"У допинговых преступлений нет срока давности"
– Владимир Юрьевич, как вы думаете, почему ВАДА в нарушение своих же собственных правил решило перепроверить пробы аж 2005 года?
– В этом сложно не увидеть политическую составляющую. Но нам не следует скатываться на тот же уровень и отвечать что-то из серии "сам дурак". В конце концов, любой спортсмен должен нести ответственность за свой организм и знать, что его пробу могут перепроверить в любой момент, когда захотят. Это закон спорта, который обязаны соблюдать все, независимо от гражданства. Мои ребята не боятся никаких проверок, потому что они чистые и никогда не шли против совести.
– Вспомните сам чемпионат мира 2005 года. Какая обстановка была внутри команды? Шли какие-то разговоры о допинге?
– Еще в 2004 году наших спортсменов предупреждали, что вся сборная может пропустить Олимпийские игры из-за допинга. Видите, прошло столько лет, а постановка вопроса не меняется. А как может быть по-другому? Вот, например, у меня дочка ушла из спорта в 17 лет. Хотя по таланту она не уступала Ярославу и имела третий результат в мире в прыжках в длину в своем возрасте. Но всем ее ровесникам говорили: "Чтобы шагнуть в дальнейшую спортивную жизнь, пора начать прием определенных препаратов". Отказаться от этой иглы очень сложно: ведь ты уже отдал спорту столько лет, отстал в учебе, пожертвовал общением со сверстниками и детскими увлечениями...
– В 2005 году люди знали, что их пробы могут перепроверить спустя годы. Страха у тех, кто принимал допинг, не было?
– Шли стандартные разговоры из серии "все так делают и иначе не выиграть". Но Ярослав всегда был в этой компании белой вороной. Как только он заходил в помещение, все разговоры на эту тему сразу замолкали. Хотя между собой люди спокойно обсуждали и даже хвалились друг перед другом, как и что они принимают.
– По вашим ощущениям, если перепроверить не только российские, но и иностранные пробы с чемпионата мира-2005 – там могут что-то найти?
– Борьба фармакологий продолжается: просто если иностранцы принимают средства шестого поколения, подчас еще даже не запрещенные, то наши – первого-второго. Я вам расскажу один случай. Зимой 2005-го, буквально за две недели до чемпионата Европы в помещениях, Ярослав выступал в Швеции по приглашению Стефана Хольма. Сын тогда выиграл, но я обратил внимание, что швед отталкивался на стопу дальше от планки, чем было нужно. Я предупредил: "Ярослав, поверь мне, к чемпионату Европы он поднесет эту стопу ближе и прыгнет на 2,40 м". Сын не поверил, но в итоге ровно так и случилось. А в интервью после соревнований Ярослав сказал: "Пусть Хольм расскажет, что позволило ему в конце сезона прыгнуть на 2,40 м. Я о такой методике пока не слышал". Хольм после этого полгода с нами не здоровался, всего лишь за один вопрос.
– Какой выход вы видите: если практически все принимают допинг, возможно, его стоит вообще легализовать?
– Выступать и выигрывать чистым можно, пример Ярослава это доказывает. Но нужно, например, пересмотреть систему формирования групп, потому что если тренер готовит своих учеников на чистом, то он не может работать одновременно с 8 – 12 спортсменами высокого класса. Помню, в 1980-м я общался с отцом и тренером нынешнего президента ИААФ Себастиана Коэ. Он рассказал, что тренирует двух человек – своего сына и еще одного атлета. И заметил: "Я очень виноват перед вторым парнем, потому что подготовку своего сына успеваю просчитать и проанализировать, а вот его – нет". Нынешний допинговый скандал поможет нашим чиновникам понять, что наверх прорываются единицы, одаренные от Бога. Нельзя с помощью допинга тащить десятки людей, которым недостает таланта, характера, тренерского мастерства. И тогда, возможно, мы начали бы беречь своих звезд, а не "убивать" их.
– Что вы имеете в виду?
– Вот простой пример. Однажды я привез на юниорский чемпионат Европы многоборца Сашу Погорелова, который впоследствии стал призером взрослого чемпионата мира. Смотрю на финскую команду: у тех имеется автобус, где они своего парня массируют, кормят, анализируют с ним результаты по каждому виду. И мы с Сашей сидим: до гостиницы только общественным транспортом ехать, далеко и по времени не успеваем. Он весь изможденный, потому что до турнира уже прошел три или четыре отбора в России. Я сбегал, купил ему на стадионе пирожок с повидлом. В прыжках в высоту Саша до крови ударился головой об столб. И я снял его с турнира под свою ответственность, хотя Погорелов умолял разрешить ему закончить многоборье. Но я сказал: "Поверь мне, ты еще привезешь эту медаль, когда станешь взрослым. А если сейчас продолжишь, сломаешься и о дальнейшей карьере можешь забыть".
– Никто не собирается спорить с тем, что допинг – это плохо. Но есть ли смысл копаться в результатах десятилетней давности, если почти все спортсмены уже завершили карьеры, медали розданы, а призовые потрачены? Может, ВАДА лучше сосредоточиться на более актуальных делах, тем более их тоже хватает?
– Я согласен со словами Глеба Жеглова: "Вор должен сидеть в тюрьме". Смотрите, сейчас нашли 91-летнего эсэсовца, который лет пятьдесят где-то скрывался, но его все равно поймали и судят. Поймите, что каждый атлет, накушавшийся "химии", в свое время выбил из спорта десятки других ребят, не менее талантливых, которые решили, что в этом мире им делать нечего. Допинг – это инструмент сделать спортсменов управляемыми, пешками в чужих руках. Этому запретили, тому разрешили, другому дали... Если мы хотим со всем этим бороться, то срока давности у таких преступлений быть не должно.
