Такие хоккеисты больше не рождаются. Великий советский защитник, которого уважали все
Рагулин — легенда из легенд. Один из самых титулованных игроков в истории мирового хоккея. Трехкратный олимпийский чемпион, десятикратный чемпион мира, девятикратный чемпион СССР...
Он появился на свет в Москве 5 мая 1941 года — вместе с двумя братьями, Анатолием и Михаилом. В детстве все трое занимались не только хоккеем, но и музыкой, а потом с подачи Николая Эпштейна оказались в воскресенском «Химике». Причем в разных амплуа: Анатолий играл в воротах, Александр — в защите, Михаил — в нападении.
У Анатолия и Михаила яркой хоккейной карьеры не получилось. Хотя после «Химика» оба отметились в ЦСКА и «Крыльях Советов». Ну а Александр стал звездой отечественного хоккея. Любопытно, что в ЦСКА и сборной СССР все называли его просто Палыч. Даже те, кто был гораздо старше.
— Вы с братьями окончили музыкальную школу. На чем играли? - поинтересовался когда-то у великого защитника обозреватель «СЭ» Александр Кружков.
— Я — на контрабасе, Толя — на скрипке, а Мишка — на виолончели. Но на занятия ходили исключительно из уважения к маме. Хоккей привлекал гораздо больше. Зимой при первой же возможности надевали коньки. Частенько на репетицию в оркестр таскал баул с хоккейной формой. Отыграешь — и несешься в другой конец города, где у команды матч на первенство Москвы. Еле успевал ко второму или третьему периоду.
— Почему из братьев Рагулиных только вам удалось раскрыться?
— Наверное, все дело в характере. Братья-то помягче. Я тоже мягкий, но только за пределами площадки. А на льду мгновенно преображался.
— У вас были великолепные физические данные — рост 185 сантиметров и вес почти под центнер. Соперники боялись?
— Скорее уважали. За счет массы я легко мог придавить игрока к борту и нередко этим пользовался. Некоторым не везло — и ноги ломали, и ребра, и ключицы. Но камня за пазухой они не держали. Понимали — это хоккей.
— Тарасов славился своими оригинальными упражнениями. Одно из них заключалось в том, что хоккеисты садились друг другу на плечи и играли в баскетбол. Вас-то, поди, не каждому было под силу поднять?
— Это вы зря. У нас все ребята были крепкие. Но, естественно, меня таскать на себе большим желанием не горели. Да я и сам лишний раз старался не перегружаться. Умел дозировать нагрузки. В тренажерном зале ЦСКА лежал блин, который внешне ничем не отличался от остальных, но на самом деле был в два раза легче. Только Тарасов об этом не догадывался. Партнеры же знали, что это блин Палыча, и никогда к нему не прикасались.
— Случались у вас с Тарасовым размолвки?
— А как же! За нарушение режима он меня штрафовал. Ставка высшей категории у нас была 220 рублей, а он мог на несколько месяцев снизить до первой. А это уже 180 рублей. Поневоле призадумаешься.
— Сомневаюсь, что вас это когда-нибудь останавливало...
— Верно. В команде постоянно кто-то ходил в штрафниках.
— Интересно, а были в ЦСКА игроки, которые совсем не пили?
— Нет. Просто одни попадались, а другим удавалось наказания избежать. Как-то в выходной день отправились в Сандуны. Махнули, на щеках румянец заиграл. Пошли в парилку, а навстречу Тарасов. Тоже решил попариться. Ну, тут уже не отвертеться... Но вообще-то ребята у нас смекалистые были. Прямо на базе в Архангельском водку молоком разбавляли — по цвету почти не отличишь. Или вместо чая коньячок наливали. Сидят за столом, ложечкой помешивают в чашке и прихлебывают с довольным видом...
— Простите, Александр Палыч, но неужели водка с молоком — это вкусно?
— Нормально. Пить можно. А главное, никто не придерется. На мой взгляд, после игры граммов 150 коньяка или водочки выпить только полезно. Сразу снимаешь напряжение, спишь хорошо. Нервную систему надо беречь. Помню, летели домой году в 70-м из Монреаля. У самолета заклинило шасси, и три часа мы кружили над аэропортом, сливая топливо, прежде чем совершили аварийную посадку. Поначалу было страшновато, но как по стаканчику приняли — вмиг отлегло. Начали в преферанс играть. От нас-то все равно уже ничего не зависело, так зачем понапрасну нервы трепать?
— Карьеру вы закончили в 32. Не рановато?
— Уверен, еще лет пять запросто поиграл бы. Но, увы, не нашел с Тарасовым общего языка. В сезон я входил тяжеловато, тренеру это не понравилось, и со сборов в Минске он отправил меня в Москву. Фактически после этого я и завязал с хоккеем.
— А почему не ушли в другой клуб?
— Куда? Я же был офицер. Добро давали только на переход в ленинградский СКА, что меня совершенно не вдохновляло. Начал тренировать молодежную команду ЦСКА, затем перебрался в Новосибирск. А в 1988 году в ранге подполковника уволился в запас.
— Нет сожаления, что тренерская карьера не задалась?
— Ей-богу, ни капельки. Чтобы работать тренером, надо быть фанатиком этого дела. Как Тарасов или Тихонов. Думать о хоккее 24 часа в сутки? Нет уж, увольте. Кроме того, тренер должен быть еще и хорошим психологом. Верно подметил Олег Романцев: дать игрокам нагрузку проще пареной репы, а вот создать коллектив — уже тренерское искусство.
...Из братьев Рагулиных жив только Михаил Павлович, занимающий должность вице-президента Федерации флорбола (хоккей в зале) России. Александр Павлович умер в 2004-м. В 2016-м не стало и Анатолия Павловича, который после завершения хоккейной карьеры 20 лет отработал в отряде подготовки космонавтов.
