Тень Рейгана, флаг на клюшке и штанга в 335 килограммов
Юрий ГОЛЫШАК
из Лос-Анджелеса
Можете не верить, но для меня прекраснее любых соревнований на свете Всемирные полицейский игры. Вы только подумайте, где их проводят – то Белфаст, то Аделаида, то Лос-Анджелес…
Мы кружим над Лос-Анджелесом четверть часа – пилот не в силах оторвать взгляд от океана. От стоянки яхт, от крошечных аэропортов для частных самолетов. Мы в воздухе почти тринадцать часов – но счастливы в эту секунду. Уже никуда не торопимся.
В этот город с оранжевым воздухом надо въезжать медленно – и видеть небоскребы на пригорке, Downtown. Вот и ты, Лос-Анджелес! Город О'Нила, Абдул-Джаббара и Уэйна Гретцки. Майкла Джексона, наконец. Я чувствую себя Незнайкой на Луне – видя картинки из той самой книжки. Только все вживую.
Когда-то, давным-давно, сочинял я письмо Николаю Носову: "Дорогой автор, я подрасту и тоже буду писать книжки. Стану писателем хорошим…" Тут перо мое замерло в воздухе – и вывернуло в неожиданную степь: "…как Алексей Толстой…"
Носов не отвечал и не отвечал. Ага, думаю я. Наверное, обиделся – надо было написать "как вы", а не приплетать какого-то Толстого, будь он неладен. Время спустя узнал – скончался автор "Незнайки" лет за восемь до этого.
А Лос-Анджелес – вот он.
***
Этот город, такой удивительный днем, внезапно становится еще милее ночью – небоскребы в 70 этажей светятся так и эдак. Машин все больше. Полицейские сирены вплетаются в сны – я вскакиваю, не веря ушам своим. Вижу: все окна в небоскребах напротив нашего светятся! За каждым какие-то силуэты – и двигаются! Что это? Может, как в "Шерлоке Холмсе" – кто-то подползает и шваброй тормошит восковые фигуры?
Между небоскребами снуют вертолеты в таком количестве, что странно становится – как не цепляют друг друга пропеллерами?
По этому городу растеклись полицейские всего мира – вот возрастные качки из Голландии с озорными спутницами. Слыша музыку из проезжающих машин, спутницы немедленно начинают подтанцовывать – словно Агнесса Ивановна из "Курьера". Крошечные мексиканцы с одинаковыми лицами, будто рождены одной мамой. Эти парни день спустя отличатся в соревнованиях по бегу. Знать бы, почему. Бразильцы приехали с детьми, но без жен. Вот норвежцы в рогатых шлемах и полисмены-турки, устроившие танцы прямо на футбольном поле. Старики-итальянцы, больше похожие на адвоката Теразини, чем на отважного комиссара из того же кино.
Американцы назвали эти соревнования просто – "Игры героев". Так оно и есть. Видели б вы, как схватился за сердце, пробежав 10 километров, кто-то из бельгийских пожарных – и был едва откачан в "неотложке". Герой!
Герои юные американские кадеты, дежурившие на церемонии открытия в черных костюмах. Еще и на каждом килограммов по двадцать лишнего веса. Все вокруг в майках-то задыхались от жары.
– Они тоже полицейские? – кивнул я в их сторону.
– Это суворовцы, – ответили мне. – Дети без детства…
Завидев камеру, дети без детства втягивают животы. Точно так же поступаю я при виде прекрасных дам.
***
Если б эту церемонию открытия видел весь мир – на следующих полицейских играх было бы в сорок раз больше зрителей. Умеют американцы сделать спектакль, что и говорить. На том самом Los Angeles Memorial Coliseum, где в 84-м Олимпиаду открывал Рональд Рейган, а символом был белоголовый орлан. Те игры обошлись без советских граждан – так хоть сейчас наверстаем.
Все это выглядело невероятным – не верилось, что эти хохочущие люди вокруг в самом деле полицейские. Вот китайцы щебечущей толпой берут в окружение двух шерифов на лошадях – фотографируются так и эдак. Кто-то расчувствовался настолько, что расцеловал лошадку в поганую морду. Та недоуменно косит глазом – вот он, первый поцелуй, первая печаль. Первое "прости", первое "прощай". Шерифы брезгливо хохочут.
Австралийцы держат на плечах деревянную кенгуру едва ль не в человеческий рост. Глаза мои расширились – что ж будут вытворять полисмены из Новой Каледонии? Вон, кто-то дожидается эту делегацию с табличкой – как дожидались однополчан фронтовики у Большого.
Австралийский кенгуру, впрочем, окажется надувным – и прояснят этот вопрос русские люди. Ткнувшие в игрушку ногтем.
А вон, чуть в сторонке, мексиканские девчата обыгрывают в футбол наших американских партнеров. Причем, мужчин. Те растерянно пропускают гол за голом и переглядываются: что за чудеса?
Громче всех хохочут канадцы – нацепившие флаг с кленовым листом на хоккейную клюшку. Ну и правильно. На что же еще.
Все обмениваются подарками. Китайцы дарят плюшевых панд с выводком – при условии, что ты сфотографируешься с ними в какой-то рамочке размером с плазменную панель. Американцы вручают пачку гематогена, грозу фаянсовых челюстей. Но строго – одну в руки. Или в рот.
Наши достают из карманов значки общества "Динамо". Получающие кивают уважительно: о, да, Russian police…
Российская делегация, наверное, самая большая. Уж точно – самая красивая. Какие у нас девчата пловчихи – закачаешься!
Но не на них заглядывались все-все-все. На другого человека. Вот представьте себе Илью Муромца в самой могучей версии. Представили? А теперь умножьте на три. Это и будет Кирилл Сарычев, наш знаменосец. Могучий человечище. Два метра ростом, борода, вес… Земля дрожит! Сколько ж иксов в размере его футболки? Какой у парня вес?
– 170, – подсказали мне.
– 181, – басом поправил откуда-то сверху Кирилл.
Я слышал про человека, выжимающего за раз 335 килограмм. Но не думал, что выглядит он вот так. После увижу, как переходит Кирилл улицу в центре Лос-Анджелеса – движение замирает со всех сторон. Стоят даже те, кому ехать можно. Сирены стихают. Разве что птицы не падают.
Я-то перед церемонией открытия стоял неподалеку – и натерпелся. На всех языках мира просили сфотографировать, пристраиваясь к Сарычеву под руку. Которая как бревно.
Взгляд упал на часы. Кажется, они с кукушкой. У меня на стене такого же размера.
***
Конкурировать в популярности с таким человеком было, казалось, некому. Не переплюнуть! Тем более, делегация Новой Каледонии так и не нашлась. Как и представители Сьерра-Леоне.
Зато нашлись монголы! Да какие! Всякий, сфотографировавшись с нашим богатырем, кидался в монгольскую сторону – не упустить бы еще один кадр. Два фельдмаршала при полном параде. Один из которых, извиняюсь, дама c прекрасными ногами. Да что там ноги – какая у нее кокарда, килограмма на четыре! А орденских планок у ее спутника на пяток. Это с кем же Монголия так удачно отвоевала?
– Монгол шуудан! – обрадовался я новым знакомым. Так же писали на монгольских марках?
Те переглянулись чуть недоуменно. Нет бы ответить – "шуудан монгол!", да и дело с концом.
Жаль, мой добрый знакомый Владимир Газизов не привел в Лос-Анджелес парадный генеральский мундир. Да и обычный тоже не привез, приехал в гражданском. Так что монголы конкуренции не чувствовали.
Кстати, генерал Газизов – не только большой динамовский начальник, но и знаменитый спортсмен. Дзюдо, самбо… В его кабинете на Лесной не только бюстик Дзержинского да полицейские фуражки со всего мира привлекают внимание, – еще и черные пояса. На одном написано – "великий учитель". А с великими учителями лучше не спорить.
Я задумался: а не первый ли он человек в России, получивший генеральское звание, работая только в спорте? Но нет, вспомнил генерала Сысоева, когда-то руководившего обществом "Динамо".
– Между прочим, Сысоев мне когда-то вручал погоны младшего лейтенанта, – рассмеялся Газизов. – Недавно книгу подарил, которую написал вместе с Еленой Вайцеховской. А я ему эту историю напомнил…
***
Я смотрел на популярность монгольских генералов чуть ревниво. Газизов равнодушно. Сарычев обрадовано – не так будут осаждать дальше всякими селфи.
Да куда там – с каждым новым шагом под ноги кидались ему под ноги новые и новые обожатели. Включая седой американский генералитет.
Церемония открытия затянется до темноты, до стужи с океана – и монголы сломаются на речи Оскара де ла Хойи. Уйдут, бряцая металлом на мундирах. Я ж Хойю дослушаю – не понимая ни слова.
– О чем он говорил? – переспрошу.
– Что давно испытывает тягу к полиции…
Как интересно!
Я шел в составе российский делегации – и понимал: вот она, слава. Тянутся руки со всех сторон, только успевай пожимать. Американочки, дамы с пробегом, свешиваются с трибун, голосят что-то. Внезапно переходят на русский с южными вкраплениями:
– Мальчики, победите!
Я киваю. Обещаю выложиться без остатка. Вот и мой миг славы – когда-нибудь привезу сюда внучка. Скажу:
– Я этот город 30 лет назад покорил. Меня здесь помнят.
Американцы смаковали каждый миг церемонии – выпуская то волынщиков, то негра преклонных годов. Исполнил он американский гимн а-капелло так, что оторопь взяла. Вот это голоса Боженька дарит. Казалось, тень президента Рейгана мелькнула одной секундой – даря привет из 84-го.
На сцену выходили новые и новые ветераны полиции. Лица заслуженных огнеборцев мелькали на табло – улыбаясь во всю ширь на фоне дымовой завесы. Что-то зловещее было в этих улыбках и этом фоне. Мурашки побежали было по коже – но я их усмирил.
Мэр брал микрофон – и силился перекричать салют. Залпы затихали, мэр простодушно радовался секунде тишины – и тут откуда-то из облаков вываливались полицейские вертолеты. Зависая над стадионом.
Все это было весело и живописно. А сколько интересного еще ждет…
