Татьяна Фирова: "Доказать свою правоту - дело чести"
– Ваша первая реакция, когда услышали про свою положительную пробу?
– Когда это случается с кем-то другим, воспринимается совсем иначе, чем когда касается лично тебя. Сначала я вообще ничего не поняла. Потом посчитала – выходит, это было восемь лет назад. Захотелось сразу оправдаться, позвонила другим девчонкам. Аня Чичерова рассказала, что работает со швейцарским адвокатом, спросила, получила ли я пакет документов. А я даже не знаю: на почту что-то пришло, но не понимаю, тот это пакет или нет. Я столкнулась с подобной ситуацией впервые, и честно говоря, поначалу вообще не понимала, куда бежать и что делать. Сейчас уже чуть успокоилась и научилась все принимать как данность.
– Ваша версия, как запрещенные вещества могли попасть в ваш организм? Это были биодобавки, как утверждает наставник Чичеровой Евгений Загорулько, или что-то еще?
– Биодобавки были у всех, нам их давали в сборной. Но кажется, все это было протестировано в лаборатории и считалось проверенным. Сейчас, спустя восемь лет, я много чего могу наподозревать... Но даже если что-то где-то было, уже ничего не докажешь – нет тех баночек и пузырьков, ничего. Это какой-то абсурд: сначала нам спустя много лет присуждают золотую медаль Афин-2004 после дисквалификации американки, а потом хотят отобрать серебро Пекина. Мне не надо того золота, но и наше второе место оставьте, оно было завоевано в честной борьбе. А выходит, у нас элементарно нет юристов, которые объяснили бы нам наши права. Насколько я слышала, результаты перепроверки были получены в четверг, а мне позвонили только в понедельник. И в итоге, у меня осталось всего два дня, чтобы сообразить, ехать ли мне на вскрытие пробы "Б" и что вообще делать.
– Вы с Чичеровой работаете с одним адвокатом?
– Нет, но мои интересы представляет тоже иностранный специалист, который работает с той группой адвокатов. Они даже хотят образовать комитет по защите прав спортсменов.
– В отличие от Чичеровой, вы не просили переноса вскрытия своей пробы "Б"?
– Мы с тренером поговорили и решили, что в этом нет смысла. Хотя вообще, тренер настроил меня пессимистично и поддержки я от него не получила. Дальше в этой ситуации я осталась одна и решаю все сама.
– Когда вы ожидаете получить результаты второй пробы?
– Я знаю, что моя проба "Б" была вскрыта 31 мая, но до сих пор результата нет ни в РУСАДА, ни у меня.
– Новость о том, что проба "Б" у вашего товарища по команде Дениса Нижегородова не подтвердилась, была встречена вами с воодушевлением?
– Это, конечно, приятно. Хотя не могу сказать, что я обрадовалась. Видимо, настолько не привыкла к протекции, что готова уже к любым обстоятельствам.
– Какой смысл вам бороться, нанимать адвоката, если вы в любом случае уже завершили карьеру?
– Мне хотелось уйти с почестями. Я заслуженный мастер спорта, имею две правительственные награды, и тут такое. Для моих друзей ничего не изменилось, но доказать свою правоту остальным – это дело чести.
– Почему вы вдруг решили завершить карьеру в олимпийский год?
– В сентябре я перенесла операцию на ахилле, и после нее никак не могла войти в нужное русло для подготовки к Олимпиаде. Я пыталась тренироваться, но выполнять необходимый для выступлений на международном уровне объем нагрузок уже не могла. Мои занятия можно было назвать просто физкультурой, а никак не работой под Игры. В итоге, примерно месяц назад я закончила. И знаете, почувствовала какую-то свободу – даже длинные волосы отрезала впервые за 25 лет.
– На вашем решении уйти сказался запрет российским спортсменам выступать на международных соревнованиях?
– Нет, в моем случае он не сыграл никакой роли.
– Как вы вообще считаете, проблема допинга в российской легкой атлетике существует, или это все козни недоброжелателей?
– Я не могу судить супругов Степановых, потому что не знаю, что подтолкнуло их действовать таким образом. Но эти люди взяли на себя очень серьезную ответственность. Ну а в целом, я считаю, сейчас нужно не оглядываться назад, а смотреть вперед. Прошло то время, когда Советский Союз был великой державой и силой мы могли добиться, чего угодно. Сейчас уже нужно думать и действовать как-то иначе...
– Как вы предлагаете бороться с допингом?
– Еще перед 2012 годом я задумалась, что систему нашей подготовки нужно менять. Большинство тренеров возрастные, убедить их, что хорошо бы попробовать что-то новое, почти невозможно. Но и жестко стоять на старом тоже не получалось. В итоге, мы не удержали все то хорошее, что было разработано в советские времена, но и ничего нового взамен не предложили. В итоге, получилось так, что мы оказались зависимы от остального мира, и уже мир решил, что с нами делать.
– Среди наших бегуний на 400 м модно кивать на конкуренток из США или Багамских островов – мол, они точно что-то употребляют. Вы разделяете эту точку зрения?
– Мне было бы очень интересно узнать, на чем они бегают. Я думаю, действительно есть какие-то более современные методы восстановления от нагрузок, о которых мы не знаем. Когда я проходила медобследование, мне рассказали, что еще в Советском Союзе разрабатывали технологию, как из обычных витаминов создать препарат, аналогичный по воздействию стероидам. То есть анаболического эффекта можно добиться, не принимая стероиды, а используя препарат на основе витаминного комплекса. Эти исследования велись около 20 лет, ученые стояли на пороге открытия, но потом работа застопорилась. Я думаю, эти и многие другие технологии после распада СССР перебрались заграницу, где успешно используются. Возможно, американские и другие спортсмены бегают на препаратах, которые не запрещены, не ловятся, но обладают тем же эффектом.
