«Мирра никогда не говорила мне, что хочет играть за другую страну». Интервью тренера юной теннисистки
В прошлом году я делал в теннисном центре в Каннах большое интервью с первым тренером Даниила Медведева во Франции Жан-Рене Лиснаром. Он подробно рассказывал о первых зарубежных шагах будущей первой ракетки мира и его качествах, позволивших достичь такого уровня, о том, что Жан-Рене больше не разговаривает с нынешним тренером Медведева Жилем Сервара, который ударил его «ножом в спину».
Имя Мирры Андреевой в той беседе не звучало, хотя они уже работали вместе — однажды Лиснар упомянул ее старшую сестру Эрику. Но теперь, когда после «Ролан Гаррос» и Уимблдона имя 16-летней теннисистки родом из Красноярска прогремело на весь мир, но о ней пока мало что известно, настало время поговорить с тренером о новой яркой воспитаннице Elite Tennis Center.
Мирра гораздо техничнее Шараповой
— Ожидали ли подобного выступления от Мирры на Уимблдоне, учитывая, что на траве до лета 2023 года она не играла никогда?
— Огромного сюрприза для меня не могло быть в принципе, поскольку я знаю, что Мирра быстро адаптируется к чему угодно. Кроме того, я в своей жизни видел достаточно тенниса, чтобы понимать, что все главное заключается в твоей собственной голове.
Другое дело, что привыкнуть к новому покрытию ей в любом случае было нужно. Поэтому мы приехали в Лондон за шесть дней до старта турнира — у меня была такая возможность, там живет мой друг, который организовал тренировки в клубе. Это действительно было необходимо, поскольку трава сильно отличается от любого другого покрытия. За два дня до турнира она еще не чувствовала себя очень уверенно. Но я убедил ее, что если она сможет выиграть первый раунд, то в ее голове все переменится и уверенность появится очень быстро. Мирра услышала этот месседж и оказалась способна выиграть первый раунд. После этого все пошло на лад.
— Все стали сравнивать Андрееву-младшую с Марией Шараповой, рекорд которой на Уимблдоне на взрослом турнире для девушек до 17 лет — четвертый круг — она повторила. Что у них на самом деле общего и что принципиально различное?
— То, что Мирра сделала, — фантастика, но ей предстоит преодолеть еще кучу ступеней, чтобы дойти до уровня Шараповой. Поэтому делать такие сравнения очень рано. Что касается стиля, то они совершенно разные теннисистки. Шарапова в этом возрасте была в гораздо большей степени хиттером, акцентированной на мощь удара. Также ей была свойственна — и осталась в течение всей карьеры — огромная решимость, настрой. Она не раз побеждала проигрывая — порой безнадежно. Мария — большой боец! Что, кстати, свойственно многим российским теннисистам.
У Мирры, на мой взгляд, гораздо больше технических способностей. У нее прекрасное движение, она знает, как делать в игре куда больше самых разных элементов. Она лучше именно как игрок. Но ей нужно оставаться сильной ментально, продолжать прогресс, чтобы быть способной реализовывать все эти свои способности. Понимаете, что я имею в виду?
— Конечно. А как вам сравнение, придуманное Екатериной Макаровой, которая сравнила Андрееву с Мартиной Хингис в ее возрасте?
— Тоже не назвал бы его совсем точным, потому что Мирра умеет сильно бить по мячу. У нее достаточно силы. Но при этом она не делает ставку на силовую составляющую. Андреева обладает отличным чувством игры, понимает теннис, что дано не каждому. То же самое, кстати, скажу и об Эрике, ее старшей сестре. У нее тоже есть теннисное чутье! Возвращаясь к Мирре, она где-то посередине между Хингис и большими хиттерами вроде Шараповой.
— Когда Мирре было всего десять лет, она заявила, что мечтает выиграть все турниры «Большого шлема», а заодно и Олимпиаду. Говорит ли такой факт многое о ее амбициях, и слышали ли вы от нее что-то подобное лично?
— Чтобы выигрывать что-то большое, ты должен о чем-то мечтать. Но если ты не работаешь над этим каждый день, то эти мечты ни во что не выльются. Такие вещи могут воплотиться в жизнь, если ты будешь стабильна на протяжении многих лет. Любой человек, достигая определенного уровня, может успокоиться. Для кого-то достаточно быть в топе полгода, для кого-то год, для кого-то — пять или десять лет. Но об этом можно узнать, только когда это произойдет.
Стараюсь, чтобы Мирра и Эрика не играли между собой
— Как вы начали работать с сестрами Андреевыми? Вы их «запеленговали» и сделали им предложение или они с родителями вас нашли?
— В нашем прошлогоднем интервью я рассказывал вам, что никогда никому не делаю предложений. Ни разу в жизни сам не выходил на контакт с игроком, потому что считаю это нечестным по отношению к его предыдущему тренеру. Если теннисист приходит в наш центр (Elite Tennis Center. — Прим. И.Р.), то это происходит потому, что он завершил работу с кем-то до меня.
Здесь было то же самое. Не знаю, почему они решили уйти от других специалистов и прийти к нам, — даже не спрашивал об этом. Может, о нашем центре им рассказали агенты (компания IMG. — Прим. И.Р.), об этом надо спрашивать их. Возможно, дело в том, что с нами работали в прошлом или продолжают работать многие другие российские игроки — Даниил Медведев, Варвара Грачева, Анна Блинкова, — а также теннисисты из других стран бывшего Советского Союза. Не знаю.
Это было незадолго до юниорского турнира Открытого чемпионата Австралии 2022 года. В конце января — начале февраля прошлого года. То есть мы работаем уже полтора года. Учитывая, что речь идет о двух сестрах, что в теннисе бывает редко, не запомнить детали такой встречи невозможно. Когда они пришли, я знал, кто они такие. Но все равно работа значит намного больше, чем все, что ты слышишь о людях заранее.
— Какие уникальные вещи ваш центр способен дать игроку?
— Не сравниваю, поскольку полностью погружен в то, чтобы делать хорошую работу с теми игроками, которые занимаются у нас. Мы не академия, наша задача не сделать бизнес. За нас говорит тот факт, что восемь наших игроков сейчас находятся в топ-100. И Мирра после Уимблдона стала одной из них.
Что мы им даем? Дисциплину, терпение, скромность, готовность трудиться каждый день. К каждому из наших игроков мы относимся одинаково, на каком бы месте он ни был в рейтинге, не относимся ним как к суперзвездам. И Мирра это очень хорошо восприняла. Она ведет себя скромно, как юная теннисистка. Некоторые ребята и девочки из нашего центра далеко не обладают ее талантом, конечно, но она точно так же разминается, растягивается, как они. Образцы для нее в этом смысле — Надаль, Алькарас, которые всегда поступали так же. И именно такой месседж мы все время посылаем не только Мирре, но и другим игрокам.
— Раиса, мама Мирры и Эрики, рассказывала в видеоинтервью, что две ее дочки — совершенно разные. Насколько, по вашим наблюдениям, это верно? И насколько две Андреевы близки друг другу?
— По-настоящему близки! Они всегда поддерживают друг друга, и взаимосвязь у них очень тесная. Что касается сходств и различий, то, безусловно, Раисе виднее, чем мне, ха-ха! Но скажу так: и да и нет. Понимаю, что мама имеет в виду. От себя же отмечу, что у многих молодых спортсменов очень разное время взросления. По крайней мере, на данный момент у Мирры более быстрый процесс эволюции. Не сомневаюсь, что это придет и к Эрике, которой тоже всего 19. Она тоже изумительный игрок для своего возраста.
Не раз видел случаи, когда теннисист становится зрелым в 29 лет. Кто-то другой — в 25. А другой — в 16! Мирру не надо ни с кем сравнивать. Она — исключение! Она становится все более зрелой как теннисистка каждый месяц, даже каждую неделю.
— Они с Эрикой играют между собой?
— Стараюсь, чтобы этого не происходило. По разным причинам. Мы воспринимаем их в нашем центре как два разных, независимых друг от друга проекта. Порой из-за совпадения на турнирах их тренировки периодически пересекаются — так, например, было однажды на «Роллан Гаррос». Но у них разный календарь, если не считать больших турниров.
— Сейчас Мирра обыграла бы Эрику?
— Мое мнение — 50 на 50. Эрика — очень хороший игрок! На этой неделе она обыграла итальянку Лючию Бронзетти, входящую в топ-70, сыграла трехсетовый матч с Камилой Осорио — очень сильной молодой теннисисткой. Да, Мирра прошла квалификацию и три круга на Уимблдоне, до того выиграла два круга на «Роллан Гаррос». Но если бы они встретились между собой, нельзя забывать, что они — сестры, а это нечто особенное. Абсолютно не сомневаюсь, что Эрика сделает большой шаг вперед и будет способна выигрывать большие титулы.
То, что моя жена — русская, помогает Андреевым
— Мирра выглядит очень открытой и веселой девочкой. В каждодневной работе она такая же? Большое публичное внимание не изменило ее?
— Я работал с некоторыми игроками, которые с прессой были более чем приятными, а вот в работе — совсем другими. Мирра — другая. На Уимблдоне я был со своим сыном. Ему шесть с половиной, и он, конечно, говорит по-русски, поскольку моя жена — русская. Мирра играла с ним каждый день! Она была так свежа, что могла возиться с моим ребенком, а через десять минут спокойно пойти в тренировочный зал, выкладываться там на сто процентов и прибавлять!
Она действительно веселая, у нее всегда хорошее настроение. Естественно, за исключением тех случаев, когда она проиграла. Но у нее есть уникальное качество — энтузиазм каждый день. И это очень важно. Потому что когда в течение трех недель на Уимблдоне ты играешь в теннис каждый день, для 16-летней девочки это большое испытание. Но каждое утро она была в порядке. «Как твои дела, Мирра?» — «Великолепно, фантастически!» Она просто очень любит то, чем занимается!
— В прошлом году вы рассказывали мне, что потенциал Даниила Медведева в начале вашей совместной работы был далеко не очевиден и Андрей Рублев в то время выглядел лучше. А огромные способности Мирры стали вам очевидны сразу? Не скромничала ли она вначале?
— Нет. Для меня всегда было очевидно, что эта теннисистка может добиться всего. А о Медведеве на первых порах этого сказать было нельзя. И все равно нельзя давать ни о ком стопроцентных прогнозов — может человек стать первым номером в рейтинге или нет. Послушайте, Марта Костюк (21-летняя украинская теннисистка. — Прим. И.Р.) в 14 лет была сильнее Мирры! Она тоже была у нас в центре. Но ее подход к работе не был хорошим, тренировалась она плохо... Прекрасная девочка, но ею было трудно управлять, и она потеряла массу времени.
Марта все равно хороший игрок, она в туре, уже три года входит в топ-100. Но главная наша идея в том, чтобы прогрессировать так быстро, как ты можешь, не терять время. И ты никогда не знаешь, как с этим сложится, когда начинаешь с человеком работать. У всех этих спортсменов много изначального таланта. Но тот же Медведев развивал все, что в нем было! А будет ли развивать Мирра — увидим дальше.
— У нее отличный английский для 16-летней девушки, переехавшей из России за границу лишь полтора года назад. Откуда?
— Понятия не имею! И она, и Эрика здорово говорят по-английски для людей, которые только недавно переехали за границу из дома! Они очень быстро учатся. Это ведь очень важно — впитывать все, что вокруг тебя. И Мирра очень быстро учит французский, что для меня выглядит некоторым сюрпризом. Так же, как было с Даниилом, который учил все чрезвычайно быстро. Анна Блинкова говорит на прекрасном французском. На мой взгляд, у молодых спортсменов есть некий внутренний резерв, позволяющий в новых условиях развиваться быстрее многих других людей.
— Насколько легко, на ваш взгляд, проходит адаптация для обеих сестер?
— Она никогда легкой не бывает. Мы стараемся создать все условия, чтобы им было хорошо. Тот факт, что моя жена — русская, как и то, что я работаю со спортсменами с постсоветского пространства последние 15 лет, надеюсь, помогает. Конечно, их родители здесь, и это отлично. А переезд в совершенно новые условия при поддержке тех, кто хочет всячески помочь им, делает их сильнее.
У нее неограниченный потенциал, но прибавлять еще надо во всем
— Зимой Мирра вышла в финал юниорского Открытого чемпионата Австралии, где проиграла соотечественнице Алине Корнеевой. В то время вы предполагали, что она сыграет на взрослых «Роллан Гаррос» и Уимблдоне? Когда это решение было принято, и насколько велика в нем была ваша роль?
— Начну с последнего вопроса и уточню: мы делим нашу работу с Жан-Кристофом Форелем. Стараемся сформировать свою точку зрения и убедить в ней наших теннисистов. При этом мы должны внимательно наблюдать за трансформацией, которая происходит с ними, и своевременно принимать верные решения. Хорошо, когда нам доверяют, как это было в данном случае.
Мы не планировали участие во взрослом «Роллан Гаррос» — хотя бы потому, что рейтинг Мирры на тот момент не делал это возможным. Но в апреле мы поехали в Швейцарию, где она выиграла два турнира ITF и там поставила себе такую задачу. И выполнила ее.
А в Австралии не смогла выиграть юниорский финал, поскольку оказалась неспособна контролировать эмоции. По качеству игры, возможно, она была лучше соперницы, но ей нужно было вырасти ментально. Что и произошло на грунтовом турнире в швейцарском Кьяссо, победа на котором помогла ей кое-что понять. В частности, то, что в больших матчах надо биться до последнего. Никто ей их не отдаст.
Мирра смогла воспользоваться плодами этой победы, и с этого момента у нее начался прогресс. На «Роллан Гаррос» она показала фантастический результат для первого «мейджора» в жизни, но с несколько разочаровывающей концовкой в третьем сете против Кори Гауфф. Уимблдон был еще лучше. Она учится каждый день и должна продолжать учиться. Будем надеяться, что это развитие от турнира к турниру будет продолжаться.
— Взрослый и юниорский теннис — очень разный. Какие качества помогли Мирре настолько стремительно ворваться в турниры WTA? И какие элементы игры ей по-прежнему требуется «подкрутить» в наибольшей степени?
— Думаю, она поняла разницу в подходе к матчам профессионалов и юниоров. Когда в третьем круге «тысячника» в Мадриде она обыграла Магду Линетт (19-ю на тот момент ракетку мира из Польши, полуфиналистку Australian Open-2023. — Прим. И.Р.), та в раздевалке подошла к ней, поздравила и выразила восхищение ее волей и отношением к игре. Она увидела, что профессионалы не сходят с ума от поражений, даже если ты, будучи в топ-20 мирового рейтинга, проиграла 16-летней девочке. До того то же самое было, когда она в предыдущем круге обыграла бразильянку Беатрис Аддад Майю, 14-ю ракетку мира. Мирра поняла, что на топ-уровне ты не можешь вести себя как юниор, жаловаться и так далее.
А прибавлять надо во всем. Притом что у нее неограниченный потенциал. Ей надо немного прибавить в атлетизме, мощи ударов, а также укороченных ударах и игре с лета. Подача уже хороша, но еще есть приличный резерв для роста. Для меня это суперэмоциональный проект, и я очень хочу помочь этому прогрессу!
— Правильно ли я понимаю, что переломным моментом для Мирры стал именно Мадрид, который она начинала еще будучи 15-летней и стала первой теннисисткой такого возраста в мире, прошедшей три раунда в «тысячнике»?
— Для вас, прессы, может, и да. Но мы видели большие изменения раньше, в предшествующие недели. Швейцария, два выигранных там турнира ITF, на мой взгляд, были более важны. Но Мадрид стал той точкой, когда она вышла на широкую публику и о ней узнало гораздо большее количество людей.
Еще в прошлом октябре Мирра играла на своем первом турнире WTA в тунисском Монастире и вела 3:1 в третьем сете против Анастасии Потаповой. Но тогда она выиграть не смогла, поскольку, видимо, слишком рано задумалась о близости победы. Это тоже был большой и ценный опыт — и когда в третьем круге Уимблдона в этом году она обыграла ту же Потапову в двух сетах, можно было увидеть, что уроки из того матча извлечены! Но при этом матч в Монастире, несмотря на поражение, показал ей, что ее уровень уже позволяет играть и выигрывать на таком уровне.
Когда российские родители верят в своих детей, они готовы сделать для них что угодно
— Как она ведет себя на тренировках? Превращается ли иногда в капризного подростка, ленится ли, нервничает?
— Да, да! Но все меньше. На этой неделе она, например, едет в Лозанну с Жан-Кристофом, а до этого у нас была хорошая тренировочная неделя. И на ней случалось всякое, как и всегда во время длительных тренировочных периодов. У Мирры очень спортивный характер, и у нее всегда должна быть конкретная цель. Но она растет и в этом и понимает, что если будет тренироваться спустя рукава, то не сможет выигрывать и на турнирах. А она хочет побеждать везде.
Идеального ничего не бывает, но, по мне, в последние три-четыре месяца она ментально совершила очень большой скачок. Ей надо продолжать, но, конечно, в некоторые моменты она превращается в ребенка. И это совершенно естественно, но случается, как я уже сказал, все реже.
— Говорила ли она вам, что ее цель — стать первым номером в мире?
— Именно такими словами — нет. Но она говорила в интервью, что хочет выиграть все, причем много раз. А если ты выигрываешь много турниров много раз, то, естественно, ты становишься первой, ха-ха!
— Как часто вы общались с родителями Мирры, и насколько велико их влияние на нее?
— Считаю, что сейчас они занимают правильную позицию по отношению к Мирре и Эрике. Они здесь (в Каннах. — Прим. И.Р.), но не вовлечены в теннис как таковой. Для любых родителей это непросто, поскольку иногда они думают: мы знаем наших детей столько лет, что кто, если не мы, может понимать, что им надо? Но подавляющее большинство из них не знает теннис глубоко, изнутри. А Андреевы-старшие ведут себя оптимально — поддерживают девочек, но не влезают во все профессиональные детали. Это умный подход.
Мы виделись после Открытого чемпионата Франции, а всего у нас было пять или шесть встреч. Если у них есть вопросы, они всегда могут прийти и их задать. Иногда встречаемся с ними на турнирах. Подход родителей Андреевых — одна из причин, почему проект работает. С некоторыми теннисистами то, что кажется вполне достижимым, не срабатывает именно потому, что отец и мать ведут себя иначе. Они-то, понятно, хотят своему ребенку добра, но излишнее вмешательство в процесс приводит к противоположным результатам — дети начинают делать больше ошибок.
— Крайне редко две сестры доходят до профессионального тенниса!
— Знаете, какое качество есть у российских родителей? Когда они верят в своих детей, они готовы сделать для них что угодно. Во Франции подход немного другой — тут родители опасаются делать какие-то вещи, осторожничают. А выход на высокий уровень требует жертв. Но и осторожность понять можно: даже при жертвенности родителей двое из четырех детей попадут в профессионалы, а двое, отзанимавшись столько лет и потеряв время для чего-то другого, не смогут делать ничего. К счастью, у Андреевых попадание получилось стопроцентным!
— Александр и Раиса — строгие родители? Что у них за отношения с девочками? Как вы это видите со стороны?
— Вижу, что девочки — дисциплинированные, они должны делать домашние задания и делают их. Они добросовестно учатся, они приезжают на тренировки всегда вовремя — это ведь результат воспитания. Если родители не дали тебе правильное воспитание, ты будешь разбросан, будешь вечно опаздывать — а эта необязательность приведет к тому, что не сможешь расти профессионально. Андреевы выглядят крепкой и сплоченной семьей.
— Мирра рассказывала при этом, что в ее комнате — ужасающий бардак. Вы это не контролируете? Или сейчас не Советский Союз и тренер не имеет доступа к жизни своего спортсмена помимо площадки?
— Нет, я никогда не заходил в комнаты своих теннисистов, ха-ха! Но могу сказать, что Мирра — очень организованная. Потому что каждое утро, когда я прихожу на тренировку, у нее все необходимые вещи с собой. Ни разу она ничего не забывала. У меня есть игроки, которые то обувь забудут, то еще что-то. Может, в других, не рабочих ситуациях она позволяет себе расслабиться и что-то забывает, но не в тренировках.
— В том же телешоу с участием Мирры, о котором я упоминал, высказывалась также Анастасия Мыскина. Когда Андреева упомянула вас, Мыскина попросила ее передать вам привет, сказав, что много лет с вами знакома.
— Приятно слышать! Мы знакомы еще с юниорских туров, поскольку принадлежим к одному поколению (у них два года разницы в возрасте. — Прим. И.Р.). Помню турнир U-16 в Милане, где играли оба. Безусловно, у Мыскиной был намного более высокий рейтинг, чем у меня, но на многих турнирах мы пересекались. Рад, что она меня помнит.
Ошибка судьи на Уимблдоне — тоже часть игры
— Мирре недавно исполнилось 16. Разработали ли вы для нее специальную, облегченную с учетом ее возраста, тренировочную программу?
— Нет. Она ведет себя профессионально и великолепно физически подготовлена! Безусловно, мы должны быть аккуратны, поскольку она растет и организму нужно справляться с растущими нагрузками. Она очень хорошо разминается, и это важно. При этом нужно давать паузы. Она не робот, и, допустим, когда на этой неделе к ней приехали друзья из России, в один из дней я позволил ей выспаться.
В любом случае количество турниров, в которых она может принимать участие, в силу возраста ограничено. У нас есть больше времени для тренировок, и это как хорошо, так и плохо. С одной стороны, вижу у нее физический резерв, чтобы играть больше, с другой, у нее есть больше времени для целенаправленной работы. Много турниров в жизни у нее еще будет!
— Подарили ли вы ей что-нибудь на 16-летие?
— Нет, ха-ха! В тот момент мы были на турнире в Мадриде, помню это. В такое время расписание жизни одно и то же: отель — теннис — отель — теннис. Мы даже не выходим в город из гостиницы. А тогда к ней приехали родители, и она провела время с ними.
А я на каждое Рождество приглашаю всех российских теннисистов из нашего центра в ресторан на ужин с моей женой. На последнем из них были и сестры Андреевы. Россия и ее люди — часть моей жизни. Порой и сам приглашаю спортсмена на ужин, и мне для этого не нужен особый повод вроде дня рождения.
— Неужели даже в Париже и Лондоне во время турниров «Большого шлема» она ни разу не выходила в один из крупнейших и известнейших городов мира?
— Нет-нет. Когда она на турнирах, то полностью сфокусирована на них. Если кто-то к ней приезжает, может ненадолго отлучиться, но когда ей говорят, что нужно быть в отеле и отдыхать, четко это выполняет.
— Часто ли Мирра плачет, как это было после проигрыша Корнеевой в финале юниорского Australian Open?
— Она — женщина, пусть еще и очень юная! И она — настоящая спортсменка, которая всегда хочет выиграть. Девушки часто плачут, когда они хотят победить и у них это не получается. Не было бы таких эмоций — они не могли бы конкурировать. У мужчин досада выражается в том, что они бросают ракетки, у женщин — в слезах. Каждое поражение — драма. Но именно эти слезы позволяют выплеснуть эмоции, а потом вновь, что называется, взобраться на коня и на следующей неделе выйти на новый турнир.
— Кстати, насчет брошенной ракетки. Как вы отнеслись к тому, как сурово наказала ее судья в матче 1/8 Уимблдона с Мэдисон Кис, посчитав, что Мирра умышленно швырнула ракетку (хотя это было неакцентированно), выписала ей штрафное очко — и Кис вышла на матчбол, который реализовала?
— Считаю, это было плохое судейское решение. За такое не дают штрафное очко! Как не считаю правильным и последующий штраф от WTA. Вы хотите игроков с характером? Но при этом не разрешаете вообще ничего. Что ж, для Мирры это тоже станет уроком. В юниорах можно бросать ракетку, и тебе ничего за это не будет, а здесь цена каждого поступка гораздо выше. Тут тебе и штрафное очко, и денежный штраф. Но это позволит быстрее понять степень ответственности во взрослом туре.
— По вашему ощущению, она все же бросила ракетку умышленно? Это было не явно, но чувство неслучайности у меня все же было.
— Может, и да. Но кто не бросает ракетку? Посмотрите на уровень этого матча, его интенсивность. Нельзя винить игрока за такое, тем более что это не было демонстративно. Конечно, хочется, чтобы такое происходило как можно реже. Но давать за такое в подобный момент штрафное очко, которое приносит сопернику матчбол, — это стыд. Впрочем, это тоже — часть игры. Может, завтра эта же судья примет неправильное решение в пользу Мирры.
— Вы покритиковали ее за то, что она не пожала судье руку сразу после матча?
— Не стал акцентировать на этом много внимания, потому что и сам во время своей игровой карьеры порой так делал. Может, это и не лучший поступок. Но сразу после того решения Мирра сказала ей в лицо, что не согласна с ее решением. При этом не грубила, не оскорбляла. Не готов рекомендовать своим игрокам так поступать, но и в шок меня это не привело.
— На тренировках она бросает ракетки?
— Каждый теннисист иногда бросает ракетки. Но она и в этом аспекте становится лучше.
— Кого из теннисистов для Мирры — и среди мужчин, и среди женщин — вы видите как примеры для подражания? Кем она восхищается?
— Ей очень нравится Энди Маррей. У каждого из великих теннисистов ей хочется что-то перенять, и это правильно. Не стоит никому подражать — стоит видеть все лучшее в других и быть самой собой. В чем-то надо подмечать какие-то игровые моменты, в чем-то — личностные. На мой взгляд, она должна брать пример с Рафы Надаля и Алькараса, поскольку эти парни скромны, с ними легко общаться, и при этом они — победители. Среди женщин ситуация иная, поскольку она уже может победить абсолютно любую, и ей не нужно смотреть ни на кого из действующих теннисисток снизу вверх.
— Чьи-то постеры в ее раздевалке вы видели?
— Нет. По крайней мере, ничего об этом не знаю.
— Школа отнимает у Мирры много времени? Когда она успевает учиться наряду с тренировками и турнирами?
— И учиться успевает после тренировок, и домашние задания делать, и экзамены сдавать! О подробностях лучше спрашивать ее саму, поскольку точно не знаю, как и в какое время все это происходит.
Поражение от Кис на Уимблдоне — это опыт, а не драма
— Легко ли сестрам Андреевым дали британскую визу перед Уимблдоном, учитывая прошлогодний отказ теннисистам из России и Белоруссии в возможности участвовать в турнире?
— Не думаю, что легко, — но главное, что дали. Все эти политические истории применительно к теннису, на мой взгляд, не имеют никакого смысла. И тем более при чем тут совсем юные спортсменки, которые точно не имеют к этому никакого отношения? Но выбора нет — мы должны адаптироваться к той ситуации, которая сложилась.
— В Лондоне сестры и другие ваши спортсменки из России не столкнулись ни с каким давлением? И можете подробнее рассказать о «декларации нейтралитета», которую всем участникам Уимблдона надо было до турнира подписать?
— Не могу, потому что не видел ее. Как я понимаю, речь шла о том, чтобы не говорить о политике. Так или иначе, никакого давления в Лондоне не было — ни на кого. Все было хорошо.
— Слышал, что она перед турниром консультировалась у психолога. Вы порекомендовали ей этого специалиста, IMG или кто-то еще?
— Честно говоря, даже не знаю, с кем она связалась. Лично для меня самая важная фигура для ментальной тренировки теннисиста — это тренер по теннису, потому что мы находимся в контакте со спортсменом каждый день и видим, что с ним происходит, как он меняется. Не очень доверяю ментальным тренерам, но теннисист имеет право на свое видение. И все равно все зависит от него самого, от того, как он воспринимает уроки предыдущих турниров, как слушает тренера и слышит его месседжи. Лучший тренер по менталитету для игрока — сам игрок.
— Мирра была очень близка к тому, чтобы обыграть Мэдисон Кис в 1/8 финала Уимблдона: выиграла первый сет, вела во втором 4:1 и имела брейк-пойнт. Но не взяла тот гейм, и все закрутилось в обратную сторону. Что помешало ей довести игру до победного конца?
— Честно говоря, я в тот момент сказал тренеру по физподготовке: «Надеюсь, она не будет сейчас пассивна на приеме, сыграет активно». Если бы Мэдисон промахнулась с того бэкхенда и счет во втором сете стал 5:1 — может, в следующем гейме все бы уже закончилось и Мирра вышла в четвертьфинал. Но Кис не промахнулась, а затем опыт помог ей все изменить. Надо понимать, что она не рядовая, а великолепная теннисистка. Одна из самых талантливых в мире, которая способна выигрывать розыгрыши ударами с любой стороны корта. И то, как Мирра выглядела против нее в первом сете и большую часть второго, для многих выглядело большим сюрпризом. Она показывала свой лучший теннис.
6:3, 4:1 — она была очень близка к победе! Может, и могла сыграть лучше, чтобы не допустить такого поворота в игре. Всегда можно сыграть сильнее, если оглядываться назад и анализировать игру. Нет, Мирра не играла плохо и дальше. Но на тай-брейке во втором сете после четырех набранных очков она выглядела несколько пассивно, а в третьем ментально не смогла преодолеть проигрыш второго сета, когда подошла так близко к победе в матче. Однако она — живой человек, играла свой седьмой матч на Уимблдоне с учетом квалификации. По сравнению с «Роллан Гаррос» она здорово прибавила, притом что и там выглядела хорошо.
— То есть проигрыш Кис был вопросом психологии, а не физического состояния в третьем сете?
— Да. Физически Мирра была в порядке. Послушайте, когда ты три недели подряд находишься в одном и том же месте, тебя окружает куча людей и у тебя еще никогда не было подобного опыта — это легко понять. Но она хорошо все это «переварила», и это не драма, а очередной важнейший опыт для нее.
«Переход» Андреевой во Францию — не более чем сплетня
— В связи с ограничениями по числу турниров для теннисисток ее возраста у вас уже есть конкретный план по тому, где Мирра выступит до конца сезона?
— Да, конечно. Сейчас — Лозанна, далее — Кливленд и US Open. Затем — Азия, где точно — Пекин и Гонконг, но по другим турнирам окончательного решения еще нет.
— Чего ожидаете от нее на US Open и какое покрытие считаете для нее оптимальным?
— Она играет хорошо на любом покрытии и на каждом из них может обыграть кого угодно, что уже доказывала и в Париже, и в Лондоне, и в Мадриде. А конкретной цели на US Open нет. Каждый матч для нее — 50 на 50, и Мирра будет сложным соперником для любого, как и любой — сложным для нее. На любом турнире, в котором участвует, она может вылететь в первом раунде, а может и выиграть его целиком. Все зависит от того, что она «выложит на стол» в конкретный день.
— Недавно прошел слух, что Мирра хочет поменять спортивное гражданство с российского на французское, как поступила другая теннисистка из вашего центра, Варвара Грачева. Агент Андреевой Лев Кассиль тут же это опроверг, а есть ли что сказать по этому поводу вам? Может, знаете что-нибудь о предложении, которое получала Мирра?
— Мне кажется, это не более чем сплетня, пущенная каким-то журналистом. Федерация тенниса Франции точно этого не делала, она никому ничего подобного не предлагает. По крайней мере, о теннисистах из нашего центра могу сказать об этом точно. Может, если спортсмен хочет играть за другую страну, он сам предпринимает для этого какие-то шаги. Но Мирра никогда такого не говорила, и вообще применительно к их семье ничего такого не слышал.
— Считаете ли вы большой удачей возможность работать с такой теннисисткой, как Андреева-младшая?
— Не смотрю на вещи под таким углом, не размышляю о том, повезло мне или нет. От того, работаю я с кем-то или нет, моя жизнь не меняется. Возможно, меняется жизнь моих спортсменов, ха-ха!
Никогда не бегаю за топ-игроками, не гоняюсь за успехом. Что для меня гораздо важнее — это чувствовать себя полезным. Понимать, что я что-то из своего опыта молодому спортсмену передаю и он или она это впитывает. Да, люблю работать с хорошими теннисистами, но главное для меня — это контакт с ними. И в этом плане с Миррой сейчас все отлично.
