«С русскими журналистами было приятнее общаться, чем с североамериканскими». Он уехал за океан в 17 лет и провел 11 сезонов в НХЛ
Дмитрий Куликов
Родился 29 октября 1990 года в Липецке.
Защитник. Воспитанник липецкого хоккея, московской школы «Русь» и ярославского «Локомотива». В 2008 году уехал в юниорскую лигу Квебека, в 2009-м выбран под 14-м номером на драфте НХЛ «Флоридой».
Выступал за «Флориду» (2009-2016), «Баффало» (2016 -2017), «Виннипег» (2017 — н.в.). Во время локаута в сезоне-2012/13 играл за «Локомотив».
Серебряный призер ЧМ (2010, 2015), победитель ЮЧМ (2007), серебряный призер ЮЧМ (2008).
После Баффало Виннипег — нормальный город
— Вы уехали в юниорскую лигу Канады в 17 лет и стали одним из примеров удачных ранних отъездов: пробились в первый раунд драфта, а потом в НХЛ. В России считают, что у тех, кто рано уезжает в юниорку, редко получается подняться высоко, наоборот, таланты пропадают. Что посоветуете молодым?
— Трудно что-то советовать. Каждый должен отталкиваться от своей личной ситуации. Если начинаешь понимать, что дороги пробиваться в команды КХЛ уже нет, то нужно уезжать. Когда я был в юниорской системе «Локомотива» и попал во вторую команду, чувствовал, что перерос ее уровень, а в первой мне еще вообще не светило играть. Меня подняли в основную как молодого юниора до 18 лет, но я просто просидел на скамейке 10 игр подряд.
На тренировках я тоже занимался не со всеми, ждал, когда они уйдут со льда, после чего меня гоняли по кругам. Это было не для меня. Просто потеря времени и таланта. Мы спросили у клуба, отпустят ли они меня в юниорку за океан, они согласились без вопросов. Вот так я уехал и не вернулся (смеется).
— То есть именно там вам дали мощный толчок карьере?
— Я бы не сказал. Каждый игрок развивает свой талант индивидуально. То, что я уехал в юниорскую лигу — для меня счастливый случай. Все сложилось хорошо. Я попал в правильную команду, к нужному тренеру. Меня сразу поставили и на большинство, и на меньшинство, давали много времени. Такое стечение обстоятельств приходится один раз на тысячу. Я не могу сказать ребятам, что, если они приедут в юниорку, у них все получится. Нужно пробиваться отовсюду.
— Не раз слышала от наших игроков НХЛ, что Виннипег они называют худшим городом НХЛ, где они играли. Можете встать на защиту города, в котором живете?
— Перед тем, как я переехал сюда, думал, что Виннипег — один из худших городов. Но потом понял, что, приезжая на один день в Виннипег и останавливаясь в отеле, ты не получаешь от города никаких ярких впечатлений. Но если говорить о жизни здесь — ничего плохого и ничего хорошего. Есть хоккей, есть домашняя работа. В некоторых городах, конечно, можно найти больше развлечений, но если ты сконцентрирован на хоккее, тогда ничего страшного.
— Наверное, после Флориды вам было тяжеловато.
— Тяжеловато было в Баффало после Флориды, а после Баффало в Виннипеге вообще все нормально (смеется).
— То есть, Баффало еще хуже?
— Да. По-моему мнению, хуже.
— После этого сезона у вас заканчивается контракт. Рассматриваете ли вы вариант продолжения карьеры в России? Или только НХЛ, что бы не случилось?
— У меня были мысли вернуться в Россию, особенно в связи с ситуацией в мире. Я не знал, продолжит ли НХЛ этот сезон и будет ли вообще следующий. Мой агент говорил, что предложения были. Но я не хотел кормить обещаниями команды КХЛ. Решил посмотреть, какая ситуация будет в НХЛ.
— Сейчас все уже более-менее понятно.
— Да. После плей-офф, если все сложится удачно, НХЛ однозначно будет играть в нормальном режиме, если придумает, как защитить игроков от этого вируса. Может быть, сезон получится короче, но хоккей точно будет. Подписание нового соглашения между лигой и игроками также подтверждение того, что хоккей будет. Так что, я склоняюсь к подписанию контракта с НХЛ, и неважно, в какую команду.
— У вас были разговоры с «Виннипегом» по поводу нового контракта? Или пока что не обсуждалось?
— Было пару разговоров с генеральным менеджером. У них есть желание оставить меня в команде. По поводу суммы и срока разговора пока что не было. Но и эти были еще в середине июня. Сейчас мы даже не знаем точно, будет ли хоккей. У меня есть желание здесь остаться, потому что у нас сильная команда.
— Вас утраивает новое коллективное соглашение? Артемий Панарин недавно высказывался по поводу размера эскроу.
— Я не читал его высказывание. Но я знаю Тему — он прямой парень и всегда говорит то, что думает. У меня тоже есть мысли по этому поводу. Считаю, что эскроу — не совсем правильно. Но игроки много лет отдают его, вряд ли его получится отменить. Это же деньги, которые сыпятся на них с потолка. Но новое соглашение — это уже шаг в правильную сторону. Эскроу никогда не был меньше 10 процентов. А через несколько лет мы будем платить только 6 процентов. Это уже закрепленная сумма, которая не поднимется выше. Это верный шаг.
— Артемий отчасти добился своего.
— Наверное (смеется). Все были недовольны этим эскроу, но до этого никто не мог на это повлиять. В 2012-м у нас был локаут, но налог остался под главным вопросом. Однако пандемия расставила все точки.
Приятно общаться с российскими журналистами
— Когда вы только начали играть в НХЛ, вас звали на чемпионаты мира, но за последние пять вы сыграли за сборную только на двух турнирах. Российские СМИ и болельщики немного про вас подзабыли. Вас это беспокоит?
— Вообще не беспокоит. Я никогда не рвался к популярности, известности. Мои родители больше переживают о том, что обо мне не слышно в России. Просят меня давать интервью (смеется). Когда я приезжал играть за сборную, было очень приятно общаться с русскими журналистами. Намного лучше, чем с североамериканскими. Но у меня такая натура. Я не хочу популярности. Единственное, что я хотел бы — добиваться славы через хоккей, но не через Instagram или интервью.
— Когда вы начинали карьеру в НХЛ, в первые годы считались атакующим защитником, сейчас вас рассматривают как защитника-домоседа. Почему пришлось переквалифицироваться?
— Решение принимал не я. Никогда не думал, что я защитник атакующего плана. Но могу и быстро подлететь в атаку, и надежно играть в защите. У меня всегда была цель — не пропустить и создать что-то в нападении. Последние три года, когда я был в «Виннипеге», моя роль в команде поменялась. Но я никогда не хотел, чтобы на меня смотрели как на защитника-домоседа. Роль меняется не только в том, что тебя ставят в определенную позицию и говорят, что нельзя подключаться в атаку.
Чем больше вбрасываний в своей зоне, тем меньше у тебя времени на нападение, тем меньше шансов что-то создать. Выпускают тебя, к примеру, в меньшинстве «четыре на пять» защищаться, конечно, хоккеист не будет набирать много очков. Когда я начинал, играл и в меньшинстве, и в большинстве. Выходил в ситуациях, когда команде нужно забивать. А сейчас меня ставят в более защитную роль. Я, конечно, это понимаю, но хотелось бы реанимировать карьеру атакующего защитника. Думаю, у меня еще остался порох в пороховницах (смеется). Даже не думаю, а знаю.
— Кто был тем тренером, который перестроил вас?
— Мне кажется, это случилось, когда я приехал в Виннипег.
— Никита Зайцев также приезжал в НХЛ разносторонним защитником, но из него сделали домоседа. При этом, когда он приезжал в сборную, намекал, что не очень доволен ситуацией в НХЛ, и радовался, что в сборной ему дают свободу. Никита Задоров говорил то же самое. Это совпадение? Почему с российскими защитниками это происходит?
— С возрастом и с опытом игрока тренеры начинают замечать, что отдачи в нападении становится меньше. И они снимают игрока с этой роли. Ставят туда более молодых. У многих есть атакующий потенциал, но не все его раскрывают. Иногда тренеры захлопывают эту дверь раньше времени. Не видят, что игроки растрачивают свой потенциал в атаке и сдвигают их на защитную линию. Вместо них ставят молодых, у которых также есть потенциал, а потом снова убирают их. Так и продолжают крутить игроков, пока не найдут того, который подойдет в эту систему.
