СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Угрюмов, которому я позвонила в Киев, назвал выступление россиян абсолютной и совершенно предсказуемой катастрофой. Когда же я поинтересовалась, почему тренер так считает, объяснил:

– Потому что я очень хорошо знаю всю историю советских прыжков в воду. Начиная с 1960 года мы никогда не возвращались с Игр без медалей. Исключением стал 1988 год, но там у нас была совсем молодая, фактически юниорская команда, и результатом выступления стало сразу несколько четвертых–пятых мест. Что касается выступления российской команды в Рио, мне до сих пор, признаюсь, трудно понять, как можно было до такого докатиться.

– Другими словами, результат вас удивил?

– Если откровенно, я ожидал чего-то похожего, поскольку стратегия подготовки ваших спортсменов была мне известна. Российская команда провела два подряд предолимпийских сбора на Кубе с небольшим перерывом между ними, а это настолько очевидная ошибка... Те, кто неоднократно пересекал меридианы и параллели, знают, что такое адаптационная энергия. Условно говоря, это мешочек, который имеет определенную емкость. Непрерывно мотаясь туда-сюда, ты эту адаптационную энергию растрачиваешь. А ведь энергия, которую спортсмен должен сконцентрировать для главного старта, лежит в том же самом мешочке. Плюс никто, похоже, не учел, что на Кубе в это время тропическое лето, а в Бразилии – зима. То есть совершенно разные климатические параметры.

Сама база на Кубе прекрасная: ее в свое время построили и оборудовали канадцы, чтобы обеспечить своим национальным и клубным командам возможность прыгать в открытом бассейне в любое время года. Но ведь они не повезли туда перед Играми основную команду?

ШАМАН ВМЕСТО ВРАЧА

...Интересно, что вопросу акклиматизации олимпийской сборной в Рио-де–Жанейро изначально придавалось невероятно большое значение. Исследования начали проводиться заблаговременно, результатом стало заключение, что для представителей сложно-координационных видов спорта наиболее критичен седьмой день. Об этом мне рассказала врач сборной Нина Савкина, имеющая почти двадцатилетний опыт работы с прыгунами. Но к рекомендациям тогда никто не прислушался. По инициативе главного тренера в команду (в том числе и для решения этих проблем) был включен специалист нетрадиционного профиля Сергей Касьяненко, заявивший, по словам Савкиной, что все биологические ритмы – это выдумки и что он способен снять любые негативные последствия, если таковые возникнут.

Чем закончился тот Кубок мира, лучше не вспоминать. Российские спортсмены с треском проиграли во всех видах программы, лишившись олимпийских лицензий в двух синхронных дисциплинах, у Виктора Минибаева, Надежды Бажиной и Екатерины Петуховой серьезно обострились прежние и очень серьезные хронические травмы, причем Петуховой было предложено "полечить" травмированный локоть заговоренной водой.

На оба летних кубинских сбора команда отправилась уже без врача. Эти обязанности были возложены на "шамана", как за глаза стали называть Касьяненко спортсмены и тренеры, и на его помощника – бывшего главного тренера сборной Белоруссии Сергея Ломановского, оформленного в российскую сборную при содействии главного тренера "медсестрой-массажистом".

На Олимпийских играх врача в команде тоже не было. Когда у Минибаева в очередной раз "вылетело" плечо (после чего ни о каком результате вести речь уже не приходилось), обращаться за помощью пришлось к специалисту, работающему с российскими синхронистками.

ПРИГОВОРЕННЫЕ К ПОРАЖЕНИЮ

– В подготовке к Олимпийским играм есть два разных процесса, – продолжал рассуждать Угрюмов. – Первый – технически натренировать спортсмена. Второй – подготовить его морально, чтобы во время выступления он оказался способен показать свой максимум. Этого сделать не удалось. Знаю, что психологическая обстановка в российской команде была очень плохой, но так всегда случается, когда нет результатов.

Один из тактических просчетов я вижу в комплектовании команды. Всем специалистам, например, понятно, что идеальную синхронную пару могли бы составить на вышке Минибаев и Александр Бондарь: оба спортсмена очень сильны, намного превосходят всех остальных, а кроме этого Бондарь обладает способностью идеально подстраиваться под любого партнера. У этого прыгуна были все основания выступать за Россию: он не убегал из своей страны, никого не предавал, не выступал за украинскую команду с 2014 года, но за него просто никто не стал бороться, в то время как пятерым украинским спортсменам, которые находились точно в такой же ситуации, MOK разрешил выступать за другие страны. Такова сейчас политика Международного олимпийского комитета: максимально отстаивать интересы спортсмена, даже если против перехода под флаг другой страны возражает его национальная федерация.

– Все-таки основная ставка делалась руководством сборной не на вышку, а на трехметровый трамплин, где выступали Евгений Кузнецов и Илья Захаров.

– На меня выступление этих спортсменов произвело удручающее впечатление. Я ведь не раз видел в их исполнении прыжки совсем иного качества. Ну и конечно же не мог пройти бесследно тот факт, что главный тренер – вопреки мнению личного тренера Захарова – настоял на том, чтобы за полгода до Игр Илья начал переучивать наскок.

– Откуда вы это знаете?

– Я ведь постоянно общаюсь с очень большим количеством тренеров. В том числе и российских. Мы в свое время тоже переучивали спортсменов делать наскоки по мере того, как по мере роста у них менялись скоростно-силовые характеристики, биомеханика. Но никому из тренеров даже в голову не приходило что-то менять накануне ответственных соревнований. А тут – Олимпиада, совершенно иной уровень адреналина, другой навык, который тоже нужно долго тренировать. Переучивать наскок перед таким стартом было равнозначно тому, чтобы приговорить спортсмена к поражению. Что и произошло.

РОКОВОЙ СБОЙ ЗАХАРОВА

…Когда-то, кстати, именно Угрюмов придумал делать наскок на доску с предварительной подпрыжкой – именно такую модель в 1989 году на Кубке Европы в Цюрихе показал его ученик Валерий Стаценко: в сложности прыжков спортсмен и тренер тогда уперлись в "потолок", и нужно было придумать что-то такое, что позволяло бы уходить с трамплина на большую высоту. Формально тот наскок был нарушением правил, поэтому предварительную подпрыжку в некотором смысле приходилось маскировать – она не была столь явной, как это делается сейчас.

Но наскок – это еще и очень коварный элемент, от которого зависит на трамплине весь прыжок. Навык начинает нарабатываться в детстве, многократно повторяется на каждой тренировке и становится автоматическим. Как только Захаров по настоянию главного тренера сборной Олега Зайцева начал переучиваться наскакивать на доску, в его голове появилась вторая модель. Возможно, более правильная. Но в стрессовой ситуации в мозг всегда бессознательно идет та команда, которая прочнее сидит в мышцах.

Вот и получилось, что сбой в том самом роковом полуфинальном прыжке, за который Илья получил нулевую оценку и выбыл из борьбы, произошел именно в наскоке: спортсмен не попал в ритм доски, и вместо того чтобы продавить ее и уйти на максимальную высоту, получил жесткий удар трамплином по ногам и, как говорят прыгуны, "свалился". А далее возникла сильная инерция, которая просто не позволила Илье контролировать собственное тело в воздухе. Он уворачивался, а не прыгал. И не увернулся.

БЫЛА БЫ ЗАДАЧА, ИСПОЛНИТЕЛИ НАЙДУТСЯ

Ради того, чтобы дать Захарову возможность выступить в Рио в индивидуальном виде программы, Зайцев не включил в состав Евгения Новоселова, выигравшего чемпионат страны. Объясняя свое решение сформировать олимпийскую команду именно так, а не иначе, главный тренер, неоднократно подчеркивал, что вообще не видит в России прыгунов достойного уровня, кроме тех, кто уже находится в сборной. Угрюмов по этому поводу заметил:

– Это напоминает мне врача, сетующего на то, что дыхание больного не прослушивается ввиду отсутствия фонендоскопа. Скажу вам честно: мне не хотелось бы критиковать Зайцева в силу целого ряда личных причин. В данной ситуации мне его просто жалко. Может быть, он имел в виду, что российские тренеры недостаточно образованы? Так это правда. Но дело в том, что и в других странах большинство тренеров живут в профессиональном смысле от одного тренерского семинара до другого. Получают новые идеи и начинают пробовать воплощать их на практике. У русских тренеров такого обмена нет в принципе: для того чтобы общаться с миром, нужно прежде всего знать английский язык. Соответственно тренеры начинают сильно отставать в своих знаниях. А в спорте отставать нельзя вообще. В этом плане мне очень нравится известное высказывание бывшего руководителя компаний Ford и Crysler Ли Якокка: "Правильное решение, принятое с опозданием, является ошибкой".

– Вы ведь в свое время написали книжку по подготовке прыгунов высокого класса?

– Да. Ее напечатали благодаря содействию президента федерации прыжков в воду Алексея Власенко, но тираж, насколько знаю, так и остался лежать в офисе ОКР. Я говорил тому же Зайцеву, что в книжке есть немало идей, которые можно использовать в подготовке к Играм, но он отмахнулся. Понимаю, что сам Олег гораздо больше верит в биоэнергетику, в какие-то потусторонние силы, но это же не отменяет наработок, которые проверены многими поколениями тренеров и спортсменов?

– И где же пути выхода, когда все так запущено?

– А знаете, я вовсе не считаю, что все совсем уж плохо. Советская система подготовки, "заточенная" на достижение результата, никуда не делась. Наши тренеры гораздо более свободны в том, чтобы вести со спортсменом индивидуальную работу, нежели это происходит на Западе: там тренер обязан иметь большую группу, чтобы денег хватало на жизнь.

Но в нашей системе есть и большой недостаток: российский тренер, имеющий сильного спортсмена, будет цепляться за него до последнего даже в том случае, если спортсмен давно и объективно исчерпал себя и ничего уже не хочет. Потому что иначе тренер будет вынужден "опуститься" на работу с детьми или юниорами и резко потеряет в зарплате.

Эта ситуация приводит к резкому уменьшению притока в спорт талантов. В китайских спортивных интернатах если тренер без промедления отчисляет спортсмена за недостаточно быстрый "рост" или отсутствие необходимых качеств, он получает поощрение за качественную работу. Потому что, отчисляя менее талантливого, он тем самым освобождает место для того, кто потенциально может оказаться сильнее.

Выстраивать традиционную "пирамиду", которая на своей вершине даст результат, в таком виде спорта, как прыжки в воду, невозможно: для этого в стране не хватит ни трамплинов, ни глубоких бассейнов, ни тренеров. Значит, надо вести речь не о массовой селекции, а о точечном отборе. Расчет-то прост: когда тренер набирает семилеток, он обязан понимать, что эти дети могут выступать на Олимпийских играх через 10-12 лет. Соответственно они должны будут делать более сложные прыжки: 4,5 оборота вперед не в группировке, а согнувшись, 2,5 оборота не с тремя, а с четырьмя винтами, и так далее. А для этого нужны особенные качества. Вот и получается, что самое сложное в тренерской работе – найти спортсмена, который этими качествами обладает.

– Как уже много лет ищут спортсменов в Китае?

– Не только. В Великобритании, например, в 2001 году была запущена программа World Class Sports Program. В рамках этой программы была создана еще одна – Talent Identification Program, во главе которой встала приглашенная из Австралии специалистка, знаменитая тем, что в свое время она нашла трековика, который выиграл Олимпиаду после полутора лет тренировок.

В части прыжков в воду консультировал тогда эту специалистку я, поскольку сама она не имела к нашему виду спорта никакого отношения. Написал серию тестов, выстроил организационную структуру, которая потом, кстати, перекочевала в плавание. Как раз благодаря тому отбору был найден Том Дэйли и многие из тех, кто сейчас успешно выступает за Великобританию как на взрослом, так и на юношеском уровне. Выстроить подобную структуру в российских прыжках в воду, на мой взгляд, было бы вполне реально. Разумеется, такая программа должна хорошо оплачиваться, чтобы тренеры имели возможность спокойно работать с небольшим количеством талантливых детей, не думая о том, где и как им найти подработку, чтобы хватало на жизнь.

– И кто, по-вашему, способен встать во главе такой программы? Алексей Евангулов, вот уже восемь лет работающий с английскими прыгунами?

– Знаете, еще пару лет назад я бы сказал, что Леша ни на каких условиях не захочет уезжать из страны, где у него дом, семья, налаженная жизнь. А сейчас... Почему-то мне кажется, что это реально. Но дело даже не в личности конкретного человека. А в том, чтобы поставить перед собой задачу. Исполнители, я уверен, найдутся.