Больно, но не стыдно. Россия проиграла финал Олимпиады
Олимпийские игры-2022. Хоккей. Финал
Финляндия — Россия — 2:1 (0:1, 1:0, 1:0)
Голы: Григоренко — 1 (бол., Нестеров, Гусев), 7:17 — 0:1. Покка — 1 (Бьернинен, Охтамаа), 23:28 — 1:1. Бьернинен — 1 (Анттила, Охтамаа), 40:31 — 2:1.
Вратари: Сятери — Федотов (59:05).
Штраф: 2 — 6.
Броски: 31 (15+6+10) — 17 (7+7+3).
Судьи: Бруггеман, Бьерк.
20 февраля. Пекин. Национальный. 1288 зрителей.
«Громче, Егор!»
Мне больно — но не стыдно. Я горжусь этой командой, в которой каждый стал родным. Я смотрю в глаза Вани Федотова, столько раз спасавшему сборную на Олимпиаде. Каждый из них умирал на льду, каждый уезжает из Пекина в синяках. Но без удивительного вратаря Федотова все свернулось бы раньше. Хоккеисты прилетели бы одним рейсом с Валиевой. Быть может, тоже прикрывали бы лица свитерками.
Эта сборная, опершись на одно колено, ждет свое выстраданное серебро. Не желает глядеть на финские пляски. В этот момент я — рядом с ними.
Правда, смотрю краем глаза на финнов — и пытаюсь радоваться за них. Команду без слабых мест. Лучших финнов, которых я видел. Но радоваться не получается. Сегодня праздник особенно чужой.
Я впился взглядом в Жамнова, который шептал что-то отрешенно за пять секунд до конца — жаль, не умею читать по губам. Но, кажется, мы шептали одно и то же.
Это я переминался вместе с Андроновым в штрафном загоне — скорей бы, скорей выскочить на лед! Ох, хоть бы не забили!
Финский бросок за пять минут до конца не в перекладину попадает — а в мое сердце. Это оно пружинит болью, откликается звоном на весь Пекин.
Это я кричал на весь дом в последней смене: «Гусева на лед!» Хоть Никиту, хоть Макара, хоть кого угодно. Гусевы-то в хоккее знают, как делаются чудеса. Но, но...
Эта команда мужеством и трудолюбием влюбила в себя так, что все это — мое. Она мне даже ближе, чем та, золотая, из Пхенчхана.
Я полюбил всей душой эту оставляющую себя до донышка на льду бригаду, про которую Яковлев в перерыве говорил чуть растерянно, с улыбкой: «Вот такая у нас команда...»
Надо громче, Егор! Четче — вы заслужили этот восклицательный знак на конце: «Вот такая у нас команда!»
Я верю в грандиозное будущее этих молодых — Никишина, Грицюка и Телегина. Бросок с разворота по финским воротам Грицюка, ускользнувшего от трех финнов, мне лично сказал больше, чем буллит шведам. В буллитах и у меня, косорукого, есть шанс — а попробуй-ка вот так сделай!
Этот Грицюк — уже мастер. А Никишин и Воронков — уезжающие из Пекина красно-синими? Не в смысле клубной принадлежности — просто десяток синяков из одной игры накрывал десяток в другой. Никто столько раз не поймал на себя шайбу. А какой красавец юный Телегин! Пелагея, вы свободны? Присмотритесь!
Всякая новая звездочка напоминает кого-то из прошлого. Я все думал — на кого ж похожа эта сборная? Которая со всеми играла тяжело, но всех (почти всех) — победила?
Вспомнил — воскресенский «Химик» времен Эпштейна! Ту команду, которая вгрызалась в каждый матч, в каждую шайбу. Не всегда в силах справиться с такими на льду, Анатолий Тарасов кидался в газеты: «Это не советский хоккей! Срам таким!»
«Очень даже советский», — негромко отвечал в следующем номере мой добрый товарищ Николай Эпштейн.
Был прав.
Жамнов
Я не очень верил в этот тренерский штаб. Мне казалось — все эти великие в какой-то полудреме. Сквозь полудрему и сон слышен малиновый звон.
Сегодня снимаю несуществующую шляпу, падаю в ноги: мне показалось! Великие вытащили из этого состава больше, чем тот мог дать. Великие тончайше корректировали все — и не боялись. Не клеится у первого звена? Подправим. Хотите увидеть открытый хоккей? Вот вам малозначащий матч с чехами. Сыграли в красоту — ну и как вам? Дальше, простите, будем играть правильно...
Позавчера еще я думал: что ж вы, братцы, не взяли Кузьменко с Мичковым? Это ж креатив! Сегодня я знаю: эта тренерская бригада взвесила все тысячу раз. Уж точно знает лучше, чем я. У Жамнова, Федорова, Ковальчука и Гончара на четверых 4 282 матча в НХЛ. Добавьте 25 за «Торонто» Кудашова. Да им достаточно увидеть, как хоккеист коньки шнурует, чтоб все о нем понять!
Я переживаю за Жамнова — которого обожал еще хоккеистом. Достаю кипу пожелтевших его интервью — и каждый заголовок объясняет, почему он такой и почему в Пекине у него получилось. При вопросах о мастерстве у нас была Команда.
Вот: «В «Динамо» я почти не играл в защите, а в «Чикаго» приходится».
Мне ясно, почему в его сборной нападающие поймали на себя больше шайб, чем оборона. Все это Жамнов прошел сам. А вот еще одно: «Если тебя устроит в Нагано второе место, то лучше сиди дома».
Вижу это и понимаю: сегодня у него не праздник, а день глубокой тоски. Когда проиграл не из-за ошибок, не из-за слабости или трусости. Анализировать нечего! Проиграли потому, что очень уж хороши эти финны. Мы чуть слабее. Вот это и обидно.
Знающий цену медалям Жамнов свою серебряную снимет почти сразу — но уложит в карман со всем уважением. На трибуну не выбросит.
Федоров
Я смотрю на Сергея Федорова, в третьем периоде склонившегося над кем-то из наших. Показывает кистями, как правильно кидать.
Мне больно за него, великого хоккейного романтика. Вспоминаю, как рассказывал мне вот точно так же негромко про свою боль:
— Был в жизни один матч, который особенно хотелось переиграть, — финал Олимпиады в Нагано. Это такая досада... Как вспомню — не по себе становится! Поэтому предпочитаю вспоминать другие — как, например, забил пять шайб «Вашингтону». 1996 год, «Детройт» победил 5:4. Даже искал в YouTube отрывки. Меня уже не столько голы интересовали, сколько все остальное: что к ним привело? Как действовало звено? Как сменились? Прежде ничего этого не замечал...
Пекин добавил еще одну боль Сергею Викторовичу. Тем слаще будет олимпийская победа однажды. Не сомневаюсь — она придет. Тренерские задатки у Федорова замечательные.
Рассказывал мне в интервью:
— Беда нынешних молодых в том, что слишком погружены в себя. Считают, что уже все знают и умеют. Хоть я в этом возрасте каждый день пытался анализировать, учиться новому, что-то улучшить. Своим игрокам советую: «Откройте YouTube, посмотрите, как люди забивали из средней зоны, с «кругов». Куда бросали, как — верхом, низом, под блин, под ловушку...» Помню, были в команде праворукие нападающие, которые долго не могли забить. Усадил перед компьютером, включил подборку голов Теему Селянне и Бретта Халла, разбирали каждый эпизод. Подумал, ребятам это поможет не только с точки зрения техники, но и заведет, придаст положительные эмоции. Вратари-то все одинаковые — просто надо грамотно исполнить.
В этой сборной до молодых достучались. Я не знаю, но чувствую — удалось. Жамнова, Федорова и остальных услышали.
Гончар
Я переживаю за Гончара — удивительно тонкого, интеллигентного парня. Светлейшая голова. Что довольно странно для защитника, который бросался в драку без сомнений.
Понимаю, почему эта сборная так здорово играла в обороне. Если уж Гончар все разжевал. Показал руками — как Федоров нападающим.
Все парни из этой сборной прошли потрясающую школу за две недели. Ни с чем не сравнить. Все они здорово прибавят, не сомневаюсь.
Моя гордость за этот матч переплетена со злостью: как можно проигрывать, если выложился весь? Если сил нет подняться со льда? Это же несправедливо! Не тому нас учила семья и школа!
Ч-черт, не знаю, куда деваться от досады. Им-то проще там, в раздевалке. Помню рассказ Гончара — он как инструкция для всякого тренера, он словно таблетка:
— Приезжаем в Баффало. В нашей команде был Петер Бондра — каждый день перед игрой приходил пораньше или накануне оставался попозже: колдовал со своей клюшкой. Подтачивал, подкрашивал. Постоянно его видим за этим занятием. Начинается игра, первый период отыграли не очень. Тренер расстроен. Он сам когда-то играл в Баффало, для него этот матч был особенный. Заходит в перерыве в раздевалку, видит клюшку Бондры. Выточенную Петей практически вручную. Хватает и начинает лупить по всему, что видит. По бачкам, велотренажеру, урнам... Переколотил все в раздевалке!
Алексей Юрьевич, не держите боль в себе. Возьмите самую большую клюшку — да хоть федотовскую. Отведите душу. Вас поймут.
А нам-то что делать?
