Кузнецов дал крутое интервью про хоккей. И наконец высказался о своей дисквалификации
«Вашингтон», буллиты, Карлсон
— «Вашингтон» выглядит в этом сезоне так круто, будто уже начался плей-офф. Благодаря чему набрали такую форму на старте чемпионата?
— Мы не очень хорошо закончили тот сезон — это нас мотивировало. Когда проиграли седьмую решающую встречу плей-офф, да еще и дома, был очень неприятный осадок. Тренеры много говорили, что нужен хороший старт. У нас очень сильная конференция, важно было начать хорошо. Наверное, мы стартанули даже лучше наших ожиданий. Даже не то чтобы по очкам — в плане игры. Главное, что команда сейчас показывает правильный хоккей.
— Не боитесь повторения истории с «Тампой»? Они провели крутую регулярку, а к плей-офф сдулись.
— Нет. Зачем гадать и думать, что будет потом? Нужно просто играть в хоккей. Если мы вытянем физически и эмоционально, то нас должно хватить на все. Думаю, с физикой точно проблем не будет. А в эмоциональном плане нужно немного подкопить силы.
— Вы сами в последних матчах показываете космический хоккей. Что изменилось по сравнению с первыми играми?
— За исключением, наверное, предпоследнего с «Филадельфией».
— Но и там реализовали буллит.
— Хоть мы и выиграли, матч получился не особо удачным.
— Тяжело было играть с «Флайерз»? Слишком много толкались?
— Нет. Сейчас все играют с упором на физику. Наоборот, они позволяли нам играть, но особо не получалось. По поводу меня лично: когда хорошо играет вся команда — у меня тоже получается больше каких-то положительных моментов. Но за 82 матча бывают и взлеты и падения. Сезон длинный. Главное — правильно реагировать и на удачные, и на неудачные матчи.
— Вы скромничаете, когда речь заходит о ваших успехах, но если бы играли всегда так, как сейчас, — могли бы набирать по 100 очков за сезон и соперничать с Коннором Макдэвидом.
— В том то и дело, что «если бы». Наверное, моя главная проблема в том, что если бы у меня была мотивация посильнее, результаты были бы лучше. А если, например, игра складывается со счетом 1:0 в нашу пользу, начинаешь думать не о личных достижениях, а о том, как действовать по счету, на команду. Хотя, возможно, именно в таких матчах нужно где-то прибавлять по ходу. С другой стороны, понимаешь, что такую «картинку» менять лучше не стоит. Начинаешь рисковать — получаешь контратаку в обратную сторону, и уже тяжело будет вернуться в игру.
— Именно в тройке с вами чех Якуб Врана заиграл очень ярко, раньше он не показывал такой стабильности. Чувствуете, что вы уже на таком уровне, что сами помогаете молодым, учите их?
— Надеюсь, что я еще сам молодой (смеется). Хоть мне и 27, но долго мучаться и играть в хоккей не собираюсь. Это точно. А Якуб — талантливый парень. У него есть много качеств, которые помогают мне. Поэтому с ним легко договориться и разыграть на льду какие-то комбинации, даже не разговаривая друг с другом. Он понимает хоккей хорошо. За счет этого у нас и получаются хорошие моменты в игре.
— Недавно Ти Джей Оши отобрал у вас хет-трик, первым успев на шайбу перед пустыми воротами. Что-то сказали ему потом?
— Ничего страшного. Я вообще за эти голы не переживаю никогда. Там 2:3 горели, и было не важно, кто будет забивать. Надо было сравнять счет и зацепить то очко. С «Аризоной» складывалась довольно неудачная игра.
— Говорят, что у вас с Оши есть внутреннее соперничество, связанное с буллитами.
— Да как с ним можно соперничать? У него реализация буллитов больше 50 процентов. Это сумасшедшая статистика. С ним рядом никто не стоит.
— Сейчас в «Вашингтоне» лучший бомбардир — не вы, не Овечкин, а Джон Карлсон. Как так получилось? Он же защитник.
— Для нас это неудивительно. Это такой хоккеист, который постоянно ведет атаку. Мы много разыгрываем шайбу через него. Он очень большая часть команды. Может быть, всех удивляет, что защитник набирает столько очков, но для нас это нормальные вещи. Карлсон — сильный игрок, один из лучших защитников в лиге.
— Рассказывали ему про литературного персонажа Карлсона?
— Не рассказывал (улыбается). Думаю, вряд ли он знает. Мы только матершинные слова учим. Зачем рассказывать про хорошие вещи?
Птичка, «курица без головы», Гусев
— В этом сезоне вы показали птичку только один раз в матче с «Вегасом». Больше не хотите продолжать эту традицию?
— (Смеется.) Даже не знаю. Был на эмоциях. Проснулся с той ноги, может. Хотелось в хоккей поиграть. Конечно, каждый раз хочется, но там как-то все совпало, что сразу забили гол. Трибуны погнали хорошо, это чувствовалось. Саня Самедов, кстати, приезжал на ту игру.
— Что сказали Никласу Бэкстрему и Александру Овечкину, когда они начали показывать птичку во время вашего интервью?
— Во Флориде? Да нет, ничего (смеется). У нас веселая команда. За счет этих эмоций и питаешься.
— Недавно вы высказались о современном хоккее: «носимся, как курица без головы». Намекали на то, что сейчас все играют по принципу «бей-беги»? Речь об НХЛ или всем мировом хоккее?
— Про КХЛ сложно что-то говорить. Я как-то упустил начало сезона. Но в НХЛ стало больше простоты в хоккее. Шайбу держат меньше, передач уже тоже не так много. Хоккей стал больше вертикальным: сбегали туда-обратно, аппетита нагнали, вот и все. Бывают матчи, когда соперник начинает играть в пас. Вторая, третья передача... За такие матчи цепляешься — это интересно. Но их сейчас стало очень мало. Наверное, все понимают, что случилось — результат не дает делать по-другому. Сейчас так: забросил, форчек пошел, поддавил там, пару раз шлепнул кому-то, где-то набросили, заковыряли — весь хоккей сейчас отталкивается от этого. Но, судя по последним годам, именно такая простая тактика и дает результат. Меньше ошибок, постоянное давление. Не так просто играть без шайбы, не так просто играть, когда на тебя постоянно давят.
— Но «Вашингтон» все же играет креативнее большинства команд НХЛ. Разве нет?
— Не могу сравнивать с другими, но мы стараемся. Даже если одну-две игры, как я уже говорил, мы и носимся, как курица без головы, то три следующие выдаем такие, когда очень интересно. После них на следующий день даже хочется пересмотреть какие-то моменты, получаешь от этого удовольствие. Но, повторюсь, — сейчас все ставится на результат. Мы играем в очень сильной лиге. Даже два-три поражения могут прилично отбросить назад. Хочется бороться не за третье-четвертое место, а постоянно быть в топе и контролировать ситуацию.
— Вопрос в ту же тему про Никиту Гусева. Почему такому сверхкреативному хоккеисту не удается показать себя в НХЛ? На чемпионате мира он был одним из лучших.
— Здесь все просто: наш хоккей, хоккей на чемпионате мира и в НХЛ — три разных планеты. Не так просто с одной планеты на другую переехать и заиграть. Нужно понять, что хочет тренер от тебя. Все это занимает немало времени. Никите сейчас нужно держаться, терпеть. Думаю, скоро он поймет, как здесь все устроено. Плюс для него непросто, что он попал сюда во времена сумбурного хоккея. Как раз то, о чем мы говорим — «как курица без головы». За это народ цепляется, одна ошибка здесь стоит очень дорого.
— Может быть, если в «Нью-Джерси» не пойдет, возьмете его в «Кэпиталз»?
— У нас денег нет (смеется).
— Вы неплохо смотрелись в одной тройке в свое время в молодежной сборной, да и во взрослой поиграли.
— Да-да. Никита — талантливый парень. Он понимает хоккей. Здесь вопрос в том, сколько креативных хоккеистов тренер хочет видеть в команде, а сколько человек будут таскать рояль. Да, сейчас все стараются выполнять и черную работу, но квота на креативных игроков очень лимитирована. Каждая организация отталкивается от того, какой хоккей они хотят видеть. Даст бог, у Никиты все будет хорошо. Он парень с головой. Может быть, не может толкаться где-то в обороне, но, когда придет время, сможет отыграться или забить. Такие форварды ценятся. Бывают игры, в которых нужно выходить и решать, где все может определить один момент. Один шанс разыграть — «пять на четыре» или «три на два». Это как раз для таких нападающих.
Овечкин, Свечников, Макдэвид
— Вы в этом сезоне до последних матчей практически не играли в одной тройке с Овечкиным. Для вас это имеет какое-то значение?
— Наверное, нет. Но если нас ставят вместе, нам уже не нужно сыгрываться. Друг друга знаем, понимаем. В сезоне 82 игры, и тренер, бывает, что-то меняет. Он знает, что вместе мы можем сыграть всегда. Можем дать результат. Как положительный, так и негативный (смеется). Всех наших нападающих можно перетасовать, мы все равно будем выполнять задачу.
— Александр никогда не дает эмоциональных комментариев на тему рекорда Гретцки. Как вы думаете, насколько важно для него побить его?
— Не знаю, как ему, но мне бы хотелось, чтобы он это сделал. Буду в старости сидеть и вспоминать, что я играл с человеком, который рекорд Гретцки побил. Даст бог, будем и дальше с ним дружить и общаться. Сейчас у меня, наверное, нет особого понимания, с каким человеком я играю. Но чем ближе он становится к каким-то рекордам, тем больше начинаешь понимать, с кем находишься в одной раздевалке, с кем играешь. Думаешь, что это просто твой друг, партнер по команде, а потом смотришь на статистику: я почти с Иисусом играю. Думаю, что таких хоккеистов, как Саша, в своей жизни я точно больше никогда не увижу.
— Андрей Свечников недавно забросил лакросс-гол, который свел с ума НХЛ. Вы ведь тоже пытались такой забить?
— Да. Пару лет назад играли с «Рейнджерс». Попал в штангу.
— Отрабатывали бросок?
— А что там отрабатывать? Каждый хоккеист умеет так делать.
— Свечникову просто повезло?
— Дело не в везении. Очень тяжело найти этот самый момент в игре. На тренировке это может сделать любой. К сожалению, мне больше нельзя материться в интервью (смеется). Так бы я сказал — для того, чтобы забросить такой гол, нужно иметь стальные...
— Мы бы это запикали.
— Нас сейчас в организации ругают за каждое матершинное слово. Теперь стараюсь следить за помойкой своей (смеется).
— Может тот же Свечников стать русским Макдэвидом?
— Есть Леброн Джеймс в баскетболе, есть Макдэвид в хоккее. Когда смотришь на него на льду, понимаешь — человек впереди нас, даже не на шаг и не на два. Тяжело сравнивать кого-то с ним, как и с Сашей. Таких, как они — не будет. Их единицы. Это большой божий дар, что люди так могут играть в хоккей.
— Главная новость недели в НХЛ — увольнение Дона Черри. Вы были одним из тех, кто никогда не стеснялся ему отвечать.
— Насколько я понял, он сказал какую-то неприятную фразу. Не мне его судить. Насколько знаю, люди его любили. Кто-то не любил. Но ради этого и сидят на телевидении — чтоб про них говорили. Надеюсь, у него будет все хорошо.
— Если его уволили за высказывание, где же тогда свобода слова, о которой так пекутся в Северной Америке?
— Не знаю. Я стараюсь держаться подальше от негатива как в мою сторону, так и в сторону других. Над положительными, смешными вещами очень люблю поржать. Но не когда у людей происходит какая-то беда.
Наказание, будущее, сын
— Что вы почувствовали, когда НХЛ объявила трехматчевую дисквалификацию после известной истории? Было ощущение, что легко отделались?
— Нет. Я все это спокойно воспринял. Старался фокусироваться только на хоккее, на этом сезоне. Не хотелось жить прошлыми ошибками или заслугами. Я сейчас наилучшим образом могу себя показать только через хоккей. Получаю от этого удовольствие. Но, как уже говорил, долго мучаться и играть тоже не собираюсь, когда мне будет под старую ж*** лет. Как только почувствую, что я не на том уровне, закончу. Позориться не хотелось бы.
— Насколько для вас было тяжелым ожидание решения НХЛ?
— Старался в тот момент ни о чем не думать, абстрагироваться. Думал о сезоне, о том, что смогу сделать. Конечно, если бы была машина времени, каждый хотел бы вернуться в прошлое и что-то изменить. В школу походить, в садик, в беззаботные времена.
— С Гэри Беттмэном в итоге встречались?
— Да. Пришлось.
— Он был зол?
— Да нет. Мы поговорили. На встрече была приватная атмосфера. Я делал то, что был обязан.
— Вы всегда говорите, что воспринимаете все с улыбкой. Даже в тот момент были на позитиве?
— Разве я когда-то грустным бываю? Даже если у меня в голове есть какие-то переживания, машину поцарапал или плохо сыграл, никогда никому этого не покажу, всегда буду улыбаться. Лет пять-шесть назад, когда только приехал в Америку, очень сильно переживал. То хоккей не шел, то еще какие-то проблемы. Барри Тротц постоянно заставлял улыбаться. Говорил: «Выше голову. Никому не показывай, что тебя что-то беспокоит или ты чем-то недоволен. Иначе только разозлишь людей. Ребята в раздевалке не должны никак подумать, что ты как-то переживаешь. Да, в жизни бывают проблемы — поговори с кем-то, тебе помогут. Но голову вниз опускать ни в коем случае нельзя».
— Ребята из команды, менеджмент в той сложной ситуации выступили публично в вашу поддержку. А что они сказали вам в личных беседах?
— То, что лично говорится, остается у нас на кухне (улыбается). Но, как я уже упоминал, очень всем благодарен. Все, что я должен был сказать ребятам внутри нашей команды, я сказал. Все сделал. Но такие вещи остаются всегда в раздевалке. Не так просто заслужить уважение партнеров по команде. Но даже если и удается, его очень легко потерять.
— Четыре года дисквалификации от ИИХФ — это много?
— Ну, мне 27. В принципе, нормально (смеется). Не мне судить, есть правила. Как я уже сказал, давно забыл все, что было до этого. Стараюсь думать только о хорошем, о будущем. Если постоянно вспоминать былые заслуги или ошибки, можно застрять в прошлом.
— Вы не пытались сократить срок дисквалификации?
— Нет. Я просто делал то, что мне говорили.
— На днях ВАДА приняла новый кодекс, который значительно снижает наказание за кокаин — но только с 2021 года.
— Можно было пошутить на эту тему, но не знаю, поймут ли люди меня правильно.
— Не советовались с юристами по поводу этого?
— Нет. У меня сейчас только одни мысли — играть в хоккей. Точильщик должен точить коньки, а моя задача — играть в хоккей и получать удовольствие. Чтобы не как та курица без головы бегать, а на утро после игры подойти к компьютеру, пересмотреть свои смены и наслаждаться. А не так, будто я просто сходил на работу. Даже от неудачного матча нужно получать наслаждение. Проиграл, разозлился — стал лучше.
— Главное — наслаждение?
— Точно. Вот когда этот запал пропадет совсем, это уже совсем плохо. Когда перестаешь получать удовольствие от тех же тренировок, почувствуешь усталость, тогда уже все.
— Когда перестанете кайфовать от хоккея, чем займетесь? Тренерская или менеджерская работа?
— Надеюсь, что все будет хорошо, и просто буду сидеть дома на заднем дворе. В хоккее я точно не буду работать. Надеюсь, что и мои дети тоже не будут заниматься профессиональным спортом. Не дай бог им такую жизнь пройти.
— Вы говорили, что сын будет журналистом.
— Да! Вот это пожалуйста. Все, что хочет, пускай. Просто понимаю, что в НХЛ чуть больше 800 игроков, столько же в КХЛ, еще лиги какие-то. А детей миллионы идут в хоккей.
— То есть не в ваших правилах будет помочь немного сыну?
— Ни в коем случае (смеется). Пусть учится, получает образование и живет жизнью обычных людей. Потому что одно дело, когда ты добиваешься успеха и играешь в хоккей на высшем уровне, а другое, когда ты с 16 до 20 лет без образования, и остаешься ненужным. Есть, конечно, еще одно хорошее матершинное выражение. Скажем так: «как не пришей рукав». Так и получается — очень много ребят отдают все свое детство и лучшие годы на спорт. Их родители верили, надеялись, все отдавали. Но так складывается судьба, что не получается у них со спортом. Это очень тяжело. Конечно, каждый надеется, что твой ребенок будет одним из лучших, но понимание того, что процент очень маленький, все равно есть. И если твой ребенок не добьется какого-то успеха — это, наверное, самое обидное.
НХЛ: турнирные таблицы, расписание и результаты матчей, статистика и обзоры
