 2015 году, когда мы уже развелись. Тромб оторвался. Я был в тот момент с «Рубином» в Швейцарии, в Сьоне. Сын позвонил...
Садырин — самый любимый тренер
— Борис Игнатьев считает, что «Письмо четырнадцати» подорвало здоровье Садырина и очень приблизило его смерть. Видел ли, как он переживал?
— В то время, когда был известный матч в Афинах, после которого все и началось, мы с ним были в небольшом конфликте. Но потом, когда те ребята отказались играть, меня вызвали. Садырин приезжал ко мне в Испанию поговорить... Конечно, я согласился. Как могут футболисты снять главного тренера, когда они его не назначали? Как могут обвинять, когда он ни в чем не виноват? Ни в одной федерации такого не могло быть. Только у нас. Но у каждого свое мнение.
— Ты к кому-то из игроков стал хуже по-человечески относиться после этой истории?
— Нет. У меня было свое мнение, у кого-то — другое. На тот момент все были на пике своих карьер, здорово играли в своих европейских клубах. Каждый должен был принимать свое решение. Мы в отличных отношениях с теми, кто не поехал, — Юраном, Канчельскисом, Колывановым... За что их обвинять? Думаю, что и они переживают.
— Был ли шанс на чемпионате мира сыграть лучше? Или при таком раздрае — никакого?
— Команда изначально была сумасшедшая. Думаю, можно было и с бразильцами играть, и со шведами. Мне кажется, выступили бы намного удачнее.
— Какой, по-твоему, тогда был лучший выход? Можно ли было всех примирить?
— Садырин не пошел бы на поклон к отказавшимся ребятам. Они должны были сами пересмотреть свое решение. Но что-то их держало.
— Садырина можешь назвать лучшим тренером в своей жизни? Или самым любимым?
— Самым любимым — это да. И как человек, и как тренер. Я с ним в Советском Союзе все выиграл. Но и Клементе оставил след в моей жизни.
— У тебя самого есть мечта тренировать ЦСКА, или это невозможно?
— Была. До определенного момента. Мечтал вернуться в родной клуб на любой должности, помогать ему развиваться. Но — не суждено.
— Ставишь ли перед собой какую-то цель как тренер? Много ли сил, энергии у тебя осталось на ее осуществление?
— Если бы я не хотел, то в «медийку» не пошел бы. Все считают, что это дно, но это не так. Ты и здесь можешь развиваться. У тебя больше возможностей для маневра, для экспериментов. А это полезно для развития.
Но от возвращения в профессиональный футбол меня, как я уже говорил, останавливает только история с отцом. Если бы с ним все было нормально и я был за него спокоен — естественно, пошел бы дальше. И учиться, и поехал бы в Испанию на практику к своим пацанам, с которыми играл. Хоть я и старше некоторых, но все равно поехал бы и посмотрел, как там работают. В Англию бы поехал, в Италию, в Германию. Это очень полезный опыт. Учиться надо всю жизнь. Мне это суперинтересно.
— Хоккейный пример Игоря Ларионова показывает, что можно и в шестьдесят стать заметным тренером.
— Профессор же! Конечно, можно! Тем более когда у человека за плечами такой багаж. У меня он тоже неплохой — Испанию прошел, СССР, чемпионаты мира и Европы. И я тоже уверен, что смог бы...
