«Решение уйти из «Спартака» вызвало у меня страдания». Первое интервью Ваноли после отставки
После июньского ухода из «Спартака», ухода победителем в драматичном финале Кубка России против «Динамо», Паоло Ваноли не дал ни одного интервью. А чем меньше человек говорит — тем выше ценность его слов. За ними я в конце октября и поехал в Верону, очаровательный город на севере Италии, где Данте Алигьери писал «Божественную комедию», а толпы туристов валят к мифическому балкону Джульетты, плоду фантазии Шекспира.
Но не зря в этих краях говорят, сравнивая со знаменитой столицей провинции Венето, расположенной в полутора часах езды: «Венеция — торговка, Верона — аристократка». Этот аристократизм чувствовался во всем — и в неспешном городском ритме, и в том, как модно и стильно одеваются люди. В том числе Ваноли.
А еще в Вероне есть самый что ни на есть реальный спартаковский дух. Речь, конечно, о «Спартаке» современном — мятежный гладиатор древности до этих краев не доходил. Зато местную команду серии А уже третью неделю тренирует Сальваторе Боккетти, чемпион России под руководством Массимо Карреры. Ваноли же — житель этого города еще с середины 1990-х, когда там играл. Не зная, что судьба совсем скоро уготовала ему в составе «Пармы» победу в Кубке УЕФА в Москве, а более двадцати лет спустя — и первый самостоятельный тренерский успех в российской столице.
Веронцы не оставляли Паоло без внимания. Наверное, раз пять за время нашего трехчасового интервью с ним здоровались знакомые, одним из которых оказался одноклубник по «Вероне» Антонио ди Дженнаро, с которым они обнялись и обменялись свежими новостями. Благо в потрясающую 25-градусную погоду расположились мы в очень удобном для обзора прохожих месте — на средневековой площади Бра, напротив древнеримской Арены ди Верона, столь же великолепного аналога римского Колизея, построенного в 30-м году нашей эры, а в последние 110 лет ставшего одной из самых престижных оперных сцен Италии.
С балкона соседнего кафе к горожанам уже намного позже, в XIX веке, пылко обращался символ объединения Италии Джузеппе Гарибальди. С противоположной стороны на нас замахивалось мечом с коня грозное изваяние первого монарха объединенной Италии Виктора Эммануила II. В общем, вокруг все дышало историей. А у нас история была своя, футбольная.
В начале первого тысячелетия в Вероне процветала гладиаторская школа — аж по двадцати одной боевой специальности. Стоит ли удивляться, что Ваноли, приехав в Москву и увидев рядом со стадионом будущего клуба статую гладиатору, усмотрел в этом родство и символ того, что все в «Спартаке» у него должно получиться? И с Кубком, на пути к которому были пройдены земляки из ЦСКА и «Динамо», все сложилось. Но если в феврале Ваноли не составил компанию немецким главным тренерам «Локомотива» и «Краснодара» Маркусу Гисдолю и Даниэлю Фарке, оставшись в России, то летом принял иное решение.
Компанию обаятельному, интеллигентному Ваноли во время интервью составил его агент и друг Андреа Д'Амико, который работает с Паоло еще со времен его игровой карьеры. В нужные моменты один из самых известных и влиятельных футбольных агентов на Апеннинах вставлял в рассказ тренера свои важные ремарки. За время беседы солнечный свет над нами сменился вечерней тьмой, а Ваноли лишь изредка мог заглянуть в свой WhatsApp, на аватарке которого у него снимок из «Лужников» в красной футболке победителей Кубка-2021/22.
Публика в Лужниках до сих пор перед глазами: 70 тысяч — и почти все красное!
— Если бы я снимал фильм о вас, то первая сцена была бы в «Лужниках» в мае 1999 года. Вы стоите в футболке «Пармы» перед финалом Кубка УЕФА с «Марселем» и на 36-й минуте при 1:0 забиваете второй мяч. А закончилось бы кино на той же, только перестроенной арене 23 года спустя, когда в мае 2022 года вы уже в роли главного тренера «Спартака» выиграли у «Динамо» финал Кубка России. Сумасшедшая закольцовка!
— Да, невероятная история. Лужники стали стадионом, который подарил мне первую настоящую радость как игроку. Хотя нет, вторую — первой был выигрыш с «Пармой» Кубка Италии. Но вскоре Кубок УЕФА стал первым международным трофеем в моей карьере, и эмоции были очень сильными. Как и вообще быть частью той великой «Пармы».
А победа в Кубке России стала моей первой серьезной тренерской радостью. Когда я узнал, где будет проводиться финал Кубка, то понял, что это судьба. Ну а с эмоциями на последней добавленной минуте, после незабитого «Динамо» пенальти, трудно что-то сравнивать.
— А узнали вы, что финал будет в «Лужниках», уже после победы над «Енисеем» в полуфинале?
— Нет, до. Когда в 1999 году первый раз приехал в Москву, понял, что это город, за которым трудно успевать. Впервые в жизни тогда оказался в таком большом и важном мегаполисе. «Лужники» были совершенно другими. Помню беговые дорожки, на которых нам вручали Кубок УЕФА и по которым мы бежали круг почета.
За эти 23 года и Москва невероятно поменялась, и ее самый большой стадион. Но когда ты — спортсмен или тренер, у тебя нет достаточно времени, чтобы рассмотреть город. Разве что после нескольких месяцев поездок на машине с водителем я с какого-то момента стал просить его высаживать меня у метро и ездить на нем — потому что хотел лучше чувствовать город, в котором работаю, видеть лица людей.
— Узнавали?
— Иногда (улыбается).
— Ваша первая мысль в момент, когда оказались в новых «Лужниках»?
— Сразу начал думать, в какие ворота забил гол в 1999 году. Ведь стадион реконструировали, и там сложно было что-то узнать. На меня нахлынули воспоминания и радость того времени. Но потом эмоции прошли, потому что нужно было концентрироваться на финале и готовиться к нему, подмечая все детали.
— Артем Ребров сказал, что вы показали ему ворота, в которые тогда забили.
— Да, и, пользуясь случаем, хочу поблагодарить Реброва и Андрея Ещенко. Эти люди объяснили мне как недавние футболисты, начинающие новый этап своих карьер, что такое «Спартак». Особенно Ещенко, которого я попросил быть частью моего тренерского штаба.
— А игроки «Спартака» знали перед финалом о вашей истории, связанной с «Лужниками»?
— Помню, как воспроизводил свой гол кому-то из игроков, показывал, как забил его. Но послушайте: когда в команде есть игроки с такими победными традициями «Спартака», как тот же Квинси Промес, или такой мастер европейского уровня, как Виктор Мозес, ничего лишнего никому говорить уже не надо.
А тут они еще увидели эту фантастическую публику... Почти 70 тысяч — и стадион почти полностью красный! У меня это до сих пор перед глазами. Эти люди дали мне понять, насколько я счастлив и как мне повезло, что удалось подарить таким болельщикам трофей.
— У кого болельщики круче — у «Спартака» или, допустим, «Ювентуса», «Милана»?
— Будет неправильно проводить такие аналогии. «Спартак» — большой клуб с прекрасными болельщиками, который не нуждается ни в каких сравнениях.
«Тараска» и обещание директора музея «Спартака»
— В «Лужниках» спартаковцы исторически добивались многих знаменитых побед — например, прошли «Наполи» с Марадоной в Кубке чемпионов. Но было и еще одно счастливое место для красно-белых, которым вы воспользовались, — Тарасовка. Это было вашей личной инициативой — провести неделю перед финалом Кубка на старой базе?
— Прежде чем приступать к работе в любом клубе в любом качестве, а уж тем более — главного тренера, изучаю, что это за команда. Мне важна ее история. Поэтому со своим агентом Андреа Д'Амико оценил абсолютно всё. И в том числе посетил Тараску (Ваноли называл историческую базу «Спартака» именно так, и это звучало очень мило, — Прим. И.Р.)
Когда я пришел в клуб в декабре, шла середина сезона, и невозможно было сделать такие уж большие изменения — для этого требовалось время. Благодарю мой тренерский штаб, а также клуб, который мне во всем помогал. Важно, что мы были вместе, в том числе и в реализации тех или иных моих идей. Да, идея отправиться на старую базу за неделю до финала Кубка России была моей. Я хотел, чтобы игроки чувствовали, где началась история «Спартака», что значит выигрывать трофеи. Спросил у руководства клуба, возможно ли это, и они дали добро. Мы провели там невероятные по эмоциям дни. Даже меня пробирало до мурашек!
Хочу воспользоваться моментом и поблагодарить ветеранов клуба. Однажды они приехали и объяснили нашей команде, что значит для «Спартака» его история. Для всех нас тот вечер был особенным.
— Вы опередили мой следующий вопрос. Выдающиеся тренеры прошлого — Олег Романцев и Георгий Ярцев — а также еще несколько знаменитых ветеранов не так часто бывают в Тарасовке, а именно тогда у них состоялась встреча с командой. Тоже ваша идея?
— Да. Было прекрасно слушать, как они говорят и что они говорят. Хотел тем самым показать нынешним игрокам, что значит история «Спартака». Футболистам нужно было пропустить через себя те моменты, о которых им говорили. Когда ты строишь что-то новое, нельзя забывать то, что было раньше. Эту мысль я пытался довести до команды во что бы то ни стало.
— А лично с Романцевым и Ярцевым вам удалось пообщаться?
— У меня была возможность поговорить с Романцевым, спросить у него какие-то советы. Однако языковой барьер все равно сказался — ты не можешь точно выразить все, что хочешь. Все равно это был эмоциональный момент. Горд тем, что внес свой маленький вклад в историю такого клуба, которая ковалась такими людьми.
— В «Спартаке» работает опытнейший журналист Леонид Трахтенберг, которого называют «ответственным за связь времен». Он рассказывает молодым игрокам множество историй о спартаковском прошлом. С вами Леонид Федорович тоже многим делился?
— Конечно. Он и рассказывал мне об истории «Спартака». Помню наш путь на автобусе от Тараски до стадиона. За это время он, по-моему, успел рассказать мне истории за все сто лет «Спартака»! Такие люди важны для любого клуба, а для молодых игроков — просто бесценны. Будущее закладывается в прошлом.
— Знаете ли, что в августе умер Георгий Ярцев, один из ваших собеседников накануне финала?
— Да. Мои соболезнования его близким и всем, кому этот человек был дорог.
— Подарили ли вы что-то клубному музею «Спартака»?
— Расскажу вам один эпизод, который, думаю, навсегда отпечатался у меня в голове. Когда в декабре меня назначили — сразу попросил о возможности посетить спартаковский музей. Думаю, это один из самых красивых музеев, которые я когда-либо посещал. Он и технически очень хорошо выстроен, и реликвий там великое множество.
Когда я там был с директором музея (Алексеем Матвеевым. — Прим. И.Р.), мы подошли к стоявшему там Кубку, и он сказал мне: «Смотрите, Мистер, этот Кубок немного постарел. Нужно обновить коллекцию». В этот момент я спросил: «Если выиграем Кубок, вы повесите мое фото в музее?» Алексей пообещал. Это сидело внутри меня. Как только мы выиграли Кубок, я напомнил ему про то обещание и сказал, что хотел бы на следующий день увидеть свое фото в музее. И подарил для музея свои хронометр и свисток. Обещание он выполнил, и фотография из музея есть у меня в телефоне, и она мне очень дорога (показывает ее).
Алексей Матвеев, директор музея «Спартака»:
— Всё так и было. Паоло вообще очень внимательно и скрупулезно подошел к первому походу в наш музей. Было видно, что это не просто формальный визит, а тренер именно хочет погрузиться в нашу историю. Когда рассказал ему про братьев Старостиных и их роль в создании нашего клуба, он задал уточняющий вопрос, который меня поразил. Ваноли спросил про футбольные амплуа каждого из братьев, кто из них на какой позиции играл. Это меня приятно удивило. А про Кубок России действительно сказал ему, что мы его не выигрывали уже 19 лет и неплохо было бы обновить экспозицию. Тренер это запомнил, и потом, когда мы вместе 29 мая праздновали на поле победу, он вспоминал тот наш разговор в музее.
Моя особая благодарность — Федуну и его семье
— Как вам показалось в эти полгода — насколько дружелюбно или, наоборот, враждебно в российском футбольном сообществе относятся к тренерам-иностранцам? — продолжаем разговор с Ваноли.
— Никакой враждебности не заметил. Думаю, все большие клубы имеют тенденцию к приглашению иностранных тренеров. В России такой стратегии особенно придерживаются «Спартак» и «Зенит». У клуба из Санкт-Петербурга было сразу два итальянских тренера (Лучано Спаллетти и Роберто Манчини. — Прим. И.Р.), у «Динамо» — немецкий специалист (Сандро Шварц, с которым Ваноли тепло обнялся перед финалом Кубка. — Прим. И.Р.). Любая команда должна развиваться, и это происходит в свободной конкуренции тренеров и идей из разных стран. «Спартак» так и сделал. К тому же думаю, что итальянские тренеры всегда приносили красно-белым хорошее (улыбается).
Насчет иностранных тренеров — вот посмотрите на то, как играет сейчас в Италии Хвича Кварацхелия. Он меня поразил — ведь у нас очень непростая лига. Еще весной он выступал в России. Убежден, что у вас есть и другие таланты, которые могли бы так же выстрелить. А зарубежные тренеры способны помочь таким игрокам расти. Хотя, конечно, есть и хорошие российские специалисты.
— Как думаете — чемпионство и Суперкубок Массимо Карреры как-то повлияли, подвигли Леонида Федуна позвать вас? И в курсе ли вы, что после 2003 года только итальянцы и бывшие ассистенты Антонио Конте завоевывали со «Спартаком» трофеи?
— Не знаю, повлияло ли это на выбор мистера Федуна. При этом не надо забывать, что первым итальянским тренером «Спартака» был Невио Скала. Хочу поблагодарить Федуна, потому что он дал мне возможность руководить великим, по-настоящему важным клубом в Европе. И отдельно был рад и горд, что смог подарить ему именно тот трофей, которого ему не хватало. Моя особая благодарность — ему и его семье. Пусть нам и не суждено было работать вместе долго, но верю, что эта работа продолжает давать плоды.
— Просили ли совета у Скалы или Карреры, прежде чем приехать в Москву?
— Нет, это не было нужно, поскольку я знал их историю и то, что происходило. Андреа Д'Амико близок к Массимо. К счастью, он не раз рассказывал мне о «Спартаке» и его важности.
Андреа Д'Амико добавляет:
— Я прекрасно знал историю клуба и понимал, что в нем происходит. Лично знал Леонида Федуна, Сергея Родионова, Валерия Карпина, Сальваторе Боккетти. И Массимо Карреру, само собой. Тут просматривается аналогия: Каррера приехал в межсезонье в качестве тренера по защите, а уже по ходу сезона стал главным тренером, когда был отправлен в отставку Дмитрий Аленичев, и затем выиграл чемпионат. Паоло тоже пришел по ходу сезона — и выиграл Кубок России. Причем сейчас мы с вами находимся в Вероне, где Боккетти тоже только что во время чемпионата стал тренером местного клуба!
Спрашиваю Ваноли:
— Коль уж затронули итальянскую тему — скоро чемпионат мира в Катаре, и там второй раз подряд не будет «Скуадры Адзурры». Как такое возможно?! Вы ведь ассистировали Джампьеро Вентуре в неудачном отборочном цикле ЧМ-2018.
— Я вырос как тренер в системе национальных сборых, был главным тренером юношеской, юниорской сборных. С U-19 на Евро дошел до финала против Франции, за которую играл Мбаппе. Затем работал ассистентом в национальной команде. Для меня это было большим удовольствием и гордостью.
А два подряд непопадания на чемпионаты мира — это большая мотивация задуматься, что Италия должна изменить в будущем, чтобы подобного больше не происходило. Думаю, сейчас мы должны сделать упор на будущее. Потому что наша страна — важная часть истории футбола, и мы обязаны держать марку.
Когда в декабре мы продали Жиго в «Марсель», он захотел во что бы то ни стало остаться в «Спартаке» до конца сезона
— Все помнят видео с мощной мотивационной речью Квинси Промеса в раздевалке перед началом финала. Было ли такое его выступление для вас сюрпризом?
— Благодарю Квинси за эту речь. Он фантастический игрок и настоящий лидер. Также отмечу в этом смысле Виктора Мозеса. Для меня было большим удовольствием работать с ним еще в «Интере», где я был ассистентом Конте. Еще двумя лидерами «Спартака» были капитан Георгий Джикия и Самюэль Жиго. Все они стали стержневыми игроками, колоннами, на которых держалась команда. Кстати, удачи Мозесу в восстановлении от серьезной травмы, которую он получил летом.
Давайте не будем забывать и Жиго. В декабре, когда мы продали его в «Марсель», он захотел во что бы то ни стало остаться в «Спартаке» до конца сезона. Эта история показала, что иногда в команде нет одного-единственного капитана, а есть группа ведущих игроков, лидеров.
— Однажды Джикия сказал, что не может злиться вне поля, там он добряк. Нужно ли ему как капитану быть более злым и требовательным к другим игрокам?
— У каждого игрока, тем более лидера, есть свои отличительные черты. На поле Георгий демонстрировал волю к победе и решительность. А за пределами газона он — солнечный, радостный человек. Это нормально.
— Между речью Промеса и его победным голом есть взаимосвязь?
— Думаю, что сила Квинси — в менталитете. Он разносторонний игрок со многими важными качествами, важнейший для «Спартака». Промес проявлял это и до меня, и во время, и после. Он игрок международного топ-уровня, и таким его делает не только мастерство, но и психология!
— Первый мяч в финале Кубка забил Александр Соболев. Отпраздновал форвард его необычно, подняв футболку, под которой была майка с посвящением его умершей маме. Вы знали об этом?
— Да. Видел эту майку в раздевалке перед игрой и был в курсе, что Соболев, если забьет, будет отмечать свой гол именно так. Для Александра это было очень важно. И он показал, как внутренне силен. Очень рад, что один из двух голов в этом матче забил именно Соболев. Для него это был чрезвычайно эмоциональный момент.
— Может ли Соболев стать форвардом большого европейского уровня?
— Да, это возможно. Он способен заиграть не только в России, но и в Европе. И в этом сезоне он показывает, что чувствует правильный момент, когда нужно наносить решающий удар. В декабре он много работал с нашим спортивным директором (Лукой Каттани. — Прим. И.Р.). И я с ним индивидуально тоже много работал. Только так достигаются результаты — каждому футболисту нужно уделять отдельное внимание.
Нашей главной целью было купить и сделать сильнее лучших молодых игроков, которые были в России. Это обсуждалось с Федуном. Поэтому мы взяли Пруцева, Хлусевича, Классена, развили Игнатова, подтянули к основе Денисова. Моей задачей было омолодить стартовый состав, чтобы потом дать команде уникальный стиль, который позволит уже в следующем сезоне максимально приблизиться к «Зениту», сократить отставание от него.
— Удивлены тому, что в этом сезоне Соболев резко прибавил в подыгрыше и чуть ли не в каждом втором матче отдает голевые передачи?
— Не удивлен. Соболев — один из показателей того, что произошло со всем «Спартаком». Тот объем работы, который мы с нашим штабом проделали за прошедшие полгода вместе с Лукой Каттани, был по-настоящему важен. Думаю, что я оставил молодую организованную команду с общей идеей, которая сегодня демонстрирует способность показывать результаты. Самое сложное, над чем нужно было работать, — смена менталитета. Был Кубок России — и нужно было проводить много работы, выстраивать победный менталитет, чтобы забрать трофей. И то, что все это было недаром, подтверждается результатами, которых «Спартак» достигает сейчас.
— В бытность игроком вы не были бомбардиром, но при этом забивали и в финале Кубка УЕФА, и в двух финалах Кубка Италии. Это означает, что у вас самого этот менталитет победителя имелся и вам было что передать своим футболистам.
— С одной стороны, да. Но с другой — мне повезло и в том, что я работал вместе с таким главным тренером, как Антонио Конте. Именно он научил меня планировать, какие изменения нужно делать, чтобы достичь результатов. А потом, собственно, и выигрывать в соответствии с этими планами. Эти уроки Конте я и перенес на «Спартак».
Фомин не забил не потому, что Умяров помешал ему сконцентрироваться
— Что было в вашей голове, когда Даниил Фомин подошел к 11-метровой отметке, чтобы пробить пенальти в добавленное время к финалу Кубка?
— Для меня назначение того пенальти в эпизоде с Русланом Литвиновым было просто абсурдным. Здорово, что все хорошо закончилось, это было заслуженно. Я с абсолютным доверием относился к Александру Максименко и сказал ему, что Кубок будет его. Да, он не сделал сейв, но благодаря ему, его настрою и уверенности в том числе Фомин не забил.
Это был невероятно эмоциональный момент не только для игроков и меня, но и для болельщиков. Я видел фанатов, которые располагались позади меня. Даже в момент назначения пенальти в наши ворота они вели себя так, будто это мы забили гол. С их стороны чувствовался дух, который помог и этому эпизоду, и всему матчу закончиться так, как он закончился.
— Многие тренеры, когда в их ворота назначается пенальти, тем более на последних минутах, отворачиваются и не смотрят на поле.
— Я сделал так же. Немного из-за суеверия, но также мне нравится видеть, как толпа взрывается эмоциями. Такое же ощущение, помню, было и в «Челси».
— Почему вы перед финалом сделали выбор в пользу Максименко, а не Селихова?
— Мне повезло иметь двух вратарей, которые могли выходить в основе. Когда я только пришел, сезон уже был в разгаре. Селихов продолжал играть в чемпионате, Максименко же я пообещал, что он будет выходить в Кубке. Было даже удивительно, когда журналисты спрашивали, кто сыграет в воротах в финале. Заранее было понятно, что Максименко.
— Слышали ли вы о скандале, когда Наиль Умяров рассказал в своем Telegram-канале, что мешал сосредоточиться Фомину перед пенальти, говорил ему под руку какие-то слова?
— Нет, не знал об этом. Я был сконцентрирован на судье, невероятно зол из-за назначения пенальти и не видел, что там происходило. Но в финале психологический аспект — решающий даже в таких мелких эпизодах. Моя команда была настроена на победу. Считаю, что передал «Спартаку» тот настрой, который у него есть и сейчас.
— А считаете ли правильным то, что сделал Умяров? Это обычная практика, но мало кто признается в ней в прессе или в соцсетях.
— Не думаю, что это скандал. Все должно оставаться в рамках спорта, и если Наиль в своих высказываниях за них не выходил, то ничего страшного. В спорте главное — добиваться результата. Думаю, Фомин промахнулся не потому, что Умяров помешал ему сконцентрироваться. Этот промах мог случиться потому, что пенальти был решающим. Не все знают, как совершать такие удары.
— Вы участвовали в праздновании Кубка с командой? Ездили ли в ресторан с игроками?
— Когда ты в семье, в команде, нужно праздновать всем вместе. По крайней мере начинать. Но тренер уже старенький, ему нужно вовремя возвращаться домой, а молодые будут продолжать праздновать (смеется). Так что в ресторан я пошел, и какое-то время мы там посидели. Но нужно правильно чувствовать момент, когда тебе нужно оттуда уезжать.
— Поздравили ли вас игроки с 50-летием в августе, когда вы в «Спартаке» уже не работали?
— Многие! Также они отправили прекрасные сообщения, когда я только покинул «Спартак». Это был знак благодарности за то, что я многое им дал. Это было для меня очень важным. Мы были вместе, поэтому и добились трофея. В этот исторический момент они верили и хотели биться за этот клуб.
Бакаеву нужно играть на команду
— Промес — легенда «Спартака». Он выигрывал РПЛ, Суперкубок, теперь Кубок, забил 95 (уже 96. — Прим. И.Р.) голов за команду. Было ли вам легко с ним работать и не выказывал ли он недовольства, что под его любимым десятым номером играет не он, а Зелимхан Бакаев?
— Знал об этой истории с номером Промеса. Но быть лидером — значит быть умным. И Квинси стал не только легендой клуба, но и по-настоящему умным футболистом. Никакого недовольства по поводу «не своего» номера он, конечно, не выказывал.
— В финале вы не дали Бакаеву ни минуты, чему многие удивились. Вы сделали это потому, что он уже был одной ногой вне «Спартака» или просто оказался не в форме?
— Люди видят отдельных игроков, а тренер должен видеть всю команду и иметь в голове общую картину. Бакаев показал, что он превосходный игрок с большими возможностями. Но, по-моему, ему нужно учиться играть на команду. Когда Зелимхан сможет это делать, то станет по-настоящему важным игроком. Слежу за ним, иногда смотрю игры «Зенита» — и вижу, что он там тоже не выходит в основном составе. Должен уточнить, что он ушел из «Спартака» не из-за спортивных причин. Ситуация была такова, что основная роль принадлежала финансовой составляющей.
— Слышал историю, что нутрициолог, которого вы привели в «Спартак», во время священного для мусульман месяца Рамадан вставал одновременно с Бакаевым, в пять утра, и контролировал питание футболиста в этих непростых обстоятельствах.
— То, что я обеспечивал Бакаеву нутрициолога даже в это время суток, говорит о том, насколько я в него верил. Моей задачей было дать игроку все для того, чтобы он развивался. В том числе и это. Опять-таки, не устаю говорить спасибо всем членам моего штаба, которые работали прекрасно. Питание — важный аспект, и к Бакаеву во время Рамадана нужен был особый подход.
— Все ли игроки команды придерживались предписаний нутрициолога? Слышал, они сильно удивились, например, двум шарикам мороженого после обеда в день игры для энергии.
— Я привел очень хорошего специалиста по питанию, верил в его работу, поскольку считаю это важным аспектом для любого клуба. И было удивительно, что, когда я перешел в клуб такого масштаба, как «Спартак», там не было такой фигуры. Это одна из тех вещей, которые я успел сделать за эти шесть месяцев. Считаю, что реорганизовал команду с помощью президента, спортивного директора и других сотрудников клуба.
Как Ваноли оказался в «Спартаке»
— Давайте вспомним момент, когда вы возглавили «Спартак». Слышал, что это была инициатива Франко Камоцци, советника высших руководителей красно-белых. Как вы впервые узнали о спартаковском интересе?
— Первый звонок был от Андреа Д'Амико.
Тут в разговор вновь включился Д'Амико, агент Ваноли:
— Когда я увидел 7:1 в матче «Зенит» — «Спартак» (24 октября 2021 года. — Прим. И.Р.), то понял, что красно-белым нужно что-то менять. Поэтому сразу связался с руководством, чтобы спросить, какой тренер им нужен. Они ответили: молодой тренер с мотивацией, амбициями, интуицией. Ваноли как раз молодой, но в то же время и опытный специалист, который работал во многих местах и выигрывал скудетто в качестве помощника Конте. При этом он только начал деятельность в качестве главного тренера — это и означает молодость, «голод» и амбиции. «Спартаку» не нужен был человек, который находится в конце тренерской карьеры. Для меня Паоло идеально соответствовал тем критериям, которые услышал. Мне сказали поговорить с Франко Камоцци, который был для них своим человеком. Спустя некоторое время мы договорились.
— Кому конкретно вы звонили в «Спартак»?
(Улыбается.) — Кому нужно было.
— То есть, можно сказать, карьеру Ваноли в «Спартаке» запустили именно вы.
— Думаю, да. В сложный момент для «Спартака» я предложил кандидатуру Ваноли. Клуб был готов к переговорам. Там всё восприняли правильно. Очень важно было и то, что Франко (Камоцци) поверил в Паоло.
Далее мы продолжили разговор с Ваноли.
— Разгром от «Зенита» был 24 октября, а 2 ноября Антонио Конте возглавил «Тоттенхэм». Он звал вас в Лондон в качестве ассистента, как уже делал это в «Челси»?
— Нет, потому что на «Интере» я решил закончить опыт помощника. Понял, что пришло мое время как главного тренера. Поговорил тогда с Антонио, рассказал о своих мыслях и встретил понимание. Мне повезло работать вместе с ним. Считаю Конте самым сильным тренером в мире.
— Возможно ли ваше воссоединение с ним в будущем?
— Думаю, мне уже сложно будет работать в качестве ассистента. Мой путь решен — это самостоятельное тренерство. Нужно продолжать идти по этому пути, и работа в «Спартаке» меня в этом убедила.
— Сложно ли было в 49 лет переквалифицироваться в главного тренера?
— Мне нравится страсть, которая требуется в этой работе. И ответственность, которая несравнима с тем, когда ты помогаешь другому человеку. Все это увлекает.
— Зарема Салихова была приятно удивлена уровнем вашей подготовки к первой встрече, на которой вы свободно говорили о каждом игроке и рассказывали о схеме, которую видите, даже о том, как будете играть в случае травмы того или иного футболиста.
— Когда начинаешь работу в большом клубе, то и сам должен быть большим, серьезным тренером — организованным, как и твой штаб. Стремлюсь к идеально выстроенной работе. Если сам так подходишь к процессу, только тогда и от игроков можешь требовать идеальной отдачи.
А еще, прежде чем попасть в Россию, я хотел изучить ее культуру. Когда ты выезжаешь на работу в другую страну, то должен озаботиться получением информации о том, какая там жизнь. Это важная часть любой работы, и в данном случае я был подготовлен хорошо. Но потом случился исторический момент, который, к сожалению, не позволил мне работать дальше.
Мы взобрались на гору, минуя все проблемы — дисквалификацию из Лиги Европы, Fan ID, потерю Айртона
— В ноябре, когда переговоры с вами уже явно начались, был матч Лиги Европы «Спартак» — «Наполи». Удивлялись ли вы тому, что одни и те же игроки могут дважды обыграть лидера серии А и быть внизу таблицы чемпионата России?
— Когда команда была сплочена и нацелена на результат и все выкладывались на 110 процентов, она могла выигрывать — даже в еврокубках у очень сильного соперника. В РПЛ такого не происходило. Я приехал не только для того, чтобы выстроить команду тактически, чем славятся итальянские специалисты. Я приехал для того, чтобы привить команде определенную ментальность.
— Какую?
— Сразу сказал, что «Спартак» должен одинаково биться, чтобы выигрывать во всех трех турнирах — не только в Лиге Европы, но и в чемпионате и Кубке России. Игроки должны понимать, что, когда ты надеваешь футболку «Спартака», у тебя есть лишь один выход — выигрывать! Это их долг!
— Разговаривали ли вы после назначения с вашим предшественником Руем Виторией? Выясняли ли, почему команда была такой непохожей в разных турнирах?
— Нет. Но, когда говорил и говорю об этом специалисте, всегда отзываюсь о нем высоко. Он добился со «Спартаком» фантастического результата в Лиге Европы.
— Насколько большим было разочарование, когда российские клубы отстранены от еврокубков и «Спартак» лишили возможности сыграть в 1/8 финала Лиги Европы с «Лейпцигом»?
— Отстранять «Спартак» было неправильным решением. Когда дело касается спорта, в него не должна вмешиваться политика. Считаю, это было ошибкой. Все команды, которые были в плей-офф, только потеряли от этого. И это была еще одна проблема, которую мне нужно было решать...
Паоло Ваноли (тренер сказал о себе в третьем лице. — Прим. И.Р.) приехал в «Спартак» в невероятный момент. За полгода прошло много всего. И я очень горд за то, что получилось сделать. Мы буквально взобрались на гору, минуя все проблемы, как, например, дисквалификацию из плей-офф Лиги Европы.
Другой проблемой было введение Fan ID. На нас не ходили наши самые крутые болельщики! Наконец, еще одной сложностью стала потеря такого важного игрока, как Айртон. Но судьба вернула мне и нам всем долги победой в Кубке России.
— Самая мистическая история приключилась с Джорданом Ларссоном, за первые полгода сезона-2021/22 превратившегося из всего в ничто. Что случилось?
— Я разговаривал с Джорданом и сразу дал ему понять, что верю в его лучшие качества. При мне он всегда вел себя хорошо и профессионально. Но когда представилась возможность перейти в другой клуб, выбрал этот вариант. Уверен, Ларссон делал все, чтобы доказать, что он хороший игрок.
Не согласен с тем, что Заремы в «Спартаке» было слишком много
— Расскажите о своих разговорах с Федуном и Заремой. Было ли для вас удивительно, что, в частности, жена владельца «Спартака» так вовлечена в жизнь клуба?
— Это было огромным сюрпризом! Вообще, мне повезло быть знакомым с Леонидом Федуном, который был максимально вовлечен в дела «Спартака». Его присутствие всегда ощущалось. Она помогал мне, давал силы продолжать этот проект. С Заремой я уже обсуждал конкретику, все, что хотел понять с точки зрения функционирования клуба. Еще раз хочу их поблагодарить.
— Распространена точка зрения, что Заремы в «Спартаке» было слишком много. Согласны?
— Нет. Возможно, она часто появлялась в медиа. Однако в плане организации процесса она хорошо работала вместе с Федуном. У них были идеи, которые должны были помочь «Спартаку» подняться настолько высоко, насколько возможно. И сегодня они оставили молодую команду с готовым наследием. В будущем «Спартак» может вернуть себе чемпионский титул.
Зарема Салихова:
— Ваноли — хороший, искренний человек. А как тренер он — это собранность, дотошность, все время сконцентрирован, мелочей для него не существует, тотальная погруженность не только в команду, но и в жизнь клуба. Как и Абаскаль, он к первому собеседованию знал каждого игрока и показывал схемы, кто будет в основе, кто на замену, как играть при травмах. Более того, он спрашивал, как правильно произносить фамилии игроков.
У нас не было конфликтов. Паоло хотел сделать из «Спартака» «Интер» — в плане самоотдачи, вовлеченности и ответственности всех за результат, начиная от простых сотрудников, юридического отдела, фотографов до команды. То есть клуб-семью. Он многое поменял в плане дисциплины. Равнодушных не было. А я все время спрашивала у него, как было в «Челси» и других клубах, где он работал, что надо изменить в организации питания футболистов, физиотерапии и т.д.
Прямо после выигрыша Кубка у него была уверенность, что он вернется. Пришлось сказать, что защитника за восемь и более миллионов, как мы изначально планировали, уже не будет — мы не тянем финансово предыдущий трансферный план, так как доходы от Лиги Европы зависли плюс нас исключили из весенних игр. Но ушел он, конечно, не из-за этого, а по причинам, не связанным с футболом. Семья за него очень боялась. Мы поздравляем друг друга с праздниками, и я с уважением отношусь к тому, что он сделал для «Спартака», правильно расставил приоритеты и взял Кубок.
— Следите ли за «Спартаком» сейчас? Удивились ли новости о продаже клуба Леонидом Федуном? — продолжаем разговор с Ваноли.
— Конечно, слежу и всегда теперь буду следить. Да, был удивлен этой новости. Даже не думал, что президент так быстро покинет клуб. Он оставил большое наследие, нынешним владельцам «Спартака» повезло. Это молодая команда, которая имеет огромную ценность и по-настоящему может бороться за чемпионство с «Зенитом»!
— Скучаете ли по «Спартаку» и по времени, проведенному там?
— Во-первых, скажу, что мне повезло. Познакомиться, поработать и достичь важного результата с такой командой, как «Спартак», было большой удачей. Спартаковские болельщики очень схожи с моим характером, моей страстью. Я как будто зеркалил их. Навсегда останусь спартаковским болельщиком! С удовольствием вспоминаю и прекрасную статую гладиатора на площади перед входом на стадион.
Да, скучаю по команде. Мы провели с нашим тренерским штабом и спортивным директором большую работу. Огромная благодарность мистеру Федуну за веру в меня. Очень грустно, что пришлось принять выстраданное решение, не зависевшее от спортивных результатов, и сейчас я не работаю в «Спартаке». Но, думаю, однажды могу туда вернуться.
— В качестве главного тренера?
— Да.
Когда увидел у стадиона статую гладиатора, а в раздевалке базы — голые стены, спросил почему. К моей просьбе прислушались
— 24 или 25 февраля вы произнесли перед игроками речь, что сами сильно скучаете по семье, но решили остаться. И каждый из них вправе уйти, но те, кто продолжит играть за «Спартак», должны делать это на сто процентов. Сложно было формулировать мысли в такое время? Да и определиться самому?
— Это был очень трудный момент для всех. Однако моей задачей было привести в действие проект, который я начал, и довести его до конца. Многие спрашивали меня, почему тогда остался, в то время как многие иностранные тренеры и футболисты уехали из России. Я отвечал, что должен был закончить работу, которую начал. И благодарю команду за то, что верила в меня и мы верили друг в друга — как верил в меня и президент. Мы преуспели в Кубке потому, что были едины и сплочены.
— Расскажите о ваших детях, которые, как и жена, не смогли доехать до Москвы.
— У меня две дочери и сын. Старшей дочке 23, она учится в университете в швейцарском Лугано. Сыну 22, он учится на психолога в Риме. Младшая — школьница, ей 12. Жалко, что они не смогли разделить со мной время в Москве. Это было бы важно для них. Но обстоятельства сложились иначе.
— По словам Артема Реброва, вы были сосредоточены на деталях и сделали несколько важных изменений. Например, стены базы оказались украшены изображениями трофеев, завоеванных «Спартаком», а также слоганом: «Здесь важен каждый». Белую стену в раздевалке заменили на граффити с болельщиками. Зачем?
— Думаю, что в таком большом клубе любой человек, который окунается в эту атмосферу, должен понимать, какая у него история. Когда ты проходишь мимо стен на тренировочное поле и понимаешь, что выступаешь за самую титулованную команду России, то должен это все время осознавать. Я попросил клуб об этом. Не только изменил тренировочный процесс, но еще и реорганизовал такие вещи. Когда увидел статую гладиатора у стадиона, а в раздевалке — пустоту, спросил, почему там нет ничего, что показывало бы историю клуба. Этого не хватало. В «Спартаке» заявили, что помогут с этим. Считаю, что тем самым кое-что привнес в спартаковскую психологию.
— Ладили ли вы со спортивным директором Лукой Каттани?
— Когда приехал в «Спартак», Луку лично не знал. Но, начав с ним работать, убедился, что это подготовленный к своей должности человек и настоящий трудяга. За время работы в клубе он систематизировал команду.
У нас было хорошее сотрудничество, которое базировалось на доверии. Лука был в постоянном контакте с генеральным директором, плюс и он, и я общались с Федуном. Поздравляю Каттани с тем, что ему удалась работа по объединению большого количества людей. Он внес большой вклад в становление команды, и это тоже привело нас к трофею. Мы остались в хороших отношениях.
— А как бы вы охарактеризовали отношения с гендиректором Евгением Мележиковым?
— От работы с ним остались приятные впечатления. Но Мележиков был больше в контакте с Каттани, мы же виделись не так часто.
Про «Дваноли» не знал. Хорошая шутка!
— В «Спартаке» вы начали с 0:2 от ЦСКА. Стал ли проигрыш в дерби большим разочарованием для вас или вы с самого начала делали главную ставку на Кубок?
— Нет, мы не были сконцентрированы только на Кубке России. Хотели выигрывать и в РПЛ, и — тогда еще — в Лиге Европы. Тот матч прекрасно помню — и, по-моему, мы сыграли хорошо. Но разницу в таких играх делают эпизоды. Это и произошло — причем не в нашу пользу. Тут еще надо отметить, что во время зимней паузы ЦСКА приобрел трех классных игроков (Языджи, Карраскаля и Медину. — Прим. И.Р.).
— В тот день была 120-я годовщина со дня рождения основателя «Спартака» Николая Старостина. Вы поехали с представителями клуба на Ваганьковское кладбище и встретили там 95-летнюю легенду Никиту Симоняна, с которым тепло пообщались.
— Прекрасно помню этот день. Мы пошли класть цветы Николаю Старостину на кладбище. Там встретили легендарного Симоняна, и мне очень понравился разговор с ним. В какой-то момент к нему присоединились и другие ветераны «Спартака». Они пожелали мне удачи в дерби, и по тому, как они это говорили, я понял, насколько важен для них результат матча с ЦСКА. Грустно, что его не удалось добиться. Но впоследствии мы исправились, обыграв того же соперника в четвертьфинале Кубка. Притом что в первых пяти матчах нам было сложно. По календарю нам выпало на этот период три дерби — с ЦСКА, «Динамо» и «Локомотивом».
— Знаете, что 2:0 по-русски звучит схоже с вашей фамилией, и после проигрыша с этим счетом от ЦСКА болельщики стали называть вас «Дваноли»? А когда в следующем туре вы с тем же счетом обыграли «Динамо», прозвище укрепилось.
— Не знал (смеется). Хорошая шутка.
— Четвертьфинал Кубка против ЦСКА был ключевой игрой весны — кроме финала, конечно. У вас были травмированы Мозес, Промес, Умяров, Селихов. По бровкам играли Кофрие и Классен. Как удалось с таким составом сыграть агрессивно, в давление, так, что только Акинфеев не позволил «Спартаку» выиграть более крупно, чем 1:0?
— Это была одна из лучших наших игр по отдаче, я получил от нее безмерное удовольствие. Всегда работал, чтобы развивать каждого из тех игроков, которые у меня играют. Мой тренерский долг — чтобы росли те, кто играет меньше остальных. Считаю себя обязанным обращать на этих футболистов максимум внимания. И в тот день этот подход сработал. Я был очень доволен игрой тех, кто не так часто появляется в составе. Да, это было сложно. Но отлично сыграли и Классен, и Кофрие, и Николсон, и Зобнин с температурой 38. Это был ключевой матч, который и привел нас к финалу.
— Останется у вас о Москве еще и такая колоритная память, как снежное дерби с «Локомотивом» в начале апреля, начало которого из-за непогоды было задержано на час.
— Не был шокирован самим фактом снега в апреле, но в большем недоумении находился от того, какое решение хотел принять арбитр (Сергей Карасев. — Прим. И.Р.). Он готов был начать игру, когда на поле не было видно даже боковых линий! Вот это был шок. Все говорили, что Ваноли не хотел играть, но это абсолютная неправда. Я только сказал, что для меня абсурд играть на поле, которое едва видно. В момент, когда поле расчистили, мы спокойно вышли на газон.
— Мяч тоже был не совсем оранжевым, его тоже плохо было видно.
— Заранее было известно, что пойдет снег. Ко второму тайму в «Локомотиве» отлично очистили от него поле. Так же могли сделать и перед началом матча.
— Что вы в целом думаете о судействе в России?
— То, чего никогда не пойму, — ошибки судей на ВАР. Там нельзя их делать! Конечно, в поле могут быть оплошности, нельзя все увидеть. Но когда ты идешь за тем, чтобы пересмотреть эпизод на мониторе... Интерпретация схожих моментов судьями менялась от игры к игре. Особенно в отношении красных карточек.
Мы очень сильно страдали от этого. Это случилось и в той игре с «Локомотивом». Удаление на 40-й минуте (после фола Бека-Бека против Мартинса. — Прим. И.Р.) могло полностью поменять игру. Возможно, это не помогло бы нам выиграть, но могли быть и три очка. А в итоге — ноль.
— Артем Ребров рассказывал, что вы просили его поддавливать судей на ближней к скамейке бровке, когда они примут какое-то неверное решение против «Спартака».
— Да! Говорил это делать ему, потому что русский язык для Артема родной, он был капитаном команды и знает многих судей. За счет этого он мог лучше меня разобраться в той или иной ситуации. При этом я никогда не разговаривал о судействе с игроками, не жаловался им на арбитров. Не хотел давать футболистам алиби. Сейчас уже могу говорить и говорю об этих эпизодах, потому что считаю их ошибками.
— Теперь Ребров — технический координатор «Спартака». Подходит ли ему, по-вашему, эта работа?
— Да. Ребров вообще важный человек для «Спартака». Он многое мне объяснял в отношении клуба, болельщиков. Он понимал многое, что происходит в раздевалке. Решение включить в штаб его и Ещенко было важным и полностью оправдалось. Они прекрасно справлялись со своими обязанностями.
— В какой-то момент над «Спартаком» нависла угроза оказаться в стыковых матчах. Ситуация перевернулась после победы над «Крыльями», когда при 0:1 Соболев сделал дубль в ворота своей бывшей команды. Вы побежали в толпу игроков и даже подняли не самого легкого форварда!
— Это часть моего характера. Часто сложность тренерской работы заключается в концентрации, особенно против маленьких команд, которым нечего терять. А то, что поднял Соболева... В той ситуации сделал бы так с любым игроком. Они ведь стали моей семьей!
С появлением Мартинса у Зобнина снова появилась мотивация. А Игнатову нужно больше верить в себя
— Слышал, что вашим любимым игроком в команде был Руслан Литвинов и вы в частных разговорах обещали сделать из него топ-защитника.
— Вообще заострял внимание на том, что хочу построить молодую команду. В июне должен был дополнить ее еще одним классным футболистом. Не будем забывать, что в декабре у меня было пять игроков основной обоймы до 21 года: Умяров, Классен, Пруцев, Хлусевич, Литвинов. Руслан удивил меня своим неизменным настроем. Пруцев — волей бороться за место в составе. Умярова я запомнил как игрока, подтверждающего свой класс. Сейчас у него, может быть, не все получается, но это важный футболист для команды. Хлусевича я хотел приобрести — и спасибо Каттани, что привел его в команду. Он был идеальным для нашего стиля игры и для того, чтобы заменять Мозеса. Классен играл во втором немецком дивизионе и был нам необходим, потому что требовался левый защитник.
Омоложение — это тоже была часть нашего проекта. В «Спартаке» должны быть лучшие молодые футболисты, чтобы строить команду на будущее. Думаю, я был прав. Денисова перевели в первую команду из второй, и сегодня он попадает в стартовый состав. Когда молодые тренируются и играют рядом с такими людьми, как Мозес, Промес, Жиго, Джикия, то быстрее растут.
— Знаете ли вы, что Литвинов окончил школу с золотой медалью? Такие вещи как-то влияют на понимание игры и профессионализм за пределами поля?
— Скажу, что он, хоть и очень молод, но умен. Когда я начинал работать в «Спартаке», то говорил себе: играть будут те, кто заслуживает, вне зависимости от возраста и статуса. Литвинов этого заслужил. Именно потому, что это умный игрок.
— Зато один из самых опытных, Роман Зобнин, во многих играх при вас выходил только на замену. Что за проблема была с ним?
— Иногда я намеренно ставил в основу молодых игроков, которые были голодны до побед. И конкуренция помогала опытным! То же самое произошло с Соболевым, когда мы взяли Николсона. Думаю, Зобнину как раз не хватало конкуренции, чтобы расти как игроку. А с приходом Пруцева и Мартинса она появилась. Да-да, именно с появлением Перейры я снова увидел у Зобнина мотивацию. Рома захотел становиться лучше! И поэтому сейчас он снова основной игрок.
— Кстати, о Соболеве, а также об Игнатове. Правда ли, что для высоких футболистов у вашего штаба были специальные упражнения, направленные на развитие координации?
— На высоком уровне всегда нужно работать над своими недостатками. У каждого был свой план тренировок, основанный на подтягивании слабых сторон. Был человек, который этот план готовил. Причем это были не только упражнения на улучшение физической формы в разных ее проявлениях, но и те, что были направлены на тактику.
— Игнатов провел хороший финал Кубка, отдал голевую передачу Соболеву. Но при его таланте стабильным игроком Михаила не назовешь.
— У Игнатова очень хорошие как физические, так и технические качества. Но он должен больше верить в свой потенциал, в свои способности. Это единственное, что ему еще осталось, чтобы стать по-настоящему сильным игроком. У него есть всё!
— Многие ли российские спартаковцы хорошо разговаривают на иностранных языках?
— Да, и делают это лучше, чем я (у поскромничавшего Ваноли вполне приличный английский. — Прим. И.Р.). Чем моложе игроки, тем лучше они говорят. Особенно Классен, Игнатов, Литвинов.
«Страдальческое решение»
— После финала Кубка Наиль Умяров спросил, остаетесь ли вы. Вы не смогли дать точный ответ. В тот момент уже приняли решение уйти?
— Тогда даже не думал об уходе из клуба. Хотел подождать два-три дня, а потом поговорить с мистером Федуном. После этого разговора и было принято, я бы сказал, страдальческое решение. Но в этот исторический момент оно стало правильным выбором.
— Что вам сказал Федун?
— Он всегда был очень корректен по отношению ко мне. И говорил мне только правду. Все тогда проходили через сложный момент, и услышанное заставило меня задуматься. Я должен был поменять свое решение на 180 градусов. Семья для меня играет большую роль.
— На ваше решение повлиял результат финала? Слышал версию, что поражение могло бы побудить вас работать дальше, а победой вы выжали из «Спартака» максимум.
— Нет. Ни в один из моментов ни перед финалом, ни после него ни секунды не думал о том, что его результат как-то повлияет на мое решение. У меня было намерение оставаться в «Спартаке» долгий период. Никакие исходы отдельных матчей не имели к этому отношения.
Скажу вам больше: смотреть на то, как сейчас играет «Спартак», доставляет мне некоторые внутренние страдания. Ведь я не с ними. Но, с другой стороны, его успехи — это гордость и для меня. Они показывают именно то, что было у меня в голове, что я планировал. «Спартак» приближается к тому, чтобы бороться за чемпионский титул.
— Когда вы улетели из России в Италию, всё уже решили? Или уже когда лично поговорили с семьей?
— Повторяю, это было выстраданное решение, не имевшее отношения к спортивным результатам. Эти полгода получились очень насыщенными. Горжусь тем, что сделал. Но жизнь иногда заставляет тебя выбирать другой путь.
— По рассказу Умярова, вы написали ему, что решение покинуть «Спартак» не было на сто процентов вашим. Говорят, ваша семья была напугана ситуацией...
— Для всех это был сложный момент, и он до сих пор таким остается. Такие события заставляют переосмыслить нашу жизнь. Хочу поблагодарить посла Италии в России Джорджо Стараче. Он обеспечивал мне поддержку, придавал уверенность в такой непростой момент.
— Федун в выступлении на победном кубковом теплоходе в Москве сказал, что итальянское посольство в России подталкивало вас уехать. Это так?
— Нет, нет. Журналисты неправильно поняли ситуацию. Посольство Италии в Москве помогало мне продолжать работу в России.
— Удивило ли вас то, что на следующий же день после новости о вашем уходе «Спартак» назначил Гильермо Абаскаля? Знали ли вы, что красно-белые искали кого-то вам на замену, хотя вы еще не ушли?
— Это нормально, в этом и заключается работа клуба. Думаю, Гильермо хороший тренер. Когда я был в Италии, видел, как Абаскаль работал в «Асколи». Понятно, что у каждого тренера — свой стиль, и естественно, что его «Спартак» играет иначе, чем мой. Но думаю, что ему в том числе и повезло принять такую хорошо организованную на тот момент команду, в которой можно применять все свои задумки.
— Связывался ли Абаскаль с вами?
— Нет.
— Знаете ли, что на пресс-конференциях он тоже говорит по-итальянски и пользуется услугами вашего переводчика Владимира Иринчеева?
— Рад это услышать. Благодарю нашего переводчика. Это по-настоящему сложная работа, с которой он хорошо справлялся.
— Что вам удалось и не удалось сделать за полгода в «Спартаке»?
— Мы взяли лучших молодых игроков и построили команду, нацеленную на будущее. Но мне до сих пор жалко, что не получилось улучшить результаты в чемпионате. Впрочем, победа в Кубке дала игрокам уверенность, что они могут бороться за победы и играть так, как делают это сейчас.
