МОК добился, чего хотел — Россия на Олимпиаде была практически незаметна. Но альтернатив участию не просматривается
В пятницу днем на Олимпиаде закончил выступления последний из 15 российских спортсменов. Гребец Захар Петров повторил свой же с Алексеем Коровашковым результат в двойках — хороший старт, внушение веры и обидное четвертое место на финише. Олимпиада для россиян закончена.
Что произошло?
Медаль Петрова стала бы скорее приятным сюрпризом, и винить гребцов не в чем. Но и четвертые места для России уже не первый год бич на крупных соревнованиях. В Токио наши по «деревянным» медалям были вторые (23) за США — но во многом потому, что американцев выступало намного больше, а в Пекине мы стали первыми по «дереву» (11). Не хватает у нас того инстинкта убийцы, который вовремя включает американская сборная по баскетболу — пусть ее высокомерие и пижонство не вызывают симпатии.
Таким образом, у России на Олимпиаде — лишь одно серебро теннисисток Мирры Андреевой и Дианы Шнайдер в женском парном турнире. Гимн AIN пока звучал лишь однажды — в честь белорусского батутиста Ивана Литвиновича. Констатируем: российским атлетам не удалось стать на этом празднике спорта заметными — ни сверхуспехами, ни мемами в стиле турецкого стрелка в футболке и спортивках. Теннисисты и Бладцева не выиграли, наши велогонщики не вырывались вперед на шоссе и не отбивали «пятеры» зрителям, чтобы войти в историю. Посмотрите, как разошлась поза турка — такого нам не хватило.
Россию замолчали. Это просто медицинский факт.
Почему это произошло?
Таким образом, Олимпиада в «русском вопросе» во многом прошла по сценарию МОК. Некоторых спортсменов не допустили без объяснения причин, другие оказались недостаточно сильны, третьих спровоцировали на бойкот. Применительно к Томасу Баху — разделяй и властвуй в чистом виде. Есть ощущение, что и для наших спортсменов Олимпиада стала скорее грузом ответственности — жесткие требования с запретом говорить те или иные слова мешали кайфовать и делать шоу.
Попытки нас, российских журналистов, привлечь внимание к нашей стране проходили с переменным успехом. Это тоже повод для рефлексии. МОК делал вид, что России в принципе не существует — не приглашая нейтральных спортсменов на церемонию награждения, при этом рассуждая об олимпийских принципах и равноправии. Американские фигуристы, французский дзюдоист Ринер и даже кубинский борец Лопес на вопросы о россиянах отвечали заученными фразами или не отвечали совсем. Другие, как руководитель мировой борьбы Ненад Лалович, открыто выражали сожаление из-за нашего отсутствия.
Однако будь на Олимпиаде побольше россиян, особенно в борьбе и дзюдо, расклад мог бы быть другим — и по медалям, и по резонансу. Я провел несколько дней на этих видах спорта — здесь постоянно слышна русская речь, а ко мне подходят журналисты из других стран и говорят, что происходящее с российскими спортсменами — неправильно. Да, это не американцы и не британцы, но не только из них состоит мир.
Впрочем, история с Олимпиадой показывает, что во многом именно из них. И ключевые посты в международных организациях и деньги иногда значат больше, чем население той или иной страны.
Что делать?
Наверное, неуместно рассматривать эту Олимпиаду для России в терминах победы или поражения — это ложный нарратив. Получилось так, как получилось. Однако не просматривается другого пути, кроме как наращивать свое представительство на таких турнирах, бороться за медали, как гребцы, вопреки всем очевидным козням. И забираться выше на гору морального превосходства.
Чем еще, если не умышленным вредительством, является разбитие двойки Коровашков/Штыль? Коровашков и Петров на этой Олимпиаде говорили — к ним подходят коллеги и удивляются: «Вы реально с одной стороны гребете?» Наверное, федерациям надо раскручивать такие истории, а не входить в режим тишины, чтобы потом из него выйти словами «она никчемная» про одну из российских участниц Олимпиады.
Если бы через месяц в Москве стартовали Игры дружбы — можно было сказать, что там уж мы покажем, как проводить большие спортивные мероприятия. Сейчас, кажется, нужно проводить кропотливую дипломатическую работу и перетягивать международное спортивное сообщество на нашу сторону. Есть ли у нас люди, способные на это, — не знаю. Но я съездил в Париж и увидел — у нас есть поддержка. Надо просто ее не упустить за биением себя пяткой в грудь.
