СОЧИ-2014

Руководитель Федерального медико-биологического агентства Владимир Уйба заявил, что наш единственный фигурист-одиночник в Сочи лечился на стороне, а врачи сборной не зафиксировали у него проблем, мешавших выходу на старт.

На Играх-2014 медицинское сопровождение сборной России осуществляли 127 работников Федерального медико-биологического агентства – 72 врача (включая психологов) и 55 массажистов. За время Игр они приняли российских спортсменов 695 раз, проведя 1271 процедуру. После окончания Олимпиады руководитель ФМБА Владимир Уйба подвел итоги работы своих подчиненных, высказавшись на самые актуальные постсочинские темы – о травме Евгения Плющенко, состоянии здоровья Марии Комиссаровой и обвинениях российских спортсменов в использовании чудотворного газа.

– Занимались ли ваши подчиненные травмой Евгения Плющенко, из-за которой спортсмен снялся с личных соревнований Олимпиады?

– Евгений прошел углубленный медосмотр и был допущен к Олимпиаде. При этом мы прекрасно понимали, какое у него состояние, каковы его возможности и какие проблемы могут возникнуть. Для этого и существует постоянное медицинское сопровождение и мониторинг. У Плющенко в спине есть какие-то конструкции, был проведен металлосинтез. Но это не мешало спортсмену. По медицинским показаниям он был готов выступать, что и подтвердили командные соревнования. Больше никаких обращений с его стороны к нам не было. Это не значит, что Евгений не мог обратиться куда-то еще, он же не крепостной. Хотя мы его вели, постоянно проводили восстановительные процедуры. Но состояния, в котором было невозможно продолжать соревноваться, нами зафиксировано не было. Видимо, он зафиксировал это где-то на стороне.

– Как проходит лечение травмировавшейся в Сочи фристайлистки Марии Комиссаровой?

– У нас есть закон сохранения тайны пациента, поэтому я буду говорить общие фразы, которые одобрены Марией. С понедельника она была переведена в реабилитационную клинику в Германии в 70 км от Мюнхена. Это уникальное медицинское учреждение по нейрореабилитации, одно из лучших в мире. Спортсменку уже высаживают для занятий в инвалидное кресло, чтобы проводить реабилитацию в положении сидя. Объем восстановительных мероприятий увеличивается каждый час. В течение дня немцы используют принцип "до истощения" – с человеком работают до тех пор, пока он, грубо говоря, не попросит пощады. У Марии, к счастью, нет перерыва спинного мозга, но есть давление на него, и оно очень жестокое.

Сейчас с Комиссаровой работают примерно 10 человек в день – нейрофизиологи, нейрореабилитологи и другие специалисты. Они занимаются восстановлением проведения импульса от головного мозга. В Германии ей сделали вторую и третью операции, а тот, кто проводит восстановительные операции, должен заниматься и нейрореабилитацией. Это закон, который нельзя нарушать. Именно поэтому Марию лечат там, а вовсе не из-за того, что в России это делают хуже или лучше. Просто была избрана модель проведения второй и третьей операций в Германии, и она сработала. Нейрореабилитация будет длиться до полугода.

– Когда можно ждать положительных сдвигов в состоянии Марии? И нет ли проблем с финансированием лечения?

– Скажу словами профессора Питера Бибертайлера, который оперировал Комиссарову: "У нас есть два пациента. У одного травма менее разрушительна, чем у второго. Но у того, у кого она более серьезная, есть желание жить и бороться, а другой считает, что все пропало. И тот, который борется, встает". Поэтому здесь все индивидуально и зависит от самого человека и проведения, которое над ним. Конечно, Марии тяжело. Человек еще вчера гонял на горных лыжах, а сейчас не может пошевелить ногами. Представьте, какое у нее психологическое состояние. Тем более это молодая красивая девчонка. Сейчас с Комиссаровой работают психологи. Ей нужно понять, что это испытание надо просто пережить.

Что касается финансов, то здесь вообще нет никаких вопросов. Все оплачивает президент Федерации фристайла России (Андрей Бокарев. – Прим. "СЭ"). Сейчас идет много разговоров о сборе денег, но зачем это делается – я не понимаю. Наверное, у людей есть такой порыв. На самом деле никакой потребности в том, чтобы оплатить лечение Комиссаровой, сейчас нет. Может быть, через год-два на втором-третьем этапе восстановления появится нужда в некоем фонде, когда Марии нужно будет учиться ходить. Но федерация ответственно пообещала, что будет заниматься восстановлением спортсменки всю жизнь.

– Каким образом вам удалось вылечить Виктора Ана? Почему корейские врачи не сумели вернуть его на лед, а российские смогли?

– В прошлом это был тяжело травмированный спортсмен. Из-за высокой конкуренции в корейском в шорт-треке подход там очень жесткий. Он был сразу выведен из состава сборной. И его лечением в Корее занимались не на уровне национальной команды. А учитывая характер травмы, Ану был нужен серьезный объем восстановления и реабилитации. Поэтому перед нами была поставлена задача восстановить человека за один год. Работа была проведена огромная. Результаты Виктора мы увидели в Сочи.

– Как вы относитесь к обвинениям в адрес российских спортсменов в том, что они якобы использовали накануне Олимпиады ксеноновые ингаляции, стимулирующие производство эритропоэтина в организме?

– Ксенон – это газ, не запрещенный WADA для использования. Вот и весь ответ. Использовался ли он? Может, и использовался. Наш основной критерий – не применять то, что запрещено WADA. Ксенон не запрещен. Что касается новых технологий, то их применялось огромное количество. Но наши технологии, как правило, носят характер открытий. Специалисты ими владеют, спортсмены проходят через них и получают хорошие результаты. И это очень важно. Главный принцип, которому мы следуем, чтобы технология не разрушала человеческий организм и не имела гетерогенных последствий.