«Папа сказал Саше забить трижды, чтобы побить рекорд Буре. А он забросил шесть!» Истории из детства и юности Овечкина
17 сентября лучшему снайперу в истории отечественного хоккея Александру Овечкину исполнилось 38. «СЭ» публикует отрывок из вышедшей в конце 2021 года книги нашего обозревателя Игоря Рабинера «Русские дороги к хоккейной мечте»
На английском говорил еще в Москве, за руль еще в 18 садился только при отце
Адаптация в Северной Америке у Саши прошла легко.
— Первое интервью, когда приехал, он уже давал по-английски. Язык-то он знал, — объяснил отец игрока Михаил Викторович.
— Откуда?! — поразился я.
— У нас была замечательная соседка, Валентина. Она очень хорошо знала английский и с ним года два занималась. Спасибо ей большое.
Дальновидностью мамы Овечкина можно только восхищаться. Попросила Валентину об этих занятиях, естественно, мама, Татьяна Николаевна. Хоть сама в том и не признается...
— В России уйма талантливых детей, — продолжал папа, выходя на уровень обобщения. — Мы видели это, когда Сашка был ребенком. Но очень многое зависит от родителей. Надо не только чтобы ребенок хотел заниматься, но и чтобы родители уделяли ему внимание, возили на тренировки — начинались-то занятия в семь утра. Чтобы контролировали питание. Татьяна тренировала, у нее матчи, но все равно следила и за питанием, и за тем, чтобы Саша вовремя отдыхал.
— Как же она успевала?
— Да, это было для нее сложно. Я-то, может, этот процесс не так серьезно контролировал, а мама — жестко. Очень жестко. Где-то родители упускают ребенка — и ребята заканчивают с хоккеем, хотя такие талантища были! А Татьяна всю жизнь в большом спорте, все это видела и понимала. И всегда подсказывала Саше, какие он сделал ошибки. После игры едем в машине, и она говорит: «В том-то эпизоде тебе надо было туда-то отдать». Он соглашается: «Да, я потом понял». Разбор полетов — после каждой игры.
Об этих разборах мне рассказывал сам Саша, когда ему только исполнилось 18.
Мы встретились 7 октября 2003 года в «Лужниках» после матча российской суперлиги «Динамо» — «Сибирь» у выхода из раздевалки бело-голубых. Хоть все его и называли восходящей суперзвездой, держался Саша довольно стеснительно.
До его дебюта в сборной на чемпионатах мира под руководством Виктора Тихонова оставалось всего семь месяцев. До выбора «Вашингтоном» под первым номером на драфте в Роли, штат Северная Каролина, — восемь. До Кубка мира с участием всех сильнейших — 11. До дубля в дебютном матче в НХЛ против «Коламбуса» — без двух дней два года. До тысячного очка в НХЛ — более 13 лет.
Я не раз пытался откопать в своих архивах то интервью, с каждым годом все лучше понимая степень его ценности, и в конце концов, к счастью, мне это удалось. Мы хорошо знаем опытного Овечкина по СМИ, и крайне любопытно сейчас перенестись на машине времени в начало 2000-х и заново познакомиться с 18-летним Сашей. Совсем-совсем другим Овечкиным.
Задаю, например, вопрос, есть ли у него машина, живет ли он уже один, разбирает ли с отцом и матерью сыгранные матчи.
«Мы с родителями купили «Лексус», но за рулем всегда папа. И я никогда не ездил на нем, если на соседнем сиденье не было отца. Согласен с родителями, которые говорят, что мне рано водить машину без их контроля. Есть много грустных историй, когда молодые спортсмены попадают в аварии из-за превышения скорости и еще чего-то такого».
15 лет спустя я интересовался у Михаила Викторовича, гоняет ли сын на машине, не приходится ли просить его ездить поаккуратнее.
— Нет-нет, особо не гоняет. Он хорошо водит. Я его с детства учил. Сажал между ног, давал в руки руль. Педали, естественно, я сам нажимал — он ногами не доставал. И руль контролировал. Но ему казалось, что он машину ведет. Саше нравятся и спортивные машины, и внедорожники. Он «Мерседес» очень любит. Все его машины — этой марки.
Но вернемся к 18-летнему Овечкину. Скромному.
«Я живу с родителями и в ближайшее время не собираюсь переезжать в собственную квартиру, потому что слишком юн для этого. В этом случае моя голова может повернуться в неправильную сторону. Мои родители всегда смотрят за мной, и я благодарен им за это.
Мне важно, что они думают о моей игре. После каждого матча мы его анализируем. Сейчас прямо в машине обсудим, как я играл, что делал хорошо и плохо. Мой отец ходит на тренировки и после них тоже высказывает мне свое мнение. Всегда чувствую их поддержку, и когда начинается каждая игра, смотрю на трибуны, ищу глазами родителей. Их счастье, когда мы выигрываем и я забиваю, дает мне дополнительную энергию".
Верите, что это тот самый Ови?..
Подкатки с кумиром Мальцевым
Первого в жизни кумира Овечкин тоже сотворил явно под влиянием родителей. В том самом интервью юный Саша говорил: «Когда я был маленьким, моим идолом был Александр Мальцев. Он был великим игроком с невероятными руками, скоростью, видением поля. Мальцев играл за «Динамо», и я стал болельщиком этого клуба с детства. Сам играю за «Динамо» с первой своей детской команды. И могу уехать из этого клуба только в НХЛ».
Когда я по случаю 700-го гола Овечкина в регулярных чемпионатах работал над материалом о его российских хоккейных учителях, неожиданно выяснилось, что с Мальцевым ему довелось поработать лично. Рассказал мне об этом его первый тренер во взрослой команде «Динамо» Владимир Семенов, познакомившийся с ним, еще когда Саша играл за свой год.
— Видел, как вечерами с ним занимался над техникой катания и владения клюшкой Сашка Мальцев, Александр Николаевич, — говорил Семенов. — Это было на открытой Малой арене стадиона «Динамо», зимой там заливали лед. Они с Мальцевым вдвоем вечерами выходили и работали, а я за этим наблюдал.
Индивидуальные занятия с Мальцевым, одним из самых техничных и зрелищных игроков в истории советского хоккея, заслуживают особого интереса. Ближайший друг Валерия Харламова не сильно охоч до общения с прессой, к тому же в момент работы над этой публикацией восстанавливался в Германии после сложной операции. И я спросил об этом легендарного защитника, трехкратного олимпийского чемпиона, а затем многолетнего вице-президента «Динамо» Виталия Давыдова — одного из двоих специалистов, порекомендовавших Овечкина главному тренеру первой команды Семенову.
— Да, Саша Мальцев с ним занимался подкаткой, — подтвердил Давыдов. — В Сокольниках Таня Овечкина лед снимала, он с ним там индивидуально работал. Мальцев как никто другой мог показать своему тезке необычные виражи и движения. Всегда говорю, что есть хорошие игроки, а есть виртуозы. Мальцев был виртуоз. Татьяна — олимпийская чемпионка по баскетболу, всю жизнь в «Динамо». Она попросила, а Саша — человек покладистый. Почему бы и не сделать, не помочь?
Я и сам с Татьяной очень много общался, мы познакомились не во время моей игровой карьеры, а уже когда я занимался тренерской работой. Постоянно находился в школе, и когда Сашка тренировался, я общался и с ним, и с ней. Он с самого начала выделялся владением шайбой. И к концу школы было видно, что его можно спокойно посмотреть в основной команде. Никто бы не мог возражать против этого. Наше с Мальцевым предложение было обоснованно.
Выходит, Мальцев занимался с Овечкиным и на Малой арене «Динамо» (версия Семенова), и в Сокольниках, лед в которых снимала мама Александра (версия Давыдова)! То есть такие занятия наверняка были многократными и, безусловно, принесли пользу.
Виталию Семеновичу 80. У Овечкина уже совсем другая жизнь.
— Вы теперь часто с Сашей видитесь?
— Саша всегда приезжает в школу «Динамо» и приходит на хоккей, — отвечает Давыдов. — Он же воспитанник нашей школы и никогда об этом не забывает. Привозит ребятам майки, спортивное снаряжение. От своего родного общества и клуба Овечкин не отрывается. Очень радостно, когда видишь, что человек достиг больших высот, но не забывает, откуда вышел. Он и лично мне привез зимний утепленный спортивный костюм. Сказал: «Чтобы занимались зимой спортом и не простужались». Я поблагодарил его за такую заботу о моем здоровье.
Об игре Овечкина Виталий Семенович говорил так:
— Сейчас трудно найти в мире нападающих, которые обладали бы таким сильным броском...
Давыдов в хоккее повидал многое, ему есть с кем сравнивать. И я интересуюсь:
— А раньше?
— Если брать форвардов всех времен, то считаю, что самый сильный бросок был у Анатолия Фирсова.
Как же жаль, что невозможно сравнить вживую! Фирсов в любимцах даже у Скотти Боумэна, который вспоминает о его игре по сей день, хоть Анатолию и не было суждено выходить против канадских профессионалов.
Овечкин, к собственному счастью, живет в совсем другое время.
«Смотрю, плачет: «Не ставят, пойдем домой!»
Важнейшим в воспитании большого игрока стало участие родителей.
— Первое его знакомство с хоккеем продолжалось недолго, — говорила мама. — Дело в том, что мы с мужем — он тогда был начальником команды женского баскетбольного «Динамо» — были в постоянных разъездах, и на какое-то время заниматься хоккеем Саша перестал. Но тут упорство проявил его первый тренер Вячеслав Кириллов. Со мной раньше играла девочка, Люба Белова, у нее сын Костя был вратарем в этой детской команде. И она мне передала, что тренер все время спрашивает про нас. «Такой мальчик хороший!» За ту настойчивость мы Вячеславу Викторовичу очень благодарны.
— И как прошло возвращение к тренировкам?
— Когда мы с Сашей пришли вновь, у них как раз была принципиальная игра со «Спартаком». Его посадили самым последним на скамейке. Два периода не выходил. Смотрю, плачет: «Не ставят, пойдем домой!» Увещевала его: «Подожди». И в третьем периоде тренер его поставил. После чего Саня с площадки уже почти не уходил. С этого момента Саша начал заниматься хоккеем постоянно. Водили его на тренировки то мой папа, Николай Михайлович, то старший брат Сережа. А потом, когда мы увидели, что у Саши хорошо получается, подключился муж. Ему пришлось уйти с работы, чтобы заняться карьерой сына всерьез.
— Даже так?!
— Да. Надо было и утром везти его на тренировки, и вечером — на подкатки. Последнее было необходимо, потому что индивидуально очень много над ним работали. Если кто-то думает, что такого хоккеиста можно вырастить просто так, — ничего подобного. Мы прошли очень большой и серьезный путь. Хоккей — это вечный тест на выживание. И для ребенка, и для его родителей.
Сам Овечкин в 18 лет озвучил мне схожую версию, только без таких деталей о Кириллове: «Мой старший брат привел меня в хоккейную школу «Динамо», но вскоре после этого я перестал там заниматься — то ли на полгода, то ли даже больше. Это случилось потому, что ни у кого в семье не было времени меня туда возить. Но затем что-то изменилось, и я вернулся. Мне хоккей очень нравился, и ни о чем другом, кроме своей будущей профессии, я не думал».
Обо всем остальном думали родители.
Первым великое будущее Ови предсказал первый тренер — но до его успехов он не дожил
Старший брат Александра, Сергей, тот самый, который первое время водил его на тренировки и вообще был с Сашей очень близок, погиб в автомобильной катастрофе. Его жизнь оборвалась в 25 лет. Саше было десять.
— Мы тогда многое пережили, — коротко сказала Татьяна Николаевна. Сам юный Саша, когда я пытался деликатно спросить, сильно ли на него повлияла гибель брата, единственный раз за все время того интервью произнес: «Не хочу об этом говорить».
Вместо слов обо всем скажут поступки. Сделанная Овечкиным в 25 лет татуировка на груди: Sergey, you are always in my heart («Сергей, ты всегда в моем сердце»). Названный его именем первенец. Наконец, Кубок Стэнли, привезенный в 2018 году на могилу брата.
Не увидел больших успехов Саши и его первый тренер в динамовской школе — тот самый Вячеслав Кириллов, который настоял на возвращении мальчишки. Я спросил у Михаила Викторовича:
— Кто был первым человеком, который вам, родителям, сказал: «У вас гениальный ребенок»?
— Кириллов, — отвечал отец Саши. — Он умер, кажется, в 2000-м или даже в 1999-м. Не увидел Сашкиных успехов. Молодой парень, 1971 года рождения, — и даже до тридцати не дожил. Сердце не выдержало. Он в Сашку прямо душу вкладывал. Сам звонил: «Поехали на подкаточку!» Я приезжал к нему в Строгино, он где-нибудь во дворе с ним занимался. И на «Динамо» тренеры давали нам половину площадки, когда самые маленькие тренировались. Когда Вячеслава Викторовича по каким-то причинам убрали из команды мальчишек 1985 года рождения, он пришел в раздевалку, подошел к Сашке и со слезами сказал: «Ну, если ты не заиграешь, даже не знаю, кто вообще должен играть в хоккей».
Татьяна Николаевна отзывалась о покойном первом тренере сына так же тепло. И вспомнила интереснейшую историю:
— Все родители считают, что их дети — лучшие. И пошли всякие разговоры: «Вот Овечкин играет, потому что у него в «Динамо» родители». Как подвыпьют — сразу начинается. А я как-то пришла на тренировку и услышала. Думаю: да что же это такое?! Подхожу к тренеру: «Вячеслав Викторович, вы не могли бы поставить Сашу в последнее звено?» Тот поразился: «Татьяна Николаевна, как я туда его поставлю? Это же несправедливо!» Я упорствовала: «Поставьте, пожалуйста». А он мне в ответ: «Ну вы же понимаете, что скоро последнее звено будет первым?!»
— Но вы его все же убедили?
— Да, он поставил Сашу с начинающими. И оказался прав — через какое-то время это звено стало лучшим. После чего все те родители закрыли рты. А Саша понял, что доказывать свою силу надо с любыми партнерами.
— Для этого потребовалась неделя или две, — уточнял отец. — На каждую игру он выходил как на бой. Так было всегда. Саше с первых дней занятий хоккеем было все равно, кто перед ним. Как в фильме «В бой идут одни старики»: «Дорогу старшим надо уступать? В трамвае — пожалуйста, но не в бою».
В советском футболе был в ходу афоризм, придуманный, кажется, тренером Эдуардом Малофеевым: «В бою температуру не меряют». Овечкина воспитывали именно так. Отец вспоминает, что, когда Саше было лет 12-13, ему надо было ехать на турнир в Нижний Новгород, играть за старший, 84-й год рождения. И на последней тренировке ему разрезали ногу. Медсестра снимает с него коньки — и Михаил Викторович видит, как, по его выражению, «кровь брызгает оттуда не фонтаном, а в режиме бьющегося сердца». Вот здесь он испугался. Но обошлось.
Как обошлось и у него самого. По рассказу хорошо знающего семью Овечкиных журналиста Сергея Шачина, отец Александра побывал в серьезной переделке. Деньги в ту непростую пору обесценивались быстро, зарплаты в «Динамо» были копеечными, а детей надо было кормить. Поэтому дядя Миша днем работал начальником команды, а по ночам «бомбил» на своей скромной машине. Бывало, попадались непростые пассажиры. Однажды задумали его придушить — то ли выручку забрать, то ли сразу машину. Но с виду добрый, хотя и крупный человек сумел постоять за себя.
Десять рублей за гол
Когда Саше было 12 лет, его родителям стало окончательно ясно, что он — экстраординарный талант. Последний тур чемпионата Москвы. Овечкину, на счету которого было 53 гола, оставалось забросить три шайбы, чтобы побить рекорд Павла Буре.
На дворе — весна 1998 года. Только что Русская Ракета потрясла всю страну, забив девять голов на Олимпийских играх в Нагано, в том числе пять — в полуфинале финнам. Восемь лет спустя, перед началом Олимпиады в Турине, дебютант Овечкин расскажет мне, что первая мечта об Играх появилась у него именно тогда, когда он смотрел на подвиги Буре. Можно представить, какой мотивацией спустя несколько месяцев стала для него перспектива опередить кумира.
— Папа говорил Саше, что есть такой рекорд, который надо побить. «Ну хорошо, побью». И побил. Забросил даже не три, а шесть, — вспоминает Татьяна Николаевна.
— Тогда я в первый раз ему сказал: «Сынок, я горжусь тобой», — добавляет Михаил Викторович. — В тот момент я понял, что из него что-то получится. У Сашки, надо сказать, был стимул: десять рублей за шайбу. Не в той игре, а вообще. Когда ему было лет десять, наверное, я решил, что надо его как-то стимулировать. И он знал: забьет два гола — получит 20 рублей. За те шесть — аж 60.
— А за голевую передачу?
— Нет, ничего, — улыбался отец.
