«После аварии был шок. И сейчас когда езжу — будто паника начинается». Интервью Игоря Шестеркина
Вирус, собака
— Как живется в это неспокойное время?
— Спокойно, спокойно.
— Насколько я знаю, вы успели перебраться из Нью-Йорка во Флориду.
— Успел. Мы вообще изначально в Россию хотели вернуться. Но у нас с собакой были проблемы. Мы не успели ему прививку сделать. Успевали бы, но я узнал, что по габаритам моя собака не проходит. По весу проходит, но она чуть длиннее, чем обычные собаки, и поэтому в салон ее взять нельзя. Хотя я даже мог бы купить отдельное место для пса, чтобы всем вместе лететь. А учитывая последние происшествия с домашними животными, я свою собаку никуда не отдам. Если и лететь — то только чтобы она рядом была.
— Как там во Флориде?
— Здесь тоже карантин. Нельзя выходить. Ничего не работает. Рестораны и пляжи закрыты. Что удобно — мы сняли тут дом с небольшой своей территорией, и можно спокойно на свежем воздухе заниматься спортом. И собака всегда может погулять. А в Нью-Йорке мы в квартире сидели в четырех стенах. И чтобы погулять с собакой — надо было перчатки надевать и в лифте спускаться. Мягко говоря, не очень комфортно. А тут никаких проблем. Если что-то нужно, заказываешь доставку. Товары привозят, оставляют у входа. Выходишь — забираешь.
— В Нью-Йорке сейчас какой-то кошмар.
— Эпицентр эпидемии. С агентом созванивался — он говорит, что вообще из дома не выходит. Ужасается тому, что происходит. Так что я вовремя уехал.
— Сидя безвылазно дома, дуреть не начинаете? А то некоторые игроки признаются, что начинают потихоньку сходить с ума.
— Дуреть не начинаю. Я и так всегда дома сидел. Просто сейчас это обязательным стало. И мне, конечно, это не нравится. А так раньше было то же самое. Единственное — я ездил на тренировку. Но потом приезжал и затем точно так же сидел дома.
— Но тогда это было не вынужденно. Я тоже могу безвылазно дома сидеть сутками. Но факт того, что выходить запрещено, — он давит.
— Есть такое. Но народ у нас гуляет тут с собаками. Я тоже утром выхожу пробежаться — на 20-30 минут. Ничего страшного в этом нет. Люди все приветливые здесь. Бежишь — все машут, спрашивают, как дела. Хотя первый раз видимся.
— Видел, что вы собаку начали дрессировать.
— У меня жена этим занимается. Я только лавры собираю. Пес мой за еду что угодно сделает.
Остановка сезона, авария
— Вы, наверное, больше всех в «Рейнджерс» расстроены тем, что сезон прервался.
— Это очень обидно. Хотелось продолжать. Только ведь вышел после травмы. Первая игра не очень получилась, но вторая уже более-менее была. Начал чувствовать себя комфортно. А потом вот это все произошло... Мне очень хотелось помочь команде попасть в плей-офф. У нас ведь были для этого все шансы. Команда отличная. Мы даже могли спокойно побороться за Кубок Стэнли.
— Вы реально верили в шансы на Кубок Стэнли?
— А смысл заниматься спортом и играть в такой команде, если ты не веришь в кубок для нее?
— Ну, с вашей статистикой — 10 побед в 12 матчах — можно и на кубок замахнуться.
— Это все хорошо, но плей-офф — это совсем другая игра.
— Расскажите про аварию.
— А что тут рассказывать — неудачное стечение обстоятельств. Человек внезапно выехал на встречку. Не знаю, может, он нас не видел. Может, под чем-то был. Резко начал разворачиваться. Я в последний момент успел выкрутить руль вправо. И по касательной от него мы под вторую машину попали.
— Вы ребро об руль сломали?
— Я даже не понимаю, как там и что произошло. У меня шок был после аварии. Я даже не помнил второго удара. Потому что подушки безопасности вылетели. Первое, что я спросил у Паши Бучневича — как он себя чувствует. Он вышел из машины без слов. У него тоже паника началась. Вроде все нормально было — более-менее целый, но очень сильно болела шея. Когда шок потихоньку сошел, понял, что побаливает ребро. Меня, конечно, сразу обследовали, сделали рентген, и сказали, что есть вот такая проблема.
— Очень сильно удивило, что вы уже через две недели сыграли первый матч. Как это возможно?
— Думаю, что ребро было не то чтобы сломано — скорее, просто трещина. Я выполнял все предписания доктора. Пил специальные напитки, таблетки, мне делали массаж, делал определенные упражнения. Это очень помогло с восстановлением. Проблема была больше в другом — психологически нужно было настроиться, что ничего страшного нет. Тяжело было тренироваться в первое время. Потому что думал, что если мне в это место попадут — будет очень неприятно. И ребята мне в это место не бросали. Потом уже пару раз бросили, и я понял, что все будет нормально. Что все прошло.
— Клуб ничего не высказывал в этой связи? Скажем, быть осторожнее или не ездить за рулем.
— На первое время после аварии клуб мне выделил машину с водителем. И меня возили на базу и с базы. Я и сам боялся за руль после этого садиться. И даже сейчас когда езжу — у меня как будто паника начинается. Что кто-то внезапно перестроится. Или еще что-то произойдет. Так что стараюсь аккуратненько в крайнем ряду ехать. И постоянно на тормозе ногу держу.
Полностью интервью Шестеркина — в ближайшее время в «СЭ»
