Прострел Тихонова, ярость Газзаева. Голышак – о легендарном матче "Спартак" – "Алания"
Не помню, где я смотрел переигровку-96. Помню сам матч. Помню странное – как не верил в "Спартак" Ярцева до самого финального свистка. До сих пор для меня загадка: как это они так?
"Алания" выглядела могучей командой, способной катком проехаться по кому угодно. В "Алании" чувствовался стержень. Все это годы спустя Валерий Газзаев опишет в серии трудов под названием "Счастье трудных дорог". Или что-то вроде.
Я очень хорошо представлял, как "Алания" способна проиграть раз в год. Как выглядело типичное поражение "Алании" середины 90-х – я вовсе не про семь мячей от "Рейнджерс". Семь мячей были несчастьем.
Если "Алания" проигрывала – в тяжелой-тяжелой борьбе, где соперник зубами цепляется в майку и гетры. Причем, у соперника того – доброе лицо Юры Дроздова или Черевченко. Именно так "Алания" уступала "Локомотиву".
До сих пор не понимаю, что случилось с той волшебной командой в переигровке!
**
Годы спустя я наслушался комичного от участников тех матчей. Причем, в спартаковскую память врезался тот матч постольку-поскольку. Илья Цымбаларь пожимал плечами, силясь вспомнить что-то особенное. Да так и не вспоминал.
Зато с той встречи начался "Разговор по пятницам". Пытались разговорить Цымбаларя мы с коллегой Кружковым напару. Много чего вытащили – например, историю, случившуюся уже после отчисления из "Спартака".
Олег Иванович, расчувствовавшись к вечеру турецкого сбора, вспомнил внезапно про Илюшу:
– А где Цымбаларь?
– Так вы ж его отчислили, Олег Иваныч, – подсказал кто-то из адъютантов.
– Я? – отстранился Романцев. – Нет, не может быть. Пусть приезжает.
Вечерами Олег Иванович был жаден до жизни, что уж говорить.
Цымбаларю сообщили – почти моментально примчался. Чудом достав билет. Самолет, такси, утренняя тренировка...
По утрам Олег Иванович был невесел, а тут еще и наткнулся глазом на вчерашнего любимца. Это не было галлюцинацией – но Романцев увиденному не поверил:
– Ты что здесь делаешь?
Цымбаларь оглянулся растерянно. Спартаковцы смотрели в землю. Переминались с ноги на ногу.
– Что ты здесь делаешь? – голос Романцева прозвучал громче и холоднее. – Ступай отсюда...
Илюша побрел прочь. Так герой "Спартака" дважды за несколько дней оказался освобожденным от физкультуры. Отчислили, прозрели – и еще раз отчислили.
А был Цымбаларь, между прочим, героем той переигровки. Такому парню памятник надо ставить при въезде в Тарасовку.
**
Говорил о той переигровке я со многими. Со стороны "Алании" соображения доносились порой радикальные. Внезапные параллели, ослепительные гипотезы.
Валерий Газзаев погружался в статистические выкладки с дотошностью Акселя Вартаняна – ради того, чтоб с торжеством подытожить:
– Значит, считаю, чемпионами были мы...
Напирая в слове "значит" на отсутствующий мягкий знак. Попробовал бы я сказать, что считаю, значит, иначе.
Учитывал Валерий Георгиевич количество то ли забитых мячей, то ли побед, то ли эндорфинов.
Семь лет спустя после переигровки приезжал я на стадион "Октябрь" к начинающему тренеру Сергею Деркачу. Тот к корреспондентам относился с необъяснимой брезгливостью – однако ж вспомнил:
– В 96-м я первый круг почти не играл: перелом руки, потом еще один... Золотой-то матч я играл со сломанной рукой!
– Не может быть.
– В самом деле. Но никто этого потом, конечно, не оценил. Предстояла еще одна операция, и потихонечку я стал с футболом заканчивать. Если бы в московской команде в то время, в том же "Спартаке", кто-то играл со сломанной рукой, я представляю, сколько бы об этом говорили! А про меня – никто ничего. Я не в обиде, но что было, то было. Врач потом ругался: "Ты что? Без руки мог остаться!"
– В самом деле могли.
– Конечно! Но как не играть золотой матч? Обида за тот результат до сих пор большая. Нелепые голы пропустили, особенно второй, от Тихонова. Он вообще не бил, а простреливал. Дима Крамаренко пропустил так нелепо... Могли мы "Спартак" дожать, у Сулейманова какой момент был, помните? И физически мы были покрепче – дошло бы до дополнительного времени, получили бы преимущество. Но проиграли.
Между прочим, Деркач познакомил меня тогда со словом "распиярили". Так и произнес:
– Играй кто-то из "Спартака" золотой матч со сломанной рукой – представляю, как бы вы распиярили...
Стыдливый редактор заменил то озорное определение бесцветным – "представляю, сколько бы об этом говорили". Считаю – зря.
**
Любимым моим футболистом в той "Алании" был Назим Сулейманов. Ах, какой это был игрок! Конфета!
Это Назим мог продлить золотой матч – попади по мячу на последних секундах. Махнул мимо. Вскоре был отчислен.
Мне казалось, такого футболиста с руками оторвут. Окажется в том же "Спартаке". Но приезжать пришлось к Назиму через год-другой в Сочи, где куковал в обнищавшей "Жемчужине". Подолгу не получая зарплату. Помню отвалившийся кафель в его комнатке на базе. Мышеловку в углу.
Сулейманов тогда рассказал многое – как за чемпионство-95 пригнали на базу "Алании" 18 "Мерседесов". Последний, желтый, отдали какому-то молодому грузину – тот автомобильной расцветкой оскорбился. Но взял.
Помню, подумал – меня бы так оскорбили в "СЭ". Впрочем, это неважно.
У Назима был серебристый. Этому "Мерсу" в "Жемчужине" завидовали все – лучшей машиной команды прежде считался древний, чуть ли не трофейный "Мерседес" Гочи Гогричиани с пробитой выхлопной трубой. Скрывался за поворотом Гоча в клубах дыма – как Валерий Леонтьев. Дымовая завеса маскировала недостатки окружающего мира.
Сулейманов рассказывал, как не поверил Газзаев, что промах был случайным. Футболист такого дарования просто так по мячу не мажет. Только с умыслом.
Говорил после матчей Валерий Георгиевич так громко, будто вырос среди глухих. Устраивая своим Цусиму.
Тогда прямо в раздевалке указал на Канищева, футболиста... Кхе-кхе... не самого техничного:
– Вот ему простил бы.
Канищев одеревенел. Готовясь глазами высказать осторожное несогласие.
Но речь шла не о нем – и Канищев успокоился. Ибо Газзаев зло указал на Сулейманова:
– Тебе не прощу!
В самом деле – не простил. Серебряную медаль отдали Назиму время спустя – и на порванной ленте. Что принял Сулейманов за унижение. Возможно, так оно и было.
– Газзаева для меня не существует, – поднимал палец Назим.
Формулировал даже задиристее. Но здесь уж я стану стыдливым редактором самому себе.
Эх, времена.
**
Судил тот матч Тарас Безубяк. Так директор ПТУ получил настоящую футбольную славу. Заодно нанеся моральный урон главному своему конкуренту в судействе Николаю Левникову. На главный матч года претендовали оба. Левников пал ладьей в результате размена.
Расспрашивал и Безубяка:
– Кассета с золотым матчем пылью покрылась?
– Я свои матчи не пересматриваю. А тот матч был для судейства простейшим, мальчишек судить бывает сложнее. Правда, был момент, за который до сих пор себя корю. Это сейчас дают возможность закончить атаку, а тогда ничего подобного не было. Смотрю на часы – время матча истекло. "Алания" готовится подавать угловой. Я подошел и забрал мяч прямо от флажка. Неправильно сделал. Когда вижу Газзаева, всегда говорю – злого умысла не было.
Впрочем, как мы с вами установили, список виноватых Валерия Георгиевича начинался с других фамилий...
