Черчесов означает «работа». Рабинер — о еврокубковом достижении российского тренера
Красивая ведь история с выходом Черчесова из группы Лиги Европы спустя 47 лет после того, как «Ференцварошу» это удавалось в предыдущий раз. Она показывает очень простую вещь.
Надо работать.
Не ввязываться в бесплодные дискуссии с недругами, не пытаться никому нравиться, не думать о старых обидах, оставлять прошлое в прошлом. Браться за новое дело, нырять в него с головой — и работать. Только так можно распрощаться с былыми демонами — и внешними, которые замолчат, и внутренними, которые исчезнут.
Черчесов так и сделал. Принял неочевидное на тот момент предложение, которое обернулось золотым дублем в первом сезоне и уже историческим выходом в плей-офф ЛЕ — во втором. Из скромных стройматериалов, которые в девять раз дешевле, чем у «Монако», и в четыре — чем у «Трабзонспора», он построил не роскошный (что невозможно), но крепкий европейский дом и по-настоящему увлечен тем, что укрепляет его, делает более надежным.
Разговаривал недавно с бывшим топ-менеджером сильного российского клуба, который Черчесова не любил и даже открыто об этом говорил. Он изменил свою точку зрения о тренере, сказав: «Ему нельзя возвращаться в РПЛ».
Прямо сейчас это точно не нужно. Времена могут измениться, и тогда час настанет. Пока же у него есть международная команда из представителей 16 стран, у каждого из которых — свой менталитет, своя культура, и в них нужно вникать. Нужно понятно им всем объяснять свой футбол, а заодно докапываться до того, что у каждого из них в голове и на душе. Чем Черчесов при помощи своего извечного уже больше десяти лет штаба — тоже, между прочим, урок верности и надежности — и занимается. Разве это не интересно? Разве не делает сильнее как специалиста и психолога?
Нужно просто работать. Когда тебе хорошо или плохо, когда ты справился или нет, когда тебя возносят в «космос, Стас!» или втаптывают в землю, когда тебе отдают честь или отказывают в наличии этой чести — работать. «Но пораженье от победы ты сам не должен отличать», — как писал Пастернак.
Так и живет. Просто работает — только теперь не на русском и даже не на немецком, а на английском (многие ли наши тренеры знают два иностранных языка?). Чужой негатив от его внешней брони отскакивает. На чужую лесть нет времени. Надо разговаривать с игроками и придумывать новые ключики к очередным соперникам.
Одна из любимых присказок Черчесова еще с вратарских времен: «Есть такое слово — надо». Он и сказал его себе после сборной, когда ему, надо думать, было несладко. Не ушел в себя, в самоедство и рефлексию — это вообще не про него.
Как и эйфория, и выходные игрокам после побед. Их, выходных, не было ни после золотого матча чемпионата Венгрии, ни после выигранного финала Кубка, ни после победы в Монако. Потому что, если поддаться излишней радости и распустить игроков, следующих побед — не будет. Потому что нужно работать.
Может, прожди он еще неделю — и принял бы предложение сборной Польши, которое последовало почти сразу после того, как он договорился с «Ференцварошем». Но остаться в Варшаве по понятным причинам шансов у него бы не было. А в Венгрии ему спокойно дали работать дальше. И не думаю, что сейчас об этом жалеют. Везет тому, кто везет.
Нужно просто работать. Так тренер Черчесов живет. И едет для этого то в Пермь, то в Грозный, то в Варшаву, то в Будапешт. И периодически возвращается в Москву, куда когда-то приехал в спартаковский дубль из Осетии в тулупе, получив от Рината Дасаева прозвище Бабай, и где спустя несколько лет во вратарских перчатках не дал в двух матчах ни разу забить «Наполи» Марадоны.
Четыре года назад он доработал до серии пенальти в четвертьфинале домашнего чемпионата мира. Через две с небольшим недели начинается новый ЧМ, и Черчесов будет наблюдать за ним в роли единственного российского тренера в Европе. В роли одной из редких нитей, которая связывает сегодня наш футбол с международным.
Времена меняются. Главная ценность тренера Черчесова — остается.
Работа. Work. Arbeit. Travail. Trabajo. Lavoro.
Она, работа, и есть — Черчесов.
