Наталья Матвеева: "Нортуг вправе говорить обо мне все, что думает"
Владимир ИВАНОВ
из Лахти
– Сначала вы праздновали с Юлей серебро после финиша, а потом появилась информация о возможном протесте и пересмотре итогов. Сильно волновались?
– Лишь когда журналисты в микст-зоне начали спрашивать про момент передачи эстафеты, я вообще вспомнила про него. Да, немного запереживала. Хотя понимала, что все у нас было нормально – пусть на одной из смен мы замешкались. Юлю немного "подбили", но потом мы все-таки "передались" еще раз.
– Когда окончательно успокоились?
– Когда пришел тренер и сказал, что звонил в FIS (Международную федерацию лыжных гонок. – Прим. В.И.). Там ему ответили, что никаких вопросов к нам нет.
– После финиша вы были очень спокойной. Как же так? С пятой попытки вы вырвали медаль чемпионата мира!
– Да меня даже ребята когда поздравляли, Серега Устюгов удивился: "А ты чего не улыбаешься"? А я ему: "Сереж, по-моему, я просто очень устала". Была как выжатый лимон".
– Мужской финиш командного спринта видели?
– Да. Когда финн и норвежец упали, сразу поняла, что у нас будет золото. Сергей такое не отдает.
ХОТЯ БЫ НА СТАРОСТЬ ЛЕТ МНЕ ПОВЕЗЛО ПОТРЕНИРОВАТЬСЯ У КРАМЕРА
– В женском спринте у России не было больших медалей, начиная с Олимпиады в Ванкувере. Осознаете, что именно вы с Белоруковой поставили точку в этой затянувшейся череде неудач?
– В этом сезоне я почувствовала, что все, кто тренировался у Маркуса Крамера, сделали шаг вперед. Понимала, что наша команда будет бороться за высокие места на чемпионате мира. И я тоже ехала в Лахти за медалью. Хотя на личный спринт, признаюсь, акцент был больше. Очень много тренировочной работы делали именно коньком.
– Главный биатлонный знаток Александр Тихонов на вопрос, почему не бегут наши спортсменки, отвечает: "Баба Маша еще не родила". Выходит, дело все-таки не в ней, а в правильном подходе к спортсменам?
– 100 процентов. В этом сезоне мы кардинально поменяли подготовку – и это дает плоды. Не знаю, как и что было у Сергея Устюгова с Изабель Кнауте и Рето Бургермайстером, но я абсолютно согласна с ним по поводу важности отношений. В России тренеры, как правило, не слышат спортсменов. Вот есть план – и эту догму надо выполнить. Но ты его выполняешь, результата нет – и кому нужны эти 10-11 тысяч набеганных за год километров? Дело ведь не в количестве, а в качестве.
Так вот Маркус постоянно с нами общается, заставляет думать и самих анализировать, что и для чего нам нужно. С каждым спортсменом он обсуждает его недельный план, выслушивает наши мнения и высказывает свои предложения. Есть полное ощущение того, что мы вместе делаем одно большое дело.
– Выходит, нынешний сезон, по большому счету, первый, к которому вы готовились осознанно?
– Да. Молодежь больше прислушивается к Маркусу, ведь у него больше опыта. А вот я чаще сама говорю, что мне нравится, а что нет, делюсь ощущениями. Где-то в ноябре мы нашли именно ту тренировочную неделю, которая для меня оптимальна.
– Нет доброй зависти к Юле Белоруковой, которая попала к Крамеру в 22, а не в 30, как вы?
– Уже думала про это (улыбается). Молодым девчонкам в этом плане действительно повезло. Ну, и я хотя бы на старость лет попала к хорошему специалисту, который меня слышит и понимает. Мне нравится с ним тренироваться. При этом тренировки далеко непростые. Иногда такие бывают, что встать потом не можешь. Но я прекрасно понимала, что они были нужны.
Вот я же спринтер, а все лето и осень готовилась с дистанционщиками. Было совсем непросто. Да, иногда Маркус меня останавливал и давал отдохнуть, но порой и я подхлестывала девчонок.
ХОТЕЛА УЙТИ В ДЕКРЕТ ПОСЛЕ КОРЕИ, НО МУЖ ПРЕДЛАГАЕТ ВЫСТУПИТЬ ЕЩЕ НА ОДНОМ ЧМ
– Можно не самый приятный вопрос?
– Мне нечего скрывать, спрашивайте.
– Тут Петтер Нортуг как-то сказал, что вам нечего делать на чемпионате мира из-за дисквалификации за ЭПО в 2009 году. Обидно?
– Слышала про это. Прочитала – и улыбнулась. Те события были давно, и я оставила их в прошлом. Сейчас смотрю только вперед. Я очень уважаю Петтера как спортсмена. И считаю, что он имеет полное право высказывать свое мнение, в том числе и обо мне. Нравится ему делать громкие заявления в СМИ – пожалуйста.
– И совсем не задевает?
– Мы были в Драммене и все норвежские журналисты задавали вопросы только о моем прошлом. Я даже сама спросила их: "А вам не хочется узнать, что я люблю, как тренируюсь, какие у меня планы"? Неужели так интересно рыться в чужом грязном белье. Но если больше ничего не интересует – пожалуйста. Я могу говорить и об этом. Как уже сказала – скрывать нечего.
– Вы же успели помириться со Стиной Нильссон?
– Да, поговорили. Высказали свои точки зрения.
– Какое же ее видение того эпизода?
– Говорит, что набрала большую скорость и надеялась, что я встану за Фаллой. Но как я могла встать за норвежкой, если она ехала параллельно со мной? Прыгнуть на нее? Не знаю. Что делать, это спорт. После спринта мы с тренером все обсудили, и он сказал мне забыть тот эпизод – и думать только о командном спринте и Олимпиаде. При этом Маркус сам очень расстроился. Верил, что я могу взять медаль.
– В Пхенчхане личный спринт будет классикой. Как будете расставлять приоритеты на следующий сезон?
– Придется делать упор на классику. Но "конек" забывать все равно не буду. Кстати, Маркус уже дал мне понять, что тренировочный план на следующий год поменяется. Что ж, если это нужно для еще одного шага вперед – я готова. Тренеру доверяю полностью. Все мы с ним на одной волне. И у него все просчитано. Вот даже здесь, когда готовились к командной эстафете, он объяснял по каким кругам нам нужно кататься, чтобы не забить руки и ноги.
– Важный вопрос: после Олимпиады продолжать карьеру будете?
– Ой, не знаю. Мне уже столько лет… Хотела бы после Кореи уйти в декрет. Но муж после моего падения в спринте сказал: "Может, съездим еще на один чемпионат мира"? Так что пока ничего не могу обещать.
