Признание Слуцкого
«Безумно счастлив, что у меня был такой период в карьере. И английский опыт, и голландский... Но стоит, наверное, признать, что я не такого уровня тренер, чтобы быть востребованным хорошими европейскими командами».
Много ли есть футбольных тренеров — не знаю насчет мира, но в России точно, — которые способны на такое публичное признание? Спорт плохо сочетается с рефлексией, сомнениями в себе, заниженной самооценкой. В нем, наоборот, люди больше прут как танки, если даже ничего особенного им не дано.
Но Леонид Слуцкий — это человек, как сказал бы поэт, «с лица необщим выраженьем». За это я всегда испытывал к нему глубочайшее уважение. И эти удивительные для кого-то другого слова для него — норма.
Когда ты написал о человеке книгу, вложил в работу душу и разговаривал для нее с парой десятков людей, которых порой найти бывало крайне непросто (помню, Слуцкий поразился, узнав, что я добрался до президента волгоградской «Олимпии» Николая Чувальского), ее герой навсегда занимает место в твоей жизни. Вы можете долго не видеться, но каждый его матч, победа и поражение, каждый поворот в судьбе — повод для сопереживания.
Я до конца не понимал, как относиться к возвращению Слуцкого в Россию, да еще и не совсем в топ-клуб — таковым «Рубин» можно называть применительно к десятилетней давности прошлому, но точно не к последним годам. В декабре 2018-го ездил к нему в Арнем и видел, как он кайфует от жизни в Европе, как увлечен познанием другого футбола, а главное — другого менталитета. Он рассказывал, насколько англичане отличаются от голландцев, а те и другие — от нас...
Я не видел у Слуцкого в тот момент страстного желания вернуться домой. Но при этом понимал, что «Витесс» — команда ограниченных возможностей, и потому очень уж долго все это вряд ли продлится. А потом случился «Рубин», и крайне редкая продолжительность контракта — пять лет, отчасти объяснила мне, почему он поехал. Пять лет — это доверие. Возможность построить что-то свое. А если что-то пойдет не так, то это и не такая компенсация, как за два года. О приземленных вещах думать тоже надо.
Мы не виделись как раз с Голландии. Разговор в редакции «СЭ» был, как всегда с ним, потрясающе интересным. Редко такое бывает, что расшифровываешь запись интервью с футбольным человеком, и речь настолько чиста и стройна, что не требует никаких изменений. Обрабатывать интервью Слуцкого для авторов — истинное удовольствие.
Страшно интересно было слушать, как важно ему развивать большие молодые таланты, и в каждой из последних команд у него такие были — Головин в ЦСКА, Боуэн в «Халле», Эдегор (он говорит — Одегард) в «Витессе», Хвича — в «Рубине».
Монолог о судействе и ВАР Слуцкий зарядил мощнейший. Причем, по-моему, даже без наводящего вопроса. Просто наболело. Главный лейтмотив: «Объясняйте!» В Голландии есть постоянная и доброжелательная коммуникация между судьями и тренерами, в России первые воспринимают вторых как врагов и ничего не объясняют. Приглашение арбитрами тренеров после игры в судейскую с подробным разбором всех важных ситуаций для нас — что-то невероятное, а для Нидерландов — норма.
Беседа продолжалась почти два часа, но в ней все никак не возникало вопроса, комфортно ли он чувствует себя, вернувшись в Россию, не скучает ли по Европе и почему вообще вернулся. Может, это уже мало кого волнует. Но меня не оставляли мысли на эту тему, и я в конце концов спросил. И мы услышали признание, с которого начал этот материал.
«Миф интереснее титулов» — я на днях уже цитировал замечательного футбольного писателя и драматурга Александра Нилина.
Конечно, мне хотелось бы, чтобы у Слуцкого в «Рубине» были титулы. Но они все равно занимают меня меньше, чем его личность.
Он сильно отличается от всех в нашем футболе. Таким белым воронам непросто пробиться — тем более без игровой биографии.
Он — пробился. И я с нетерпением жду, что в его судьбе будет дальше.
