«Если хорошо отработал год, это еще не значит, что ты — Моуринью». Интервью Марцела Лички
Степень футбольного фанатизма главного тренера «Оренбурга» вы поймете на одном простом примере. Мы разговаривали вечером 24 апреля, на следующий день после победы команды Марцела Лички в Воронеже. У чеха и его штаба, как и у команды, был выходной. Но как он его провел?
— После обеда пошел в академию, два часа тренировался с 13-14-летними игроками, — рассказал Личка. — После обеда погода была такая хорошая, солнце, 20 градусов, прогулялись до академии и решили зайти на тренировку к ребятам. Я подсказывал, как лучше ставить корпус, принять мяч, поговорил с ними. У их тренера свой план, и во время упражнений просто помогал по возможности.
— Пацаны балдеют, что тренер первой команды с ними занимается?
— Да, конечно. В следующий раз надо забрать с собой на тренировку первой команды пару парнишек. Для детей это очень приятно, потому что они любят футбол всем сердцем. Игроки из основной команды профессионалы, на футболе зарабатывают деньги, а дети относятся к этому виду спорту как к чему-то особенному, получают от него настоящее удовольствие.
Вечером Личка дал трехчасовое интервью нам с моим соведущим Станиславом Жатиковым. Вот такой у чеха получился выходной. Закончился он в третьем часу ночи, и обаятельный Марцел готов был рассказывать еще и еще! Мне и раньше доводилось слышать, что он в общении с людьми просто золотой человек, но действительность превзошла всякие ожидания.
Да и главное все-таки не общительность, а футбол, который ставит Личка. Сочный, яркий, атакующий. Тот, что белорусский тренер Эдуард Малофеев когда-то назвал искренним. Никто сейчас в РПЛ не может сравниться с «Оренбургом» по совокупности забитых и пропущенных мячей. Команде, еще в прошлом году игравшей в ФНЛ, не проблема как выиграть с крупным счетом, так и быть разгромленной. При этом 1:4 от «Локомотива» при большом количестве созданных моментов Личке дороже иной вымученной победы.
Когда-то в оренбургских степях зарождался бунт Емельяна Пугачева. Личка там же устроил свой бунт — против скучного футбола. И у него получается!
У нас все через мяч!
— Откуда у вас как тренера пристрастие к зрелищному, яркому, результативному футболу? С чего это началось?
— Когда я был футболистом, мне нравилось играть в команде, которая больше владела мячом, атаковала, пробовала обыгрывать соперников при помощи короткого паса. В пражской «Славии» было именно так. Потом переехал в Польшу, там предпочитали длинный пас, и я как центральный полузащитник часами бегал за мячом, который все время летал у меня через голову, ждал, когда он хотя бы коснется земли. И не понимал, точно ли мы играем в футбол?
Карьеру игрока заканчивал в низших дивизионах Испании, и вот там получал настоящее удовольствие от футбола. У нас были тренировки в Валенсии в 38 градусов жары, и в такие моменты приходится уважать мяч, постоянно двигаться с ним, давать больше пасов, иначе становилось тяжело при такой погоде. В общем, этот стиль мне нравился еще с момента, когда я был футболистов. Если хочешь дать шанс игрокам получать удовольствие от футбола, нужно, чтобы они играли с мячом.
Эта философия в моей голове уже очень-очень долго. На тренировках у нас в «Оренбурге» все через мяч. Занятие начинается с упражнений на короткие пасы. 85-90% времени посвящаем отработке игры с мячом, и даже почти вся разминка — это движение с ним.
— На зимних сборах тоже даете игрокам упражнения только с мячом или футболисты также пробегают кроссы, выполняют задания на выносливость?
— Зачем игрокам бегать без мяча больше ста метров, если они не будут так много носиться по полю на максимальных скоростях? Усэйн Болт тоже не бегал более ста метров, ведь он спринтер, ему не нужно пробегать кроссы на скорость, ему нужно быть готовым только на спринт. Так же и футболистам нужно тренировать только то, что будет использоваться в игре, быть физически готовым к определенным условиям.
Некоторые игроки большую часть времени тратят на зал, имеют красивую фигуру, мышцы, а потом не могут принять мяч, правильно отдать пас. Уэйн Руни никогда не был бодибилдером, не зависал в тренажерном зале, но умел играть в футбол, мог принять мяч, забить гол, обладал техникой. Только упражнения с мячом дадут результат в матчах.
— Как относитесь к огромному количеству пенальти в РПЛ, многие из которых были поставлены при помощи ВАР? В Европе видео тоже смотрят, но нет такого количества 11-метровых, как в России.
— Футбол — контактный спорт. И когда два игрока стоят в штрафной, придерживают друг друга, то для меня нет повода ставить пенальти. Но ВАР смотрят этот момент 20 секунд и, в отличие от главного судьи, могут разглядеть какое-то нарушение.
Например, второй пенальти в игре с «Факелом»: Флорентин заходил в штрафную, хорошо поставил корпус, его сбили с ног. Да, это стопроцентный пенальти. Но когда мяч случайно попадает в руку при прыжке, когда происходит естественное движение руки, я бы пенальти не ставил.
Я не против ВАР — только за! Эта система все равно очень многое открывает, сильно помогает. Но когда ставят пенальти за небольшой, очень спорный контакт мяча рукой или за естественную борьбу корпусом в штрафной, мне это не нравится. Плюс не нравится, что тратится много времени на просмотр каждого чуть спорного момента, приходится делать паузы для видеопросмотра.
— У вас в России есть самый любимый и нелюбимый судья?
— Нет, уважительно отношусь к каждому. Понятно, если в игре происходит неоднозначный момент, на эмоциях, бывает, кричу, высказываю недовольство. Но после игры все происходит только на взаимном уважении, вне зависимости от результата. Никогда не держу зла на рефери, все понимаю, после игры всегда говорю: «Спасибо, парни, за игру».
Петржела, Коллер, Ярошик, любовь к хоккею, Ягр, Гашек, NHL 23
— Такую же симпатию, какая сейчас у российских болельщиков есть к вам, в середине нулевых вызывал другой чешский тренер, Властимил Петржела, работавший в «Зените». Знакомы с ним?
— Да. Кто с ним работал, тот знает, что это очень жесткий тренер, делавший акцент на физическую подготовку. Но где бы Властимил ни работал, хоть в маленьких, хоть в больших клубах, он приносил результат и везде оставлял хорошее впечатление. Он был одним из лучших тренеров в Чехии, а далее проделал огромную работу в России.
Он умел работать с молодыми футболистами. Когда тренировал небогатый «Богемианс», трансферный бюджет был небольшой по сравнению с той же «Славией», и он тоже открывал молодых футболистов, например Камила Чонтофальски, Радека Ширла, Павла Мареша, которые потом играли в «Зените» под руководством Петржелы.
Ширл — очень хороший друг моего брата Марио. Когда мы с братом в Праге, стараемся встречаться с ним. Чонтофальски играет в гольф, мы с ним встретились в Турции, в Анталии, когда Камил приезжал туда на недельный турнир.
— Петржела очень любил азартные игры. Вы сами в них не играете?
— Мне такие игрушки не нужны. Я попросил ребят в раздевалку взять PlayStation 5, так как очень люблю играть в NHL 23. Когда утром приходим, рубимся с парнями в приставку. Очень люблю играть в теннис, в боулинг. В боулинг играем иногда, когда собираемся пойти куда-нибудь поужинать.
— В России играло много известных чешских футболистов. Знакомы ли с Яном Коллером, Иржи Ярошиком, Мартином Йиранеком? Советовались ли с ними, прежде чем согласиться поехать работать в Россию?
— В прошлом декабре я был в Праге и встречался за обедом с Йиранеком. Но мы стабильно видимся, так как играем в одной команде «Real Top Praha», где есть еще и Коллер, с которым мы также дружим и хорошо общаемся. С Ярошиком мы играли вместе за молодежную сборную, также держим связь, три недели назад созванивались, он расспрашивал, как у меня тут дела. С Радославом Ковачем, игравшим за «Спартак», знакомы, потому что были в сборной Чехии U-21. Сейчас он тренирует небольшой клуб «Пардубице». Им тяжело, но они показывают отличный футбол, у них высокая культура игры, даже с маленьким бюджетом навязывают конкуренцию сильным клубам. Ковач проводит там хорошую тренерскую работу.
— А они вас защищают, когда кто-то пытается атаковать вас за то, что продолжаете работать в России?
— Не читаю то, что люди пишут по этому поводу. Каждый имеет право думать так, как хочет. Я свободный человек, работаю там, где желаю, и живу там, где мне комфортно. А кто хочет сказать, что я плохой, потому что работаю в России, имеют полное право на это. Могу сказать такому человеку, что принимаю его мнение, но сам считаю иначе. Если мне в России станет плохо, поеду в Турцию. Мне нравится Стамбул — большой, интересный, красивый город.
— Знакомы ли с Яромиром Ягром, игравшим несколько лет в омском «Авангарде»? И вообще, интересуетесь ли хоккеем?
— Люблю хоккей! Смотрел матчи финальной серии Кубка Гагарина «Ак Барс» — ЦСКА и вообще всегда, когда только можно, слежу за хоккеем. Оренбургу не хватает команды в КХЛ! Я был долго на связи с Михалом Йорданом, бывшим капитаном хабаровского «Амура», сейчас играющим в Швейцарии. Знаю, что Дмитрий Яшкин вернулся в КХЛ, играет в СКА. Обожаю хоккей, это очень интересная быстрая игра, и, скажу честно, если бы не футбол, то занимался бы хоккеем, прекрасный вид спорта! Немного даже умею в него играть!
А с Ягром встречался два или три раза, когда еще был в «Банике». В Остраве проводились турниры с хоккеистами и футболистами, собирались хорошие компании, устраивали барбекю, пили пиво. Тогда Ягру было 28-30 лет, а мне 18-20. Виделся с Домиником Гашеком на таких же турнирах. Сейчас смотрю плей-офф КХЛ, очень интересно.
— А НХЛ смотрите? Болеете там за кого-то?
— Раньше болел за «Монреаль Канадиенс» и «Нью-Йорк Рейнджерс». А сейчас просто получаю удовольствие от просмотра матчей НХЛ между любыми командами, уровень хоккея просто запредельный. Очень нравится, как они спокойно и уверенно играют, находясь под большим давлением. Нравится Давид Пастрняк, а как хороши российские хоккеисты — Никита Кучеров, Александр Овечкин, который забивает по 50 голов за сезон, когда только хочет. НХЛ — это топ!
— Вы упомянули Доминика Гашека. Он делает очень жесткие заявления в адрес России и российских игроков в НХЛ. В Чехии на его слова обращают много внимания?
— Думаю, у нас общество делится на две категории. Первая группа согласна с его словами, поддерживает его, а вторая — нет. Думаю, вторая чуть побольше.
Золото отца в Москве-1980, русский язык и просторы, недопуск «Оренбурга» в в РПЛ, отказ от предложения «Краснодара»
— Когда-то я делал интервью с Петром Чехом, он рассказал, что его кумиром в детстве был Ринат Дасаев, фото вратаря «Спартака» и сборной СССР висело у него на стенке. А кто ваш идеал в тренерской профессии?
— Примером для меня всегда был мой папа — отличный игрок и прекрасный тренер, работавший в Чехии, Польше. А если говорить о других тренерах, то мне больше нравятся те, кто умеет работать в маленьких командах, открывать миру неизвестных игроков, поднимать статус клуба. Уже много лет удивляет работа Марсело Бьелсы — он приходил в «Атлетик» из Бильбао, который боролся за выживание, клуб находился в тяжелой ситуации. Но под руководством аргентинца «Атлетик» вышел на другой уровень, играл в финале Лиги Европы, а множество футболистов из молодежки перешли в первую команду. Затем Бьельса провел прекрасную работу в «Марселе», «Лидсе». Мне нравятся те, кто формирует стиль. Допустим, Йохан Кройф, создавший философию «Барселоны», которой и сейчас клуб стремится соответствовать.
— В биографии вашего отца Вернера Лички был интересный факт: он выигрывал золото Олимпиады-1980 в Москве в составе сборной Чехословакии, а в полуфинале забил победный гол югославам. Он что-то рассказывал вам о том турнире, об атмосфере Олимпиады в Москве?
— У нас дома была золотая олимпийская медаль, потом папа ее куда-то отдал. Групповой этап Чехословакия играла в Санкт-Петербурге, и там его, как и всю команду, удивляли белые ночи. Он рассказывал нам о них. Он был нападающим, любил забивать голы — и забивал много. Сейчас папа на пенсии, работает в Футбольной федерации Чехии, анализирует соперников сборной и консультирует главного тренера.
— Ваш папа подростком пережил вторжение в Прагу войск стран Варшавского договора в 1968 году. Как он отнесся к вашему решению поехать в Россию, а в прошлом году — остаться в стране?
— Спокойно отнесся. То, что я поехал работать в Россию, папа принял хорошо. Понятно, это был большой риск — команда вылетела из премьер-лиги, дистанция между последней игрой в РПЛ и первой игрой в ФНЛ составляла всего неделю, у меня вначале не было визы, я не знал язык. На первую игру в Брянск поехало всего 14-15 игроков. Я не знал, что здесь будет, не знал никого в клубе, но приехал, и было необходимо очень быстро сориентироваться.
Папа говорил: «Если ты чего-то боишься, то в этой жизни ничего не достигнешь». Он уверял, что в любом случае можно будет получить какой-то опыт, новую информацию, которая в будущем только поможет. Мне было очень тяжело, еще календарь был сложный, играли по три раза в неделю, постоянные долгие перелеты. Когда мы прилетели в Томск, подумал, что мы уже где-то рядом с Японией. Спросил — и сильно удивился, когда оказалось, что мы еще только в центре России. Расстояния здесь начинают восприниматься по-другому.
Когда поехали в аэропорт из Оренбурга, я увидел на табличке, что до Челябинска 880 километров. Говорю ребятам, что это далеко. А в ответ слышу: «Да вообще рядом!» Для меня услышать такое было удивительно, ведь это то же самое, что доехать от Праги до Парижа. Первые три-четыре месяца вышли тяжелыми, а потом привык, ребята в раздевалке приняли, с давлением справились. Правда, обидно получилось с нашим выходом в премьер-лигу.
— Не представляю, что вы чувствовали, когда вышли в РПЛ, но «Оренбург» туда не пустили из-за проблем со стадионом. Как вы остались в клубе, как смогли сделать то же самое по новой?
— Сначала поехал в отпуск домой. Меня пытались сразу уговорить остаться, но я сказал, что сперва нужно отдохнуть. Еще чуть-чуть злой был, хотелось спокойствия. Сказал спортивному директору Диме Андрееву и президенту (Василию Еремякину. — Прим. И.Р.), чтобы дали мне неделю. В итоге Дима Андреев позвонил мне через два дня, и на третий я принял решение остаться.
— Вам хотелось бы поработать не на периферии, а в столице России? Сейчас много разговоров, что «Динамо» к вам может проявить интерес. Интересно ли попробовать себя с клубом других возможностей, амбиций, денег?
— Всегда говорил и говорю, что нужно хорошо делать свою работу, а потом уже придут деньги; если же думать только о деньгах, то ничего не получится. Понимаю, что деньги — важный ресурс для жизни. Но мне нужно понять для начала цели клуба в ближайшие два-три года, его философию. Если бы я хотел только деньги, то ушел бы зимой в «Краснодар». Топ-клуб, красивый стадион, прекрасная академия, зарплата намного больше, чем здесь, в «Оренбурге».
Но «Оренбург» мне дал огромную возможность проявить себя в России. У меня прекрасные отношения с президентом клуба, спортивным директором. Уважаю желания клуба, который предоставляет мне свободу, и мы всегда находим понимание друг с другом. Очень рад, что остался. Посмотрим, что будет летом, — я тоже человек, у меня свои амбиции, хотелось бы сделать шаг вперед. Но что будет тогда — не знаю, а в «Краснодаре» уже другой тренер.
— Вы отлично говорите по-русски. В школе успели язык немного поучить? Ведь к развалу социалистического лагеря, в который Чехословакия входила, вам было 13 лет.
— Когда я уезжал во Францию, потому что мой папа подписал контракт в 1986 году с «Греноблем», мне было 8-9 лет. Мне надо было сначала учиться дома с мамой. Тогда я русский зацепил совсем чуть-чуть. Потом я пошел во французскую школу, и там, конечно, тоже был французский. В 1992 году мы переехали обратно в Чехию, я поступил в гимназию с лингвистическим уклоном, где изучал французский и английский.
Русский выучил, когда был тренером «Динамо» (Брест). Хорошо, что умел говорить на польском, потому что играл в Польше. Так как Брест находится на границе Польши и Беларуси, многие там владели польским. Но русский язык пришлось учить, и я читал книги, смотрел фильмы. Изучал язык вместе с игроками, которые, конечно, смеялись над моим произношением, но все равно помогали и подсказывали. И за два года работы в Беларуси я неплохо выучил русский.
— А вам говорили, что означает по-русски ваша фамилия на футбольном жаргоне? Личка — это личный контракт, зарплата.
— Нет. Первый раз слышу, ха-ха!
Марадона на броневике, стажировка в «Бока Хуниорс», аргентинцы из «Оренбурга»
— Вы работали в брестском «Динамо», и единственный раз в истории клуба сделали его чемпионом Беларуси. Вам это сильно помогло утвердиться как главному тренеру, поверить в себя?
— Думаю, я уже достаточно верил в себя. Умею признавать свои ошибки, анализировать действия после каждой игры и делать выводы. Верю в себя, в то, что все должно получиться хорошо. Понятно, что не всегда все будет идти идеально, нужно уметь подстроиться под ситуацию, сделать выводы и поменять что-то.
Работа в «Динамо» вообще была сумасшедшей. Изначально приходил как второй тренер, потом главного убрали, и я в роли и. ио. готовил команду неделю. Выиграли Суперкубок Белоруссии. Далее поставили другого тренера, вскоре его тоже убрали, и меня неожиданно назначили главным на целый следующей сезон, и тот год выдался отличным. Мы уступили всего в одном матче из 30 и выиграли чемпионат.
Для белорусского футбола та команда была очень сильная, с шикарным подбором игроков. За нас выступал Сергей Кисляк, игравший в «Рубине», Артем Милевский, который был в киевском «Динамо». Когда они владели мячом, я им просто говорил, чтобы они делали что хотели. И это давало результат.
— Главное было Милевского в бары не пускать.
— В Бресте, несмотря на сложное прошлое, он был идеальным игроком. Очень рабочий человек, пахал на тренировках, всегда работал по максимуму, не любил проигрывать. Его интересовали только победы.
— Когда вы были главным тренером в 2018 году, небольшой отрезок времени в Бресте провел Диего Марадона. Вам довелось с ним пообщаться?
— Когда он приехал в первый раз, чтобы познакомиться с командой, он зашел к тренерскому штабу, поздоровался, обнял каждого. Поспрашивал у нас, что да как, поговорил с нами. Очень приятный человек. Потом пошел к ребятам в раздевалку, 20 минут с ними разговаривал, ярко жестикулировал. Незабываемо, что был знаком с таким человеком, одним из лучших игроков в истории футбола.
— Все видели кадры, где Диего Марадона заезжает на стадион Бреста на броневике. Это прямо при вас происходило?
— Мы были в шоке. Это случилось прямо перед матчем, который мы потом проиграли 1:3. Но это было настоящее большое шоу. Кто-то говорил, что он приедет, но меня это не интересовало, я занимался подготовкой к игре. Находился в своей реальности, а потом мы все увидели это!
— Его ведь назначили председателем правления клуба. Диего что-то сделал в этом качестве? Были ли вы с ним на связи? Или его приезд стал разовой акцией?
— Надо сказать, что он прислал в общий чат несколько видео, отправлял длиннейшие сообщения, он хотел быть ближе к команде, к тренеру. В итоге решил подписать другой контракт с мексиканским клубом, где ему, по-моему, нравилось больше, ведь там он был главным тренером — а он хотел этого гораздо сильнее. Его тянуло к игрокам, в раздевалку, ему хотелось общаться вживую, а не по видео, делать это на своем языке и без ограничений.
— После Марадоны ни один из аргентинцев уже не сможет вас ничем удивить?
— Думаю, всегда может кто-нибудь удивить. Когда человек думает, что он все уже видел, что-то новое и неожиданное может появиться в любой момент!
— В неформальной обстановке не удалось с Марадоной пообщаться? В ресторан сходить?
— Где бы Марадона ни находился, его повсюду преследовали камеры. Его это сильно напрягало, он очень жестко это воспринимал. Помню, когда Диего приехал на ту нашу встречу, когда хотел познакомиться с командой, он перед этим попытался сделать все, чтобы его не преследовали камеры. Но в итоге все оказалось наоборот — он сорвался, кричал, ругал всех.
— В середине 2010-х вы были на стажировке в «Бока Хуниорс». Чему она вас в первую очередь научила, чем поразила?
— Тому, как аргентинцы подходят к жизни — у них никакого стресса, давления. Они любят футбол и просто, натурально, в него играют. Все эти игроки уверены в себе, в том, что они могут. К тому же игра за «Боку», большой клуб, для них означает, что они одни из лучших в мире. Если бы игрок из Европы приходил играть в «Боку», то он бы боялся. А они с уверенностью приходят, спокойно, с улыбкой. Проиграли матч — первые минуты грустят, но уже через 10 минут думают о следующей игре. Позитивная атмосфера!
У главного тренера Карлоса Бьянки было шесть ассистентов, и он больше наблюдал, а те работали. За несколько часов он сказал команде две-три вещи и спокойно смотрел тренировку, а работой в поле занимались его помощники.
— Насколько плотно Бьянки, знаменитый тренер, допустил вас до процесса? Общался ли он с вами лично?
— Он отнесся ко мне очень хорошо. Понятно, я не сидел с ним за столом во время пресс-конференции дня за два до игры, но стоял рядом и смотрел за всеми деталями — благо знал язык и понимал, о чем шел весь разговор. На этой пресс-конференции было более полусотни журналистов. Он полчаса разговаривал с ними, а затем сказал «Спасибо!», забрал меня и мы пошли на тренировку. Потом посмотрел игру, когда «Бока» уступила «Ньюэллс Олд Бойз» — 0:2. Видел еще, как играет Хуан-Роман Рикельме. К сожалению, после 15 минут он получил травму, и после того, как он ушел с поля, на нем уже не было «Боки». Рикельме был большим футболистом.
— Теперь о ваших аргентинцах. Как им вообще живется в Оренбурге, это же совершенно другой мир? И как вам с ними работается? Ведь считается, что если много игроков из одной страны, то это уже банда и с ними тяжело совладать.
— Думаю, уже нормально, легко. Я такой человек, что если мне что-то не нравится, то скажу это сразу и прямо. Могу устроить жару в раздевалке. Часами ищу конфликт.
— То есть вы из тех тренеров, кому иногда нужно спровоцировать конфликт, чтобы раскачать слишком уж спокойную ситуацию в команде?
— Да, чтобы проветрить помещение и воздух стал чистым. «Я» игрока не может быть выше клуба, кто бы это ни был — мне без разницы. Ты также можешь быть отличным и фантастическим футболистом, но главным всегда будет клуб, и на поле побеждает только команда.
— Как не допустить того, чтобы появились группировки, будь то аргентинские или русские? Как объединить их в коллектив? Насколько велика в этом роль Тимура Аюпова, капитана команды, который владеет испанским?
— Не только Тимур. Тот очень интеллигентен и говорит по-испански, но еще больше, думаю, над атмосферой и отношениями в раздевалке работает Вова Полуяхтов, который может, например, забрать игроков на ужин. Когда они вместе — все нормально!
— А вы можете собрать команду на шашлык, когда что-то не идет, чтобы сменить обстановку на неформальную, может, даже выпить с футболистами?
— Допускаю это. Но как тренер предпочитаю, чтобы с этим пришел какой-то игрок. Потому что есть команда и есть тренерский штаб. Говорю: «Ребята, если у вас какая-то проблема либо хотите задать вопрос: «Почему я не играю?» — приходите ко мне наверх, там дверь всегда открыта; говорите со мной!» Придет южноамериканец, а российский футболист побоится.
— А капитан Аюпов?
— Тоже не придет!
— А откуда у него испанский? Ведь Ансар, его папа, играл в Голландии, а не в Испании?
— Думаю, он учил его сам. Мне кажется, Аюпов как человек после футбола не потеряется (Ансар Аюпов подтвердил мне, что его сын выучил испанский своими усилиями: «Самоучка». — Прим. И.Р.).
— Брайан Мансилья играл на юношеском Копа Америка с пятью будущими чемпионами мира. Почему у него карьера пошла не так, как у них?
— Потому что в молодости у него не все было хорошо. Сейчас у него уже жена, маленькая дочка, которые живут с ним в Оренбурге. И я уверен, что он уже успокоился.
— Болели ли вы за Аргентину на ЧМ-2022? Как поздравили своих аргентинцев с титулом, и накрывали ли они команде стол?
— Они писали сразу, когда выиграли один матч, второй и потом, когда стали чемпионами. Присылали видео, показывали, как идет фиеста в Буэнос-Айресе. Но я болел за Францию — это мой дом. Аргентина, к сожалению, была чуть лучше.
— А вы признались своим аргентинцам, что болели за Францию?
— Да, я еще перед чемпионатом им сказал, что Франция будет чемпионом мира, а они были не согласны.
— Как удержать аргентинцев в команде после этого сезона — тех же Веру, Флорентина?
— Одна проблема — что делать, когда придет большая команда, которая предложит ту или иную зарплату и отдаст клубу ту или иную сумму? Вот и весь ответ. К сожалению, может прийти какая-то команда из Москвы, «Зенит», клуб из Турции или Западной Европы, потому что ими интересуются не только клубы из России. Это жизнь.
Мы — маленький клуб, поэтому, когда поступает хорошее предложение и клубу, и игроку, то тяжело конкурировать. Поэтому нужно быть готовым к тому, что два-три игрока после сезона могут уйти. Речь не только об аргентинцах, но и о российских футболистах. Мы вечно говорим про аргентинцев, и это всегда хорошая оценка селекционной работы клуба. На сегодня за восемью игроками клуба следят команды из разных стран. Думаю, два-три человека уйдут точно, следующих четырех мы могли бы подержать и еще больше развить за полгода-год. Но экономика футбола сложна.
Это мой Сыч! И он останется моим другом навсегда!
— Обидно ли вам было зимой потерять Сычевого? Зачем уходить из «Оренбурга» в «Крылья», команду такого же уровня? И ведь нельзя сказать, что его трансфер сильно снизил результативность вашей команды.
— Мне понравилось, если бы Сыч остался еще на шесть месяцев, потому что с нами, думаю, он хорошо бы доиграл этот сезон. Он здесь всех знает, партнеры его знают, ему знакомы мои требования. К сожалению, сейчас в Самаре ситуация чуть-чуть тяжелая, потому что у них идет борьба за выживание в премьер-лиге. У них хорошая команда, которая играет в футбол. Но сейчас речь идет больше о результате, нежели о красивой игре, потому что у них мало очков. Насколько знаю, в чемпионате после перехода Сычевой еще не забивал. Это тоже мешает, ведь Сыч — очень амбициозный человек.
Сейчас он больше концентрируется на том, что ему нужно забить гол. Я говорил в такие моменты: «Не надо!» Ты хочешь забить, но ты точно только родился и умрешь — это круг, который ты должен пройти. В футболе, если постоянно думаешь: «Мне нужно забить!», то еще больше на себя давишь. А надо спокойно себе сказать: «Забью — хорошо, не забью — ничего страшного. Мне нужно работать на команду». Надо играть на небольшом релаксе.
Самара заплатила за него прописанные в контракте отступные, и теперь у него супер-зарплата. Его мечта, которая появилась 3-4 года назад, когда он еще играл в Крыму, осуществилась — он попал в сборную России, забил в премьер-лиге 14 голов. Очень быстро все пошло, и сейчас нужно суметь остаться на этом уровне и преодолеть тяжелые моменты.
— Вы с ним поддерживаете контакт и можете по-прежнему назвать его другом?
— Сыч останется моим другом навсегда. Если захочет поговорить, в любой момент может позвонить. Я никогда не буду ругаться. Мое мнение таково: он мог остаться здесь еще на полгода и спокойно доиграть сезон, но решил уйти — так же, как Джоэль Фамейе. Желаю, чтобы у них все было хорошо. И на все сложности нужно смотреть позитивно.
— Но он же ведь теперь Писарский, а вы его по-прежнему Сычём называете.
— Это Сыч, это мой Сыч!
— Как можно играть в чемпионате Крыма, подрабатывая барменом, через два года стать лучшим снайпером РПЛ? Говорит ли это о его таланте природном или об упавшем уровне лиги?
— Если кто-то будет говорить, что лига по уровню низкая — это неправда. Такие ситуации будут всегда. Человек пришел из Крыма, где 20 градусов, хорошо и тепло, в Омск, где очень холодно и больше хоккея, чем футбола. Он просто пошел искать свое счастье. Работать над собой, пробовать и показывать себя в ФНЛ, и у него это получилось.
Я его не знал. Дима Андреев приходил ко мне перед игрой, тогда Сычевой провел 8-10 игр за Омск: «Марцел, посмотри нападающего, Сычевого. У него хороший корпус, неплохо цепляется за мяч». Я посмотрел, он неплохо сыграл. И уже зимой я сказал, что надо его забирать, готовить под себя. Готов был учить его тому, чего хотел. Зимой он не смог прийти, не знаю почему, а пришел летом. Вначале почти не играл, больше был на замене. И когда мы вышли в премьер-лигу, мы поехали в Турцию на сборы. Тогда не было еще ни Мансильи, ни Марина, и он остался единственным нападающим.
В первой игре РПЛ с «Крыльями» он вышел на 20 минут на замену. Во второй, с «Уралом», уже на 45 минут — и за второй тайм оформил хет-трик. После этого я сначала не хотел, чтобы он играл со «Спартаком», потому что был уверен, что будет провал, ведь на этого ребенка всего этого внимания и давления — слишком много. И был разговор с помощниками: «Марцел, он сделал хет-трик и не будет играть?!» Говорю: «Ребята, мы поедем в Москву. Он увидит стадион «Спартака», а, извините, за жопой у него будет стоять Джикия». Ну и, в конце концов, так и произошло. Мне говорили: «Ставь его!» Я его поставил, и было плохо. 45 минут — Сычевого не было. Пришлось его заменить.
— Как тренер может не поставить игрока после хет-трика?
— Я бы таким образом сделал лучше, потому что уберег бы его от этого давления. Он потерялся. А потом выпустил бы его на полчаса или сразу на второй тайм.
— Поставить Сычевого вас уговорили руководители?
— Нет. Мы вместе с тренерским штабом сидели, говорили. Мы уступили 1:4, потом все сказали, что он плохо играл. После этого он еще три матча в себя приходил — в двух вообще в запасе остался, в одной на замену в конце вышел. Лучше бы его чуть-чуть придержали. И только потом он уже начал показывать то, что умеет.
— Вы рассказывали, как не давали Сычевому смещаться на фланги, уходить вглубь поля, потому что он хотел все делать — принимать мяч, самому себе навешивать и сам с этих подач забивать.
— Потому что он — человек физически здоровый, может бегать 120 минут без паузы. Но он центральный нападающий, который много времени теряет на фланге, поэтому я и говорил: «Сыч, когда будем забивать голы? Думаешь, что ты сам себе подашь и забьешь?» И мой ассистент Николаевич тоже занимался с ним индивидуально теорией, разговаривал, показывал, как играют другие нападающие в России, например, Соболев: где он двигается, как цепляется за мяч; показывал, как работает Варди в «Лестере». С ним нужно было такую работу проводить, чтобы он больше не терял времени на флангах и забивал голы из штрафной.
— В Самаре он играет не так, как в «Оренбурге»?
— Честно скажу, внимательно не смотрю. У каждого тренера свои требования к нападающему. Когда хочу просто посмотреть футбол, то делаю это как болельщик, не хочется обращать внимания на детали, всматриваться в команду. Когда смотрю футбол дома, то делаю это на релаксе. А иногда вообще, если честно, предпочитаю хоккей, ха-ха.
Через 10 минут после 0:8 от «Зенита» Вера сказал: «Марцел, спокойно! В Нижнем Новгороде выиграем!»
— У вас куча крупных побед и поражений в этом сезоне, включая 0:8 от «Зенита». Как приводить команду в чувство и возвращать ей веру в себя после такого счета?
— Вначале тренеру надо вернуть веру в самого себя. Потому что, когда команда видит, что тренер нервничает, его голос трясется — это плохо. Да, мы проиграли 0:8; уверен, что было много людей, которые уже убирали меня из команды, говорили: «Что за тренер?!», возмущались, почему работает иностранец, а не российские специалисты. Это 100% было, и много людей звонили в клуб и говорили: «Убирайте этого тренера, с ним ничего не сделаете!»
Окей, мы проиграли 0:8, но на этом жизнь не закончилась. Я думал о том, что «Зенит» прочитал нам большую лекцию о футболе, и с помощью этого мы можем победить в Нижнем Новгороде. В воскресенье мы встречались с «Зенитом», в среду на Кубок — с «Ростовом», когда уступили 3:1, но сыграли хорошо, показали характер и ментальную силу. Это была очень сложная неделя — и, приехав в Нижний Новгород, показали не очень хороший, но дисциплинированный футбол, и ребята шли за своими тремя очками. Нам удалось победить — 2:0.
За два дня до матча реакция команды на то, что мы говорили и делали, была очень хорошей. Уверен, что я как тренер, когда с ними разговаривал, передал уверенность — и они ее приняли. И это очень хороший фактор, присущий, кстати, южноамериканцам. Через десять минут после 0:8 Лукас Вера подходит ко мне и говорит: «Марцел, спокойно. В Нижнем Новгороде победим».
Выносы — это стыд, «Спартак», синтетика
— В первом круге вы потерпели крупное поражение от «Спартака», а во втором уверенно выиграли. Помог ли тот разгром, научил чему-то, что помогло во втором круге?
— Мы проиграли «Спартаку» 1:4 семь месяцев назад, и за это время моя команда развивалась через поражения от ЦСКА, «Зенита», «Ростова». Это все — опыт. И заметна очень большая разница между моей командой сегодня и в августе. Это значит, что она сделала большой шаг, возможно и два шага вперед с ментальной, с физической стороны. Теперь есть уверенность, что и со «Спартаком», и с «Зенитом» мы можем играть. Не нужно бить мяч в касание абы куда из-за страха, когда тебя прессингуют. У тебя мяч, а значит, ты решаешь ситуацию, а не тот, кто оказывает прессинг. Ты можешь уйти с мячом, ты можешь полностью контролировать мяч, ты можешь играть корпусом... Только стоять сзади и постоянно защищаться — это смерть.
— Когда из-под прессинга мяч выносят ради выноса, вы за это наказываете?
— Вообще для меня это — стыд. Понимаю, что, когда мяч у вратаря, и его атакует нападающий — это большой риск. Но когда ты можешь принимать мяч и играть в футбол, но выбиваешь его — повторюсь, для меня это стыд.
— Такие футболисты вам не нужны?
— Конечно, не нужны. Я тогда сразу начинаю кричать: «Пробуй! Ошибайся!». Покажи, что можешь не только выбивать мячи!
— Какие слабости «Спартака» вы смогли использовать, и можно ли вообще говорить, что команда Абаскаля весной играет по-другому?
— Мне было чуть-чуть грустно, когда все говорили, что «Спартак» плохо играл, и у них не было того или другого футболиста; еще и на искусственном поле. Потому что в тот день «Оренбург» был лучше в нападении, при этом у «Спартака» во втором тайме тоже были свои моменты, он их не реализовал. И мы после перерыва могли забить больше! Наша атака была сильнее обороны соперника.
В середине поля была хорошая борьба, у «Спартака» вышли такие мастера, как Литвинов, Зобнин и Пруцев. Но в тот день мы были сильнее в атаке: на скорости, один в один, в силовой борьбе. У них защита просто не успевала работать так, как нужно было. Игроки «Оренбурга» показали хороший футбол: интенсивность, скорость, индивидуальные действия Мансильи, Воробьева, Ковалева. Но об этом почему-то никто не говорил, а речь шла только о слабой игре «Спартака». Почему мы здесь, в России, не можем признать, что соперник просто был лучше?
— Кстати, после «Акрона» Абаскаль признал.
— Это хорошо, в этом нет ничего постыдного. Для меня футбол был спортом и всегда им останется. И даже большие команды, бывает, «плавают». Случается, что они теряют стабильность. Остается команда, например, без пары важных игроков, как «Спартак» без Джикии и Промеса, — и начинаются проблемы. Мне не нравился «Спартак» в прошлом сезоне по игре, но в этом команда показывает более стабильный футбол: Абаскаль пришел и хорошо работает.
Мы неплохо играли с «Локомотивом», но соперник нам показал, как надо реализовывать моменты, и счет оправдан — 4:1. Если у тебя семь моментов, где ты можешь забить гол, но не забиваешь — можно не ждать, что победишь. Тем более у такой команды, как «Локо», где есть Дзюба, Глушенков, Камано — хорошие нападающие. Дзюбу оставишь на секунду, и он забьет. Он уже забыл, сколько за эту весну забил голов и отдал передач.
— Многие говорят о том, что искусственное поле дает преимущество «Оренбургу». Но ведь это именно вам приходится постоянно перестраиваться с синтетики на траву и обратно. Как вам это удается делать, избегая большого количества травм?
— У меня как раз опыт работы с искусственным полем начался здесь, в «Оренбурге». Раньше всегда играл на натуральном поле, в том числе и когда тренировал брестское «Динамо». Когда нам нужно было ехать в Минск на матч с местной командой, которая играла на искусственном поле, мы никогда не проводили на нем предыгровую тренировку. Я спрашивал футболистов о том, хотят ли они этого. Мне отвечали старшие: «Марцел, мы лучше приедем, сыграем на нем 90 минут и все, чем накануне будем час тренироваться, а потом полтора часа играть. Тогда 100% заболит ахилл или еще что-то». Поэтому я никогда в Бресте не работал на искусственном поле, только на натуральном.
Приехал в Оренбург. В ФНЛ было 8-9 команд с искусственным полем. По моему мнению, если ты неделю работал на искусственном поле, а другую — на натуральном, то для мышц и суставов это — шок. Когда идет октябрь, на дворе уже холод, газон мягкий, а потом ты переходишь на искусственное, где он намного жестче — это плохо. Как сейчас у нас случилось с «Факелом». Мы провели два матча подряд дома, то есть три недели работали на искусственном поле, и поехали в Воронеж, где поле очень мягкое. Я не хотел на нем тренироваться. Поэтому мы потренировались с утра на нашем поле, отправились на выезд, там уже перед игрой быстро размялись, отбегали 90 минут и поехали домой. Мы — профессиональные футболисты. Хороший игрок за 10-15 минут привыкает к полю, к отскоку. Если не умеешь привыкать, то это плохо.
— Вы бы хотели, чтобы в «Оренбурге» был естественный газон? Или искусственный при таком климате лучше?
— Да, я бы хотел натуральное поле. Я всегда за него. Но в Оренбурге и, думаю, в Екатеринбурге, когда начинается октябрь-ноябрь, — это уже зима. На чем тут играть в футбол? Лучше выходить на хорошее искусственное поле, чем на плохое натуральное.
— У вас хорошее искусственное поле?
— Хорошее. Перед матчем со «Спартаком» ночью было минус семь, и Василий Петрович (Еремякин), президент клуба, гонял работников стадиона поливать поле, чтобы игра была быстрой и мяч хорошо катился, потому что на синтетике мяч тормозит. Мне хочется, чтобы мяч катился быстро, и скорость игры была высокая. Еще в пятницу подготавливали поле, и в субботу, перед разминкой, был полив, после чего в первом тайме была хорошая скорость — это многое дает.
Мы в России, а не в Испании, Италии или на Юге, где ты можешь целый сезон играть спокойно, потому что у них зимой +15. Мы же в Оренбурге играем при -20. Может, получится сделать какой-то гибрид искусственного и естественного поля. Но это уже вопрос не ко мне. Наш газон не мешает играть в хороший футбол. «Янг Бойз», «Русенборг», «Астана» проводят матчи Лиги чемпионов на синтетике. Она никому не мешает.
— Как вы восприняли слова Валерия Карпина, что к 30-й минуте на вашем поле все уже проигрывают, хотя по статистике это совершенно не так?
— Не знаю, почему Валерий так говорит. Если я не ошибаюсь, у них в Ростове вообще было очень плохое поле. Думаю так: «Смотри на себя, потом на других!»
— А вы вообще с Карпиным когда-то плотно общались, не просто здороваясь на бровке? Если нет, было бы вам интересно?
— Не общались. Я сказал ему перед матчем, что мне очень понравилась игра «Краснодар» — «Ростов». Они встречались в четверг, перед нашим матчем. Он отлично подготовил команду, просто супер! И его мнение по поводу поля — это только его мнение, из-за этого я не буду говорить, что он плохой человек. Если его встречу, то всегда готов пожать ему руку, сказать: «Привет! Как дела?» Если он не захочет, то ок, ничего страшного.
У Карпина мне нравится стиль футбола: 4-3-3, высокий прессинг, желание играть высоко. Когда идет розыгрыш от вратаря, его футболисты не выбивают мячи, голкипер отлично действует ногами. К сожалению, в матче с «Краснодаром» он (Сергей Песьяков) ошибся, но ничего страшного. Требования Валерия исходят от того футбола, в который играют сейчас, они актуальны: вратарь — это уже не просто вратарь, а игрок, который помогает развивать атаку через пас.
— В той же Англии сэр Алекс Фергюсон после матча у себя в кабинете всегда выпивал по бокалу вина с тренером приезжей команды. Жаль, в России такой традиции нет.
— Знаю истории, как бывший тренер «Локомотива» Юрий Семин после игры у нас так пришёл наверх поговорить. Вместо вина, может, там было что-то покрепче. Не знаю, возможно, у кого-то из тренеров есть проблемы со мной, но у меня с ними нет конфликтов.
— Может, тогда эту традицию введете вы?
— Можно! Сделаем!
— Леонид Слуцкий, который трижды становился чемпионом с ЦСКА и выходил в четвертьфинал ЛЧ, сейчас не тренирует, зато делает интервью — с Семиным, Романцевым, Карпиным, Гончаренко, Галактионовым и другими специалистами. Вы не смотрели? Было бы вам самому интересно дать интервью коллеге?
— Если честно, пока не смотрел, но Слуцкий для меня большой тренер и эксперт. Он работал в «Халл Сити» и «Витессе». Хороший вопрос: сколько российских тренеров работало в Англии или Нидерландах?
— Ноль.
— Вот! В России Леонид завоевал три золота с ЦСКА, работал в Голландии и Англии, где нужно многое уметь и знать. Это супер! Если бы он меня позвал на интервью, я был бы очень рад. Но, может, он вообще меня не знает, ха-ха.
Самокат, нелюбовь к галстукам, общение с семьей
— В Оренбурге вы ездите на самокате. Как люди реагируют, когда видят вас?
— Сегодня тоже ездил 30 минут. И люди кричали: «Оренбург прет!», «Спасибо за победу в Воронеже!».
— Это электросамокат или обычный?
— Электросамокат, да. Всегда по городу катаюсь, сейчас уже хорошая погода. Не нужно вызывать такси, лучше самому за 30 минут спокойно доехать. В Москве с самокатом вообще, наверное, супер, там большой трафик.
— Для Вас Франция — вторая родина, а в Париже запретили электросамокаты.
— Да, знаю. Это очень плохо, в Париже много автомобилей, двигаться вообще невозможно! В Оренбурге сделали специальные дорожки на набережной реки Урал.
— Нашли ли вы наконец-то в Оренбурге нормальное чешское пиво?
— Нет!
— Не надоело ли вам жить в гостинице около стадиона в отрыве от родных? Как семья вообще ко всему этому относится?
— Нормально. Родные знают, что моя работа — это моя любовь. Мы каждый день на связи по What's Аpp. У детей — школа, у сына — футбол, у дочки — балет. У них свои занятия, поэтому они не могут приехать. Когда в РПЛ пауза на сборные, получается на два-три дня поехать домой, и это очень большой плюс. В ФНЛ это было невозможно.
Моя жена иногда приезжает ко мне, это тоже хорошо. И здесь в гостинице для меня супер, потому что не нужен автомобиль, всего сто метров от стадиона. На арену иду пешком. В 8.30 — 8.45 мы уже работаем. Потом для всей команды завтрак, в 11 — тренировка, далее командный обед. Очень спокойно и уютно. Когда хочу уехать — нет проблем: вызвал такси, 15 минут, и ты в центре города, можно поужинать, поиграть в боулинг.
Я в первую очередь приехал сюда работать. Не спорю, что отдыхать нужно тоже уметь, но работа для меня на первом месте. Но не потому, что себя заставляю. Не люблю слово «нужно». В жизни ты делаешь то, что хочешь.
— Когда домой летаете, вам теперь две пересадки приходится делать — в Москве и Стамбуле?
— Да, целый день в полете. Это тяжело.
— У вас скоро истекает срок контракта, вы уже многое в «Оренбурге» доказали. Хотели тренировать в РПЛ — это удалось, но вряд ли с такими возможностями клуба можно подняться намного выше. Какая мотивация для вас следующая?
— Это покажет Бог. Понятно, у меня свои планы, которые я бы хотел реализовать: работать в Европе, как Леонид Слуцкий, в Голландии или Англии. Может, поработать в бунденслиге или вернуться во Францию. Но, чтобы там работать, нужно показывать хороший результат постоянно, каждый день. Если ты хорошо отработал год, это еще не значит, что ты — Моуринью. Это не так. Я еще далек от таких тренеров.
Поэтому остаюсь на земле. Если сегодня либо завтра кто-то позвонит с предложением, то однозначно буду решать это с клубом, потому что уважаю его и мы много вещей сделали вместе. Я не буду просто убегать, потому что очень хочу уйти. Ни в коем случае! Всегда будет разговор между мной, клубом и теми, кто мной интересуется.
— О чем сейчас мечтаете как тренер?
— Как и любому, мне нравится завоевывать трофеи. Другая мечта — видеть, как игроки у меня в команде прогрессируют, как это было с Сычом — он показал себя, попал в сборную России, и когда он в будущем станет показывать хороший уровень футбола, то мне тоже будет приятно. Если летом кто-то из футболистов уйдет в «Спартак», ЦСКА или «Зенит», то это будет хорошая оценка и моей работы, и всего тренерского штаба, и клуба. Это важно для тренера, потому что показывает, что ты можешь улучшать игрока.
— Пара вопросов от подписчиков. Расскажите о вашем розовом свитере и вообще о дресс-коде. У вас есть какие-то традиции или приметы, связанные с одеждой?
— Нет, просто один раз решил надеть розовый свитер, мы победили, и меня попросили надевать его и дальше. Вообще считаю день игры праздником. Поэтому не одеваюсь на матчи так, как на тренировки. Стараюсь выглядеть там прилично, приходить в джинсах или брюках.
— А в костюме с галстуком когда-нибудь работали на матчах?
— О нет, никогда. Галстуки вообще не люблю!
— Отсутствие еврокубков для российских команд напрягает?
— Мы новички, маленькая команда, не думаем о еврокубках. У нас свой бюджет, качественные футболисты необходимого уровня. Мы не рассматриваем попадание в еврокубки, главное — остаться в премьер-лиге, не опускаться до зоны стыковых матчей. Моя мечта перед сезоном была финишировать на 8-10-м месте, мы сейчас находимся на восьмом, все идет по плану. Топовым клубам во главе с «Зенитом» не хватает еврокубков, конкуренции. Игры с европейскими командами им необходимы, ведь в таких матчах по-настоящему раскрывается уровень клуба и футболистов. Такая же ситуация и со сборной России.
— Готовы ли вы продать розовый свитер на благотворительном аукционе?
— Я не против, потому что всегда поддерживаю такое и индивидуально, и вместе с другими: когда работал в Чехии, на наших матчах собирались деньги на разные важные вещи. Но уже пообещал, что, когда уйду из клуба, оставлю этот свитер Василию Петровичу (Еремякину), и он потом сделает с ним все, что посчитает нужным.
